Звезда и тень - Лаура Кинсейл

Мистер Джерард стоял молча, не выразив огорчения, но когда она подошла к матери, взяла колье и обвила его вокруг шеи леди Тэсс, заметив, как оно ей идет, он отвел от них взгляд.

— Это подошло бы и любой из дам, — галантно заметил лорд Эшланд.

Мистер Джерард улыбнулся. Он сделал это легко, свободно. А затем он приблизился к леди Тэсс и помог ей застегнуть ожерелье на ее шее. Она взглянула на него, сжала руку с выражением, очень похожим на то, что было у нее, когда она высказывала свое сожаление миссис Голдборо по поводу опасности, которой подверглись ее дочери при нападении ягуара.

— Не хотите ли еще немного бренди? — обратилась Леда к леди Уитбери, желая как-то разрядить обстановку.

Как заведенная, леди Уитбери пустилась в свои постоянные рассуждения о вреде сладких напитков, об опасностях для организма, связанных с ними, и о воздействии вишневого бренди, в частности. Леди Тэсс сидела на стуле с колье, сверкающем на ее шее. Лорд Эшланд вовлек мистера Джерарда в беседу о последних новостях из Нью-Йорка — тему столь нейтральную, что все остальные возобновили свои прежние разговоры.

Леда подумала, что мистер Джерард найдет предлог, чтобы извиниться и уйти, но в конце концов, это сделала она сама. Ей хотелось плакать, неизвестно почему.

Леда поздно сидела в своей комнате, просматривая снова и снова «Описания особенностей японской культуры». приходя к мысли подарить шефу эту книгу на Рождество. Простой, изысканный подарок, полный намеков. Это недорого.

В конце концов она перестала листать книгу и улеглась в постель, хотя и лежала без сна, упершись подбородком в подушку.

После того, как дом погрузился в тишину, она ощутила в темноте его присутствие. Не было ни звука, ни движения, которое она могла бы уловить. Леда вообразила, что он здесь.

— Мистер Джерард, — она села в постели.

Никакого ответа.

Было несколько странным разговаривать в пустой комнате, но поскольку ее никто не слушал, она снова заговорила.

— Я надеюсь, вы не очень разочарованы, что так вышло с леди Кэй.

Ответа также не последовало. Она взбила подушки, легла вниз затылком. Комната была погружена в полную тишину и темноту.

— Я бы хотела подарить вам золотых рыбок. — Оказалось приятным разговаривать с темнотой, вообразив, что он здесь. Говорить то, что она никогда не отважилась бы сказать ему в лицо. — Я не думаю, что леди Кэй когда-нибудь подарила бы вам золотых рыбок с длинными хвостами. Они очень милые, не то что носовые платки. Мне хотелось увидеть одну из них когда-нибудь.

Леда подобрала ноги и обхватила их руками, упершись щекой в колени, строя в мыслях воздушные замки.

— Я хотела бы, чтобы у меня был свой сад с прудом, полным золотых рыбок с хвостами, как шелк. Вы думали о таких вещах, мистер Джерард? О чем думают джентльмены, хотела бы я знать? — Она обдумала ответ и ответила сама себе. — О политике, я полагаю, очень скучно быть мужчиной.

Она уставилась в темноту.

Дамы с Южной улицы предостерегали по поводу присутствия мужчины в доме.

Мужчины были окутаны тайной: угрожающие и успокаивающие, уклончивые и прямолинейные, полные странных страстей и неожиданностей.

— Мистер Джерард… — прошептала она, боясь даже в темноте, наедине с собой спросить это вслух. — Почему вы коснулись меня? Почему вы так смотрели в зеркало?

Она вспомнила, о чем ее предупреждали дамы с Южной улицы. Она не думала, чтобы они когда-нибудь встречали такого джентльмена, как мистер Джерард. Она сложила руки и обратилась к воображаемому человеку в темноте:

— Я хочу, чтобы вы снова это сделали… Она прижала пальцы ко рту, потрясенная. Но это желание было реальным, очень реальным, она выразила то, что чувствовала: беспокойство и страдание, готовые пролиться слезы. Она не только была так идиотски влюблена в мистера Джерарда, она с тоской ждала его прикосновения.

Леда понимала свое глупое и унизительное состояние. Взбив подушки, она ощутила, что горячие слезы катятся у нее по щекам. Какой одинокой может оказаться жизнь для женщины деликатной и утонченной, без положения, никому не нужной.

25

— Я хочу, чтобы вы снова это сделали.

Сэмьюэл стоял молча, неподвижно, охваченный искушением. Он видел в темноте внешним и внутренним взором, мог закрыть глаза и почувствовать ее слезы.

Он не знал, почему она плачет.

В тот момент он думал, что хочет только ответить ей. «Я хочу…» — сказала она, и твердая земля обрушилась под ним, почва под ним заколебалась.

Она внезапно села, встрепенувшись, зашуршало постельное белье.

— Мистер Джерард?

Он откинул голову назад. Как мог он подумать, что она не почувствует его присутствия? Он излучал желание. Он горел, как открытое пламя, невидимый факел в ночной комнате.

Она всхлипнула — приглушенный звук выдал попытку удержать слезы.

— Я знаю, что вы здесь.

— Да, — сказал он.

Она слабо вскрикнула, услышав его голос. Он слышал ее частое и нежное дыхание.

Прошла минута. Ничто не двигалось.

— О боже! — ее голос слегка дрожал. — Я думаю, вы какое-то время уже находились здесь. Вы, наверное, слышали меня. Какое унижение!

Эти слова заставили его улыбнуться. Ему до боли захотелось протянуть руку и взять в ладони ее волосы.

Но… он этого не сделал. Ему следовало сдержать черный огонь, который бежал по его венам и сжигал его.

Он почувствовал какое-то движение.

Ноги ее коснулись пола.

— Я должна найти свою одежду, если вы хотите продолжить разговор.

Она встала, распущенные по плечам волосы и аромат сна, тепло женщины было под ночной сорочкой. Он не смел поддаться искушению. Но его воля и его действия шли вразрез друг с другом. Он стоял, как вкопанный, хотя в нем билась жизнь, и допустил, что в темноте она наткнулась на него.

Хотя Леда протянула руки, чтобы идти в темноте, она ударилась о его грудь, как о стену. Он схватил ее за руку, удерживая от падения.

— Я не хочу продолжать разговор. Голос его был глухим и хриплым. Он был весь во власти противоречий.

— О! — она стояла в его объятиях. — Что же теперь?

— Что ты захочешь. Что ты скажешь. Она подняла лицо.

— Золотых рыбок?

— Господи Иисусе! — он взял ее за щеки, склонил голову к ее рту.

— Вот это. Я хочу этого.

Его губы коснулись ее. Ощущение тяжести давило его, невыносимое напряжение. Кэй, снова Кэй. Именно это сковывало его тело и душу. Он не мог этого допустить. Это была катастрофа.

Сэмьюэл не знал, как целуют женщин. Он думал, что достаточно прижать свой закрытый рот к ее рту, но прикосновение обезоружило его. Нежность ее щеки вызвала беззвучные радостные содрогания во всем его теле. Он приоткрыл свой рот, вдыхая, чувствуя ее глубоко в себе, и в тот же момент коснулся языком уголка ее губ.