Пробуждение Тьмы - Риган Хэйс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, чем все закончилось? Вид у тебя неважный.
Регина шмыгнула носом и зашлась еще пуще:
– На что я, дура, надеялась? Полагала, будто сумею потягаться с могущественной Керидвеной, что чары мигом развеются, заклятье спадет… Она не успела ничего рассказать – слишком мало времени нам было отведено.
Чувствуя разверзающуюся пустоту внутри, Регина упала в объятия Кэссиди. Та сначала смутилась, но потом соединила руки за ее спиной, прижав покрепче к телу. Регина намочила белую кожу подруги солеными слезами и зарылась в ее пламенные кудрявые локоны. Та поглаживала Регину по спине, чуть покачивалась из стороны в сторону.
– Чары Керидвены бьют безошибочно, этого следовало ожидать. Что-что, а с матерями разлучать она умеет, – злобно обронила Кэссиди. Тут-то Регина снова осознала, насколько они похожи и как сильно обе пострадали из-за губительных решений Керидвены. С другой стороны, ее мать хотя бы была жива, а каково было подруге – трудно вообразить. Кэссиди продолжала гладить Регину то по спине, то по гладким прямым волосам и говорила, почти шептала ей на ухо:
– Я верю в бумеранг. Верю, что однажды зло, которое она сотворила, возвратится бумерангом и ударит так сильно, что разнесет ей сердце в щепки. И вот тогда-то она все поймет… Все поймет.
Встреча с матерью должна была стать решающей в ее тайном сражении с Темным, выступить в роли козырного туза в рукаве. Она так хотела отыскать все ключи и отпереть двери, запертые на протяжении стольких лет, чтобы понять, кто таков ее враг на самом деле и какое она имеет ко всему этому отношение. Встреча должна была принести облегчение, исцеление, но обернулась ядом. Регина вобрала в себя отраву, пропиталась ненавистью и болью, которые вскоре дали свои пагубные ростки.
Несколько дней голову ее не покидали туманные слова Гвендолин. Она… Имела ли мама в виду Керидвену или же кого-то другого – было не угадать. И лишь одно существо могло дать ей недостающие ответы.
«Великая Мать, я, должно быть, вконец чокнулась!» – думала Регина, когда вышла из портала рядом с пещерой. Ей и самой не верилось, что она это делает – собирается собственными руками погрузить себя в омут тьмы. И что бы сказала на это глава ковена? Не означает ли это, что Регина уже встала на ту самую кривую дорожку, которая привела одну ведьму к пожизненному Забвению, а вторую свела в могилу?
Она набрала побольше воздуха в легкие и прошла под своды пещеры. Она уже была здесь, навещая Кайдена, однако чернеющий проем каменной тюрьмы все еще наводил на нее страх. Даже со скверной в крови Регине было неуютно в темноте. Она чувствовала себя, как никогда, уязвимой и беззащитной.
Она пробралась на полусогнутых вглубь пещеры. Нашла старое кострище, носком ботинка расшвыряла угли. Сделала парочку пасов руками и от обугленных деревяшек взметнулись вверх языки пламени. Они осветили пещеру, и на сердце Регины сразу стало спокойнее. Огонь с треском покусывал древесину, отбрасывал танцующие тени на стены пещеры. Регина преклонила колени к земле, достала из поясного мешочка заранее приготовленное снадобье по уже знакомому рецепту Эданы. Она прикрыла веки, выпила горькую жидкость из пузырька и ввела себя в глубокий транс.
Вязкая чернота окружила, обняла ее липкими пальцами и утащила сознание в обиталище Пустоты, где царствовал ее узник, играл душами колдунов и ведьм. Совсем недавно она боялась его, мечтала спрятаться, укрыться от обжигающего взора. Искала защиты и вытравливала из своего нутра. А теперь сама взывала к нему, чтобы посмотреть чудовищу в глаза.
Вновь вокруг выступил из плотного черного тумана тошнотворный лес. Среди корявых стволов стоял Темный.
«Ну же, выйди из тени!» – требовательно попросила Регина, и он внял ее просьбе.
Глазницы его были пусты и бездонны, а из кривившейся пасти вырвался смех, полный издевки и ехидства:
– Я никогда не прячусь в тени, Регина. Я и есть тень.
Голос его прозвучал в этот раз четко, ясно, и не в голове Регины, а наяву, как если бы он находился перед ней в пещере.
Существо сделало шаг вперед и обернулось темноволосым юношей. Она смотрела на него сердито, с отвращением, сдерживаясь только, чтобы не наброситься и не разорвать на куски. Знала, что проиграет сражение, ибо была еще слишком неопытна и не знала его слабых мест.
– Я ждал, когда ты позовешь меня сама, но не знал, что ты соскучишься так быстро.
Регина фыркнула и процедила сквозь зубы:
– Особо не радуйся. Я не стану тебя освобождать. И плясать под твою дудку не буду. Тебе ничем не заманить меня в свои сети.
Темный хрипло рассмеялся и заходил вокруг Регины кругами, как хищник, заигрывающий со своей добычей, чтобы затем растерзать и насытиться.
– Ты прекрасна сегодня, Регина, – сладко пропел он. – Из тебя так и сочится ненависть, как райский сок, который хочется испить до последней капли.
Внезапно он прошел сквозь нее, а Регина даже испугаться не успела. Ничего не ощутила – Темный был лишь бесплотным духом, жаждущим обрести тело. Но такой радости она ему не доставит.
– Зачем же ты позвала меня, юная ведьма?
– Мне нужны ответы, – отчеканила она и уставилась на него выжидающе.
Темный на мгновение растворился в воздухе, а затем подкрался к ней сзади и прошептал у самой шеи:
– А уверена ли ты, что хочешь знать правду?
Тут и думать было нечего. Не было больше необходимости прятаться от неудобной правды. Уютный мирок наивности и неведения Регины лопнул, а значит, пришла пора покинуть его навсегда.
– Уверена.
Темный раскатисто рассмеялся, продолжая расхаживать вокруг нее. Длинные худые ноги его тонули в клубах тумана и совсем не оставляли звука.
– Что на самом деле случилось с Ингерн?
Дух смотрел на нее испытующе, щерился и склабился, в глазах плясали хищные искры.
– Почему тебя так волнует судьба чужой матери? – спросил Темный, проводя рукой по длинным волосам. – Неужели прошлое Гвендолин тебя ничуть не заботит? Или быть нареченной «дочерью убийцы» тебе по нраву?
– Просто ответь на мой вопрос! – почти кричала Регина, не желая разводить с ним демагогию.
Темный склонил голову набок, явно забавляясь ее приступами ярости.
– Посмотри, какой они тебя сделали. Ты кипишь от переполняющего тебя гнева, никому не можешь довериться, потому
