Последний всадник Апокалипсиса. Том 1 - Владимир Александрович Поздняков

– Как там мой мужчина в Улаблейте? Я про Ингерама, если что.

Рэйгал поднял на неё холодный взгляд. В нём четко читалось призрение как к ней, так и к самому себе. Это явно не был их первый и даже не второй поцелуй.

Но как долго они были вместе? Были ли они вместе вообще? Знал ли об этом Ингерам? Что здесь вообще происходило? Вопросов было множество, но вот ответов слишком мало.

– С ним всё в порядке. Скоро вернётся в Найфорд.

Он явно пытался говорить как обычно, но его духовная основа дрожала. Это чувствовалось даже в нестабильности работы его духовных потоков. Они работали явно некорректно.

– Замечательно, – она продолжала ехидно улыбаться, словно испытывая мужчину напротив. – Я рада, что у него там всё прекрасно. Но… – в её голос закрались нотки игривого разочарования.

Сразу приