Великая война. Верховные главнокомандующие - Юрий Никифорович Данилов

Князь Георгий Евгеньевич Львов был очень уважаемый общественный и земский деятель. Он уже давно выдвигался общественными кругами в качестве кандидата на ответственную должность председателя прогрессивного кабинета, если бы таковой сконструировался. Во время войны Г. Е. Львов стаял во главе Всероссийского Земского союза,[211] много и плодотворно работавшего на фронте и в тылу по санитарно-медицинской и бытовой части армии.

Что касается царствовавших особ, то дальнейшая судьба их, по осуществлении заговора, точно определена не была. По мнению одних, Императрица Александра Федоровна, которой приписывалось чрезвычайно дурное влияние на царствовавшего Монарха, должна была удалиться в монастырь, но большинство держалось того мнения, что царственную чету лучше всего вывезти из России в Англию. Арест Государя предполагалось произвести или в Ставке, или во время одного из переездов его из Могилева в Петербург или обратно.

Мне неизвестно, насколько осуществление этого заговора было близко к выполнению, но, по-видимому, в конце 1916 г. он находился еще только в периоде образования. В декабре 1916 г. в Москве должен быль состояться в особняке князя П. Д. Долгорукова,[212] недавно убитого большевиками, а в то время бывшего одним из очень видных представителей либерального движения, – съезд земских и городских деятелей для обсуждения общего положения в государстве. Однако явившаяся полиция не допустила этого съезда.

Тогда председатель этого съезда князь Г. Е. Львов пригласил к себе вечером того же дня на секретное совещание по тому же вопросу нескольких наиболее видных деятелей, и в числе их А. И. Хатисова,[213] состоявшего тифлисским городским головой и председателем Кавказского отдела всероссийского земского союза городов.[214] Обрисовав перед собравшимися трагическое положение, создавшееся в России, и указав, что все попытки приблизить деятельность власти к требованиям народа не привели к положительным результатам, Г. Е. Львов закончил свою речь заключением, что только выполнение дворцового переворота способно изменить положение. Притом хозяин дома указал, что престол Всероссийский должен был бы перейти к Великому князю Николаю Николаевичу. В доказательство того сочувствия, которое встретило бы такое решение в земских и городских кругах, при условии, если стало бы возможны и образование кабинета им возглавляемого, Г. Е. Львов привел в виде справки, что у него имеется соответственное письменное заключение, за подписью многих председателей губернских земских управ и городских голов, указывающих на необходимость образования такого ответственного перед страной министерства.

Приглашенные к Г. Е. Львову лица, обсудив проект, изложенный им, отнеслись к его осуществление с сочувствием. В соответствии с этим А. И. Хатисову было поручено, по возвращении в Тифлис, ознакомить с сущностью этого проекта Великого князя Николая Николаевича и выяснить, насколько можно рассчитывать на его, в этом смысле, сочувствие. Последующая поездка А. И. Хатисова в Петроград и беседы его с некоторыми лицами, которые он вел, еще более убели А. И. Хатисова в неизбежности принятия самых настойчивых мер к изменению существующего положения; поэтому указанное лицо, по возвращении в Тифлис, решилось твердо на выполнение принятого им на себя поручения.

Чтобы понять самую возможность выполнения А. И. Хатисовым этого поручения, необходимо отметить, что у этого лица установились весьма близкие отношения с графом Воронцовым-Дашковым за время весьма долгого пребывания последнего в должности наместника. Оставляя Тифлис, граф Воронцов-Дашков сообщил А. И. Хатисову, что, имея в виду встретить Великого князя в пути на Кавказ, он будет рад засвидетельствовать перед ним о тех чувствах доверия, которые он питает к Хатисову. При этом граф Воронцов выразил мысль, что, по его мнению, Хатисов – именно тот человек, с которым Великий князь может говорить вполне откровенно, причем беседа эта будет для Великого князя чрезвычайно полезна, ввиду большого знания края и влияния его собеседника, приобретенного им в прогрессивных кругах общественности. Таким образом, через посредство А. И. Хатисова для Великого князя открывалась возможность сношений не только с тифлисской общественностью вообще, но и с левопартийными кругами Кавказа в частности.

И действительно, о таком мнении бывшего наместника Великий князь на первом же приеме с полною откровенностью сообщил Хатисову, причем последний высказал, что был бы рад заслужить такое же доверие и со стороны Великого князя. Великий князь охотно пошел навстречу частным беседам с ним А. И. Хатисова и, таким образом, между обоими названными лицами, с течением времени установились также вполне доверчивые отношения.

Вернувшись после своей поездки в Москву и Петроград обратно в Тифлис, А. И. Хатисов, принося Великому князю Николаю Николаевичу свои новогодние поздравления по случаю начала 1916 г., не преминул испросить разрешение на особо секретную беседу по чрезвычайно важному и доверительному делу. Получив таковое разрешение, Хатисов изложил Великому князю картину внутреннего состояния России и проект, обсуждавшийся в Москве у князя Львова. Внимательно выслушав этот проект и ознакомившись с характером той роли, которая отводилась в проекте ему самому, Великий князь заявил, что, будучи застигнут врасплох, он лишен в данную минуту возможности дать окончательный ответ, почему и откладывает свое решение на некоторое время.

Через несколько дней, пригласив к себе вновь А. И. Хатисова, Великий князь отклонил от себя сделанное ему предложите, указав, что, будучи прежде всего военным деятелем, он пришел к заключению, что солдаты, отражающие русский народ, не поймут сложных комбинаций, заставляющих пожертвовать Царем и едва ли будут на стороне заговорщиков при задуманном низвержении с престола Царя.

Тем не менее, беседа с А. И. Хатисовым заставила Великого князя еще глубже вникнуть в политические события, надвигавшиеся на Россию. Приблизительно в это же время в Тифлис совершенно инкогнито прибыло одно высокопоставленное лицо, высланное из Петербурга, которое, видимо, ознакомило Великого князя Николая Николаевича с суждениями, имевшими место в среде царской фамилии по поводу той рискованной политики, которая велась царствующим Императором и которая грозила гибелью всей династии. Но еще ранее Великий князь имел возможность быть осведомленным о грозных событиях в Петрограде из факта высылки в Персию Великого князя Дмитрия Павловича за его участие в убийстве Распутина.

Есть данные предполагать, что в период времени между беседой Великого князя Николая Николаевича с А. И. Хатисовым и мартовскими событиями, сущность этой беседы стала известна при дворе и что в результате ее имелось даже ввиду удалить Великого князя Николая Николаевича на Дальний Восток, назначив его наместником этой окраины. Однако быстро надвинувшиеся события видимо помешали осуществлению этого предположения.

Некоторые свидетели, очень близкие к событиям этих дней говорят, что Великий князь, получив сведения о начавшемся в Петрограде революционном движении и образовании Временного правительства, вновь пригласил к себе А. И. Хатисова и поручил ему в