Повелитель Ночи - Саймон Спуриэр

Не бывать этому!

Едва пронеслась эта мысль, как сам имеющий рога злодей пируэтом отскочил в сторону, вздымая посох. Сахаал напрягся, готовясь засечь вспышку и уйти в сторону от астрального огня неимоверной силы, когда стена чудовищной боли, подобной которой он никогда прежде не испытывал, обрушилась на него.

Удар был точен — пользуясь тем, что Повелитель Ночи бросился в сторону лорда-колдуна, один из ксеносов вскинул метатель и выпустил вращающийся сюрикен прямо в дыру на плече, не защищенную броней.

Рука мгновенно полностью онемела.

Взвыв, изо всех сил стараясь сдержать боль, ощущая, как расползается омертвение по конечности, Сахаал закрутился в воздухе и рухнул на пол, придерживая раненую руку здоровой. В таком положении, испытывая невыносимую боль, Повелитель Ночи был плохо подготовлен к новой искусной атаке колдуна.

Молния вновь ударила. Мощный поток гаусс-силы из увенчанного лезвием посоха прошил плоть и кровь, погрузив острые зубы в ткани мозга. И вновь всколыхнулись сомнения. Рванулись печаль и неуверенность, зовущая заключить себя в темницу разума.

Голос звал Сахаала из спиральной черноты.

Он успокаивал и ласкал, уговаривая сдаться.

Не на этот раз, дерьмо варпа.

Сахаал уже ученый. Сейчас его разум нельзя так просто обмануть, он отбрасывал прочь все незваные сомнения, и мускулы не прекращали ему подчиняться. Сейчас он был во власти гнева такой силы и чистоты, что все махинации колдуна разбивались от одного прикосновения к ним. Даже все псионическое влияние мира не остановит его. Сахаал превратился в сгусток фосфоресцирующей ненависти, жаждущей лишь резни.

Он ударил, как атакующий ястреб, пройдя через беспомощную теперь псионическую стену, гудящую и потрескивающую вокруг брони космодесантника. Когти здоровой руки Сахаала пробили рогатый шлем ксеноса сверху вниз с чавкающим, утробным звуком. Мозги и кости черепа разлетелись в стороны мелкой шрапнелью, а тонкое тело жертвы забилось на когтях Повелителя Ночи, фонтанируя кровью.

Оставшихся в живых эльдаров словно ударили электрической плетью. Не говоря ни слова, не обменявшись даже взглядами, не сделав ни единого выстрела, они размазались в пространстве, превратившись в единое слившееся пятно, рванулись к порталу, откуда недавно вышли. Крутящийся варп проглотил их, схлопнувшись в булавочную точку, которая бешено вращалась.

Потом растворилась и она.

Сахаал упал на колени и стряхнул труп колдуна с когтей — его начала накрывать волна истощения. Он чувствовал себя сражающимся с вечностью, он уже не помнил времени, которое провел без боли и насилия. Рана на плече продолжала кровоточить, коагуляции мешал осколок металла ксеносов, засевший глубоко в теле. От каждого движения в плоть будто впивались кинжалы.

Повелитель Ночи уже понимал, что эту руку ему больше не использовать никогда.

Медленно двигая глазами, стоически перенося муки, Зо Сахаал нашел взглядом вора.

Ублюдка.

Инквизитора Айпокра Каустуса.

— Сервиторы! — завизжал клыкастый человек, медленно отступая, прижимая Корону к животу, как ребенок, у которого хотят отобрать любимую игрушку. — Защитите меня! Защитите!

В углу комнаты бронзовые сервиторы завертели головами, воспринимая новые команды, и дружно повернули увешанные оружием руки в сторону Повелителя Ночи.

Ведьма осталась стоять одна, совершенно огорошенная, когда боевые механизмы потеряли к ней всякий интерес.

— Убейте его! — вновь завопил Каустус, тыча пальцем в Сахаала. — И держите его подальше от меня!

Инквизитор бросился бежать к выходу, по-прежнему прижимая Корону Нокс к себе.

Сахаал вздохнул. Как он мог подумать, что все будет легко? Он грустно проводил взглядом свою священную драгоценность, словно в жестокой шутке вновь ускользающую от него.

Сервиторы приближались. Кажется, день насилия далек от окончания.

И тут улей встряхнуло до основания.

Задрожал весь огромный адамантиевый массив — все заскрипело и застонало, когда в древнем металле расцвели первые огненные кратеры. Будто вулканы пробудились на улицах города. Небо расцвело падающим огнем, каждая голова в улье удивленно задралась, рассматривая потолок.

