Bye-bye, baby!.. - Виктория Платова

Никто.

Шурик предпочитала «Мальборо», Женька – «Парламент», байкер Леопольдыч и тенор-саксофонист Мчедлидзе время от времени забивали трубки, и только соло-гитарист Иван Бабкин предпочитал всему этому никотиновому безобразию анашу. Сам Сардик давно завязал с курением, не курил и Гаро, ах да… придурок-философ из Шуриковой свиты – тот, кажется, и вправду баловался самокрутками, обставляя это как самый настоящий ритуал. У него была машинка для набивки, два сорта папиросной бумаги и мундштуки. На то, чтобы соорудить самую незначительную пахитоску (с последующим зализыванием краев и установкой мундштука), у философа уходило не меньше минуты. Девушка же справилась за пару мгновений, при том, что никакой машинки у нее не было!

Как только она закурила, в сторону Сардика поплыл сладковатый дым, от которого закружилась голова. Чтобы не упасть, Сардик ухватился за массивную колонну (она же служила ему тайным укрытием), потряс подбородком и закрыл глаза. А когда открыл – девушки на ступеньках не было.

Так сильно Сардик пугался только в раннем детстве, оставаясь один в темной комнате. Куда она могла подеваться? – всего-то секунда прошла… Страх сковал Сардика и тут же отпустил: никуда она не делась, голубка, просто перешла на другую сторону улицы, дымит своей самокруткой и знать не знает, что Сардик без нее задыхается – в прямом и переносном смысле.

Позабыв про всякую осторожность, он припустил за вороватым ангелом, а ангел тем временем свернул в ближайшую подворотню: между сапожной мастерской «ОБУВЬ 21-го ВЕКА» и магазином «ТИТАНИК-24 ЧАСА».

Вот черт, что она забыла в подворотне?!..

И кто вообще их изобрел, подворотни? И что, если двор, в который ведет подворотня, окажется проходным?.. Рано он успокоился, дурачок!

Так и есть – пусто!

И подванивает кошатиной, забродившим пивом и радостно выпущенными на волю человеческими жидкостями; и весь этот смрад – в двух шагах от Невского, куда только смотрит городское правительство и лично губернатор? Давно бы пора издать указ, запрещающий ангелам шастать по подворотням.

В глубине двора хорошо просматривались две вывески – поменьше («superКОЛГОТКИ») и побольше («ПИРОТЕХНИКА ИЗ КИТАЯ») – к ним-то и устремился Сардик, разом позабыв про конспирацию. Но не пробежав и пяти метров, наткнулся на какое-то препятствие, не удержал равновесия и тут же оказался на земле. Падение не задело жизненно важных органов, зато выглядело чрезвычайно унизительным: какая-то тварь подставила ему подножку! Сардик был полон решимости разобраться с обидчиком, но, когда поднял голову, увидел только ее:

незнакомку с рюкзаком, подружку электронных детекторов, яблочную воришку, тайную воздыхательницу Жана Кокто, клептоманку, ангела.

Девушка стояла у стены, скрестив руки на груди и с интересом рассматривая Сардика. Теперь, в состоянии покоя, она казалась Сардику еще более прекрасной.

Она была чудом.

– Не ушибся? – спросило чудо.

– Нет. – На глаза Сардика навернулись слезы: к лицезрению чудес ни сетчатка, ни радужная оболочка не приспособлены.

– Ты кто такой?

– Никто. Просто человек.

– Просто человек, понятно… А почему шпионишь за мной?

– Я не шпионю…

– Я тебя давно заметила.

– Я тоже.

Девушка не выказывала никакого волнения и никакого беспокойства, хотя находились они в довольно сомнительном дворе, рядом с криминальной Апрашкой. Причин может быть несколько, самая вероятная – у ангела есть группа поддержки, которая всегда придет на помощь и защитит. Группа может состоять из миллиона китайцев, окопавшихся под вывеской «Пиротехника». Или из банды громил, использующих superКОЛГОТКИ в качестве маски при ограблении.

– Что тебе нужно? – Она даже не поменяла позы, но интерес в глазах стал заметно ослабевать.

Рассказ про приступы удушья и рюкзачное ® успеха не возымеют, ангел только посмеется над ним, Сардик и сам бы посмеялся. Сказать, что познакомиться на улице с хорошенькой девушкой – святой долг каждого мужчины, еще большая глупость. Сказать, что влюбился? – но это не совсем правда, не вся правда, и он снова будет вынужден вернуться к недостатку кислорода в организме. И снова побежит по кругу, быстрее и быстрее, и две дворовые вывески сольются в одну, со вполне очевидной китайской доминантой.

– Я хотел спросить… Может быть, ты знаешь… Кто такая Эмилия Пардо Басан?

Странное дело, вместо того чтобы рассмеяться Сардику в лицо и отбрить чем-то типа «ну ты и мудак!», девушка сунула в рот кончик косички (потрясающий жест, до которого так и не додумалась Шурик), нахмурила лоб и произнесла:

– Это писательница. Испанская. Не слишком выдающаяся и мало кому известная. Умерла в прошлом веке.

– А Холли Голайтли? Кто такая Холли Голайтли?

Вот теперь она улыбнулась, и это была замечательная улыбка: улыбка-воспоминание. Как будто Холли Голайтли много значила для нее и (на правах старшей сестры) посвятила во все тайны и чудачества взрослой жизни.

– Ты не читал «Завтрак у Тиффани» Трумэна Капоте? Холли Голайтли – оттуда.

– Не читал.

– Но кино-то должен был посмотреть! С Одри Хепберн.

– Увы. – Сардик устыдился своего невежества и, кажется, даже покраснел. – Оно того стоит?

– Еще бы.

– А Сильвия Плат? Тоже персонаж?

– Поэт.

– Мало кому известный?

– Я бы так не сказала. Она слишком рано умерла, чтобы быть никому не известной…

Сардик мог бы тоже подкинуть дровишек в костер темы «ранние смерти как способ добиться популярности», но у него в запасе оставалось еще несколько имен Чью судьбу просто необходимо прояснить.

– А Поль? Что ты знаешь о Поль?

– Что людей с именем Поль – как звезд на небе

– Поль – не мужское имя. Женское.

– Поль – женщина? – Ангел снова принялся жевать кончик косички. – Я знала только одну женщину Поль. Из романа Саган «Любители вы Брамса?».

– Наверное, это та самая Поль, – обрадовался Сардин. – Она была молодая?

– Не слишком. Зато у нее имелся молодой любовник.

– Значит, она была красивая?

– Пожалуй.

– А еще вот такое имя – Леонор Асеведо Аэдо. Ни о чем тебе не говорит?

– Так звали мать Борхеса. Писателя.

Сардик не настолько туп, чтобы не иметь представления о писателе Борхесе. Он даже читал кое-что борхесовское, теперь и не вспомнить, что именно: кажется, рассказы. Или одну из антологий, им составленную. Это не так уж важно, тем более что Борхес умер, и уже давно, задолго до того, как Шурик разбилась на опасном склоне в горах. Причем возраст, в котором он умер, был довольно почтенным, что уж говорить о его матери! Так и есть, Леонор Асеведо Аэдо – самая пожилая из постоялиц гостиницы в голове Сардика. И самая обстоятельная, недаром именно ей принадлежит идея вывески