Сады Луны - Стив Эриксон

– Я не боюсь магии, – буркнула Лорн. – Дай мне поспать.

Аймасс умолк, но всю ночь не сводил с нее глаз. Он слегка шевельнулся, когда на востоке начала разгораться заря, затем снова замер.

Лорн со стоном перекатилась на спину, когда на ее лицо упал солнечный свет. Женщина открыла глаза, заморгала и окаменела. Она медленно подняла голову, чтобы увидеть стоящего перед ней Тула. В нескольких дюймах от ее горла находился кончик его меча.

– Успех, – сказал Тул, – требует дисциплины. Прошлой ночью мы видели, как действует древнейшая магия, которая избрала своим объектом Воронов. Вороны, адъюнкт, не летают ночью. Ты полагаешь, что сочетание твоих способностей с моими делает нас неуязвимыми. Это не так, – Аймасс убрал меч и шагнул в сторону.

Лорн глотнула воздуха.

– Это я допускаю, – сказала она, откашливаясь, прежде чем продолжить. – Спасибо, что не даешь мне расслабиться, – она села. – Скажи, тебе не кажется странным, что такая пустынная равнина, как Рхиви, полна сейчас какой-то деятельности?

– Притяжение, – пояснил Тул, – сила притягивает другие силы. Это несложная идея, но Аймассы не поддались ей. Ягуты прекрасно поняли опасность того, что здесь таится. Вот почему они стали жить каждый сам по себе и обратили в ничто свою цивилизацию. Форкрулы тоже все поняли, но они нашли другой путь. Разве это странно, что из трех самых больших народов только наследие Аймассов пережило века?

Лорн уставилась на Тула.

– Это что, юмор такой?

Аймасс поправил шлем.

– Все зависит от того, какое у тебя настроение. Она встала и пошла к лошадям.

– Ты с каждым днем становишься все более странным, – спокойно пояснила она скорее себе, чем ему. Ей вспомнилось что она увидела сегодня, открыв глаза: этот идиот и его меч. Сколько он так простоял? Всю ночь?

Адъюнкт пошевелила рукой. Она заживала очень быстро. Наверное, повреждения были не так велики, как она думала сперва.

Седлая лошадь, она наблюдала за Тулом. Воин стоял, уставясь на нее. Интересно, о чем думает тот, что прожил триста тысяч лет? А прожил ли? До встречи с ним она думала, что Аймассы не умерли, поскольку у них нет души, только плоть, которую поддерживает некая сила. Теперь она сомневалась, что это так.

– Тул, о чем ты думаешь?

Он пожал плечами, прежде чем ответить.

– О тщете, адъюнкт.

– Все Аймассы думают о тщете?

– Нет. Из них вообще немногие думают.

– Почему?

Аймасс наклонил голову набок и посмотрел на нее.

– Потому что это тщетно.

– Ладно, поехали дальше. Мы теряем время.

– Да, адъюнкт.

Она забралась в седло, недоумевая, что он имел в виду.

Книга четвертая

УБИЙЦЫ

Я видел сон:

Монета странная с двумя орлами,

На каждой из сторон прекрасное лицо.

Она кружилась и звенела,

Танцуя на ребре...

Одиннадцатая глава

Приблизилась ночь,

Пока я брел, спотыкаясь;

Мой дух, с трудом преодолевая

И камни, и деревья,

Влачился по земле.

Но, мягко, как ночь сама,

Дитя воздуха, лишенное света,

Приблизился и я к ним,

Мастерам, что камень резали во тьме,

И только видели их звезды за работой.

– Где солнце? – их спросил я.

– И не его ли облик и тепло я ощущаю

В том, что вы творите? Один из них ответил:

– Никто из смертных на земле

Не может противиться его лучам,

И разум угасает, когда опускается тьма,

То, что творим мы ночью этой —

Могила для тебя и рода твоего.

– Простите, что помешал вам, —

Сказал я.

– Покойный не мешает, – ответил

Мастер. – Он приходит.

«Еще одна ночь, еще один сон, – простонал Крупп, – и нет в нем ничего, кроме неверного огня». Он держал руки над мерцающим, неумирающим пламенем, оставленным верховным богом. Подарок казался странноватым, но он чувствовал, что в нем имеется тайный смысл. «Крупп поймет, в чем тут суть, даже если в конце его ждет разочарование».

Земли, в которых он оказался, были заброшенными: ни пашни, ни признаков жилья. Он сидел, скорчившись, у одинокого огня посреди этой пустыни, воздух вокруг был ледяным. На севере и востоке горизонт отливал зеленым, почти светился, хотя луна не взошла, чтобы составить компанию звездам. Круппу раньше не доводилось видеть ничего подобного, хотя все эти картинки родились в его воображении. «И впрямь волнуют, заявляет Крупп. Эти образы перед мысленным взором, они ведь не случайны? Крупп знает, что не случайны, он охотно вернулся бы сию же секунду в свою постель, будь его воля».