И лишь в разрушенной галерее на самой верхушке центрального дворца космодесантник Легиона Повелителей Ночи — однорукий калека — улыбнулся окровавленным ртом.

Зо Сахаал медленно встал перед идущими в атаку машинами, которые все ускоряли шаг.

— Они здесь, — прошипел он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Они пришли!

Мита Эшин

Мита бросилась на инквизитора Каустуса мстительным метеором.

Она не отдавала себе отчета в том, о чем думает. За последние дни ее мозг был непрерывным полем боя: взорванным, перепаханным артиллерией и изрытым траншеями. Разоренная земля, на которой сражались суверенитеты.

Если следовать дальше этой аналогии, то откровения Повелителя Ночи были циклонными боеголовками, ракетами экстерминатус, уничтожившими все отстроенные логические здания Миты.

Теперь на месте поля боя была пустошь.

Император предал собственного сына, проявив невероятную двуличность. Как ей теперь подставлять вторую щеку при каждом презрительном замечании, каждой мерзкой шутке? Когда на улице ей в лицо крикнут: «Эй, мутант!» — как быть, не находя больше спасения в любви Императора?

Как жить с подозрением, что она всего лишь ручное чудовище, которого натравливают на неугодных, а когда пропадет нужда — выкинут на свалку?

Ответ был один — очевидно, не могла. Но каков тогда ее удел?

Пустота. Ничего конкретного. Пустошь после поя боя.

Как только сервиторы губернатора перестали обращать внимание на Миту, а улей сотрясся от чудовищных ударов, у девушки осталась лишь одна зацепка.

Каустус.

Ублюдок Каустус!

Все это по твоей вине!

Инквизитор попробовал проскочить мимо нее, нежно прижимая Корону к себе дрожащими пальцами. Но факт того, что ее игнорировали, привел Миту в дикое бешенство. Она для него никто! Существо настолько низкоэффективное, что инквизитор лишь мельком глянул на нее, когда девушка заступила ему дорогу.

Издав яростный вопль, она кинулась на Каустуса.

Отлетая от его энергетической брони с острым хрустом сломанного ребра в груди, моргая от внезапной боли, Мита мельком увидела в клубах дыма и порывах метели Повелителя Ночи, уворачивающего от сервиторов. В этом виде Сахаал показался ей пляшущим дервишем — богом клинков и полета, танцующим между трассами выстрелов и пластающий податливый металл противников.

Мите стало немного интересно: придет ли он на помощь, если она закричит?

Примет ли помощь, если она предложит?

Улей стонал снова и снова, облака пыли и смога вздымались из развороченных потолков, когда колоссальные силы сотрясали город. Вздрагивающий пол заставил Каустуса споткнуться на бегу. Мита использовала выпавший шанс без раздумий. Собрав все остатки внутренней силы, опустошив все запасы, про которые она знала, псайкер выбросила псионический импульс.

Она не могла проникнуть в разум Каустуса. Но никто не мешал ей сокрушить его тело.

Сила атаки удивила саму Миту. Инквизитора подбросило до потолка, словно под ноги ему прилетела граната, а в воздух полетели клочки разорванных одеяний. Корона Нокс выпала из ослабевшей руки человека и покатилась по полу, пачкаясь в эльдарской крови. Под обрывками плаща девушка увидела, что расколоты и пластины брони инквизитора, — длинные трещины змеились по груди и бедрам, словно Каустус попал под удар гигантского молота.

«Это мой удар? — не верила Мита. — Это результат моего отрицания веры?»

Освобожденная от ритуалов и молитв, избавленная от бесполезной преданности; правда была столь же сияющая, как сам варп.

Не Император дает мне силу! Наставники лгали!

Она принадлежит только мне!

Мита в один момент подскочила к лежащему Каустусу и врезала ему кулаком по носу. Раздался хруст. Мита била снова и снова, вымещая тот водоворот расстройства и негодования, который бушевал в ее душе все последние недели.

— Ублюдок! — шипела псайкер между ударами, еле переводя дыхание. — Проклятый варпом пустоголовый ублюдок!

Каустус пришел в себя быстрее, чем она ожидала.

Ошеломленный или нет, залитый кровью из дюжины трещин в броне, он все еще оставался инквизитором Ордо Ксенос. Его броня создавалась для ангелов Адептус Астартес. Мите следовало знать, что он не может быть так легко повержен.

— Глупая девчонка! — взревел Каустус, отшвыривая ее. — Где она?! Где она?!

Инквизитор уселся и закрутил головой в поисках Короны Нокс. Увидев обруч, уже покрывшийся инеем, он рванулся за ним, издав победный вопль и забыв о псайкере.