Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 2. 1934-1953 - Марина Сванидзе

В 1948-м все братья Старостины в лагерях.

В 1948-м уже три года, как кончилась война. Это по календарю. В действительности все по-другому.

Рабочим, которые были эвакуированы вместе с заводами на восток и которые работали всю войну день и ночь на оборону, этим рабочим запрещено возвращаться в родные города. Из писем рабочих в президиум Верховного Совета: "Наши семьи не эвакуировали вместе с нами. Сейчас война кончилась, отпустите нас к нашим детям". Кадровый рабочий Козлов пишет: "Наш завод эвакуировали на Урал. Дайте возможность дожить свои годы в своей семье до смерти, больше этого я у вас ничего не прошу".

Отмечены попытки коллективных действий рабочих. Чкаловский горком партии обсуждает коллективное письмо рабочих завода "Автозапчасть" с жалобами на тяжелые условия труда и быта. Горком приходит к выводу, что рабочие встали на "антипартийный путь". Факты, изложенные в письме, названы "клеветой на партийные и советские органы". Массовые требования отпустить домой идут от рабочих Челябинского тракторного завода, производившего в войну танки. На ЧТЗ — 6 тысяч ленинградцев, 4,5 тысячи харьковчан, 2 тысячи сталинградцев, 11 тысяч мобилизованных из армии. Такая же картина в Омске. Вводится уголовная ответственность за бегство на родину. Она сохраняется до 1956 года.

Из письма рабочего Миасского автозавода: "Кормить стали хуже, чем в войну, — миска баланды да две ложки каши овсяной, и это за сутки взрослому человеку". Ответ директора одного из заводов на просьбу рабочих улучшить питание: "Вы не советские люди. Советские люди много не едят".

В воздухе 1948 года носится одна мысль: чтобы выжить — надо воровать. Тюрьма не страшна. Там можно получить кусок хлеба. Хрущев, в то время первый секретарь ЦК КП(б) Украины, вспоминает, как сообщал Сталину о голоде и людоедстве и как отреагировал Сталин: "Мягкотелость! Вас обманывают, нарочно докладывают о таком, чтобы разжалобить и заставить израсходовать резервы".

В 1948 году ситуация с продовольствием в стране становится абсолютно беспорядочной. Карточная система стихийно восстанавливается по всей стране, кроме нескольких больших городов. Голод 1946–1948 годов, вызванный второй сталинской продразверсткой, спровоцировал бегство сельского населения в малые города, которые и так страдают от нехватки продуктов. Этот процесс в дальнейшем продолжится. Колхозники, у которых уже два года изымается весь произведенный хлеб, теперь стараются вырабатывать только минимум трудодней, работа на общественных полях их не интересует. Даже угроза суда не может заставить их трудиться даром. Кроме того, за время войны на оккупированных землях многие крестьяне вернулись к единоличному хозяйству. Они не желают возвращаться в колхоз. Единоличное хозяйство — единственный способ выжить. Власть действует рефлекторно, то есть исключительно мерами принуждения. 2 июня 1948 года принят указ Президиума Верховного Совета СССР "О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни". Выселяют в основном в Сибирь. Как единоличников, так и колхозников.

В крестьянской памяти указ от 2 июня 1948 года — это "второе раскулачивание". Опять конфискуются единоличный скот и инвентарь. Вопрос о выселении, как и в 1929-м, решают сельские сходы. Подлежащие выселению немедленно арестовываются. Крестьян отрывают от земли и привычно отправляют в никуда.

Сталинская система отторгает самые зрелые и опытные кадры в сельском хозяйстве. Тех, кто способен к тяжелому самостоятельному труду в деревне даже в условиях советской власти. В 1948 году начинается тот прогрессирующий кризис сельского хозяйства, из которого советская власть не сможет выбраться никогда.

Иногда жизнь на высылке была лучше, чем в колхозе. Сосланные из колхоза имени Буденного и теперь проживающие в поселке Батыган Верхоянского района Якутии пишут на родину: "Зарабатываем большие деньги, весьма довольны, приглашаем к себе". Местный райком партии счел это письмо дискредитацией указа о выселении, следствием потери революционной бдительности и слабости цензуры по месту ссылки. Спецпереселенцев отправляют в Красноярский край, в Иркутскую, Читинскую, Тюменскую области и в Хабаровский край. В том же 1948 году 26 января выходит указ Президиума Верховного Совета СССР в отношении народов, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Великой Отечественной войны. В указе говорится: "Во время переселения чеченцев, карачаевцев, ингушей, калмыков и др. не были определены сроки их высылки. В целях укрепления режима поселения установить, что переселение проведено навечно. За самовольный выезд — 20 лет каторжных работ".

Спецпереселенцев много в тех краях, где политзаключенный Старостин тренирует футбольную команду.

В лагере, где он отбывает срок, главный закон звучит так: "Выжить и пережить тех, кто тебя посадил". Все четыре брата Старостины выжили и пережили.

1949 год

Бомба

29 августа 1949 года взорвана советская атомная бомба.

Люди ядерной физики — это верхушка советской научной элиты. Просто новая советская послевоенная элита. Они по максимуму возможного в СССР интеллектуально свободны. Сначала, до войны, они свободны, потому что власть не проявляет к ним интереса и им удается идти в русле мирового научного процесса. Потом, после войны, возникает уникальная ситуация. Власть нуждается в их интеллектуальной свободе, потому что именно от нее зависит создание атомной бомбы. Естественно, в квартирах всех участников атомного проекта установлены прослушки, за их родственниками и знакомыми идет спецнаблюдение, но, как вспоминает один из руководителей атомного объекта Арзамас-16: "На каком-то этапе нам дали понять, что мы можем говорить все что угодно и за это ничего не будет. Мысль рождается только при свободе разума, и, как мне кажется, Берия и Сталин это однажды поняли. Им нужна была атомная бомба, а сделать ее могли только люди без страха".

Еще в 1944 году, в самом начале атомного проекта, младший брат член-корреспондента Академии наук Исаака Кикоина в разговоре с коллегой высказал сомнение в мудрости руководства страны.

И. В. Курчатов

Коллега об этом донес. Через несколько дней Берия лично появляется в лаборатории Кикоина, чтобы снять все опасения в отношении его брата. Берия собирает тройку ученых — Кикоина, Алиханова, Курчатова — и говорит: "Нет никаких причин волноваться за судьбу родственников — им гарантирована полная безопасность". Только атомная бомба впервые за все правление Сталина делает возможными подобные слова. От государства атомный проект возглавляет Берия. От науки — Курчатов.

С началом атомного проекта Курчатов отращивает бороду. Его так и будут звать — "Борода".

Его коллеги говорили, что с бородой он походил на священника. В его доме возле камина — фигура Мефистофеля, главного искусителя рода человеческого. Возможность увидеть практический результат своих научных усилий — сильнейшее искушение для большого ученого. Тем более такой результат, как взрыв атомной бомбы.

24 января 1949 года в парижском Дворце правосудия начинается процесс по делу Виктора Кравченко в связи с его книгой "Я выбрал свободу". Инженер Виктор Кравченко, сотрудник советской закупочной комиссии в Вашингтоне, в 1943 году попросил политического убежища и вскоре выпустил книгу, где писал о коллективизации в СССР, о голоде на Украине, о сталинских лагерях, о том, почему он решил остаться на Западе. После выхода книги на французском языке коммунистический еженедельник "Летр франсэз" печатает фельетон под названием "Как был сфабрикован Кравченко". Смысл фельетона следующий: книга Кравченко — это козни ЦРУ против СССР. Знаменитый драматург Жан-Поль Сартр немедленно пишет пьесу, где также прозрачно намекает, что Кравченко — творение ЦРУ. Французская очень левая интеллигенция вплоть до появления на Западе Солженицына и его "Архипелага ГУЛАГ" будет отрицать правду о сталинизме. В 1949 году Кравченко подает иск на "Летр франсэз" за клевету и выигрывает процесс. На суде так называемым "свидетелем чести" против Кравченко выступил нобелевский лауреат по физике Фредерик Жолио-Кюри.

Фредерик Жолио известен своими левыми взглядами. Советское руководство использует публичную левизну французского ученого.

Советское руководство вступило в общение с ним еще во время войны.

В 1944 году с Фредериком Жолио встречается представитель советской разведки Лев Василевский. Научные тезисы для разговора разведчика с ученым пишет Курчатов. Разговор показывает, что Жолио готов к сотрудничеству с СССР в области использования атомной энергии в промышленной и военной сферах. Летом 1945 года он напишет письмо президенту АН СССР Комарову: "Я хотел бы иметь беседу с Молотовым и Сталиным по крайне актуальному вопросу об атомной энергии". Президент Академии наук передаст письмо Сталину. Сталин ничего не ответит.