Он принялся разглядывать простирающиеся вокруг земли, поросшие мхом и лишайником, изумляясь их ярким, необычным цветам. Он когда-то слышал легенды о Красноконечной равнине, лежащей далеко на севере, за плато Лидрон. Что, так и выглядит тундра? Она всегда представлялась ему местом бесцветным. «Взять хотя бы эти звезды над головой. Они блестят, словно юные, нет, сияют, будто бы изумленные тем, кто созерцает их. А земля под ними отливает всеми оттенками красного, оранжевого и голубого».

Крупп поднялся, услышав надвигающуюся с запада волну шума. Вдалеке двигалось огромное стадо каких-то животных с коричневым мехом. Струйки пара, вырывавшегося у них из ноздрей, оставляли в воздухе над ними и позади них серебристое свечение. Он смотрел на все это некоторое время. Когда стадо приблизилось, Крупп увидел красные полоски на шкурах животных и их рога, ныряющие вниз на бегу и возвращающиеся снова вверх. Земля дрожала от их бега.

– Круппу любопытно знать, это ли есть жизнь мира? Вернулся ли он к самому началу времен сейчас?

– Да, – подтвердил низкий голос у него за спиной. Крупп повернулся.

– А, заглянул на мой огонек, да?

Перед ним стоял приземистый человек, его кожа была покрыта изображениями оленей или каких-то похожих на них животных. На его головном уборе, из-под которого выбивались седые космы, красовались оленьи рога. Крупп поклонился:

– Ты видишь перед собой Круппа из Даруджистана.

– Я Пран Шоль из Крон Т'лан Аймассов, – ответил человек, подходя ближе и присаживаясь перед огнем. – Меня также называют Белым Лисом, Крупп Премудрый, – добавил он, бросая взгляд на Круппа и улыбаясь.

Лицо Прана было широким, под гладкой золотистой кожей проступали кости черепа. Глаза едва виднелись, скрытые плотными веками, но то, что блестело из-под них, было янтарного цвета. Пран вытянул над огнем длинные руки.

– Огонь – это жизнь, жизнь – это огонь. Эпоха льдов заканчивается, Крупп. Долгие годы вы скитались здесь, охотясь на бесчисленных животных и воюя с Ягутами в южных землях, рождаясь и умирая в муках, уплывая по замерзшим рекам,

– Крупп, стало быть, забрел далеко.

– К началу и к концу. Мой род уступает дорогу твоему роду, Крупп, хотя война еще не закончена. Мы освободим вас от подобных войн. Ягуты сдаются, отходя в забытые земли. Форкрул Эссейлы ушли, хотя с ними мы никогда не воевали. И К'Чейн Ше'Малей больше нет, лед поговорил с ними на языке смерти. – Тут Пран поглядел на огонь. – Наша охота привела смерть в бесчисленные стада, Крупп. Мы идем к югу, а этого быть не должно. Мы – Тланы, но грядет воссоединение, скоро объявят Обряд Аймассов и выбор Гадающего на Костях, а потом погибнет плоть самого времени. С воссоединением родятся Т'лан Аймассы и Первая империя.

– Почему, спрашивает Крупп, ты здесь?

Пран Шоль пожал плечами:

– Я пришел, потому что меня позвали. Кто, я не знаю. Может быть, тот, кто позвал и тебя.

– Но Крупп спит. Это сон Круппа.

– Значит, я избран, – выпрямился Пран. – Ваше время приближается. Может быть, оно принесет ответ, который мы ищем.

Крупп проследил за взглядом Прана. Брови его поднялись в удивлении.

– Если я не ошибаюсь, она из Рхиви.

Женщина, что приближалась к ним, была средних лет. Она была беременна. Круглое ее лицо походило на лицо Прана. В глазах се виден был страх, хотя она старалась не подавать виду. Она приблизилась к огню и поглядела на мужчин, ее внимание было в основном сосредоточено на Пране.

– Тлан, – произнесла она, – Путь Телланн, Путь Аймассов нашего времени под влиянием магии породил дитя. Его блуждающая душа потеряна. Его тело омерзительно. Что-то произойдет.

Она повернулась к Круппу и задрала грубое платье, обнажив раздутый живот. На коже виднелась свежая татуировка: изображение седой лисицы.

– Верховный бог вернется, восстанет из крови, пролитой на жертвенный камень. К'рул приходил в ответ на зов ребенка, а теперь он помогает нам в поисках ответа. Он приносит тебе свои извинения, Крупп, он использовал мир твоего сна, поскольку ни один из молодых богов не властен над этим местом. Ты каким-то образом сделал свою душу неуязвимой.

– Это награда за цинизм, – пояснил Крупп, кланяясь.

Женщина улыбнулась.

– Я понял, – сказал Пран Шоль. – Ты сделаешь из этого ребенка, рожденного от силы Аймассов, Сольтакен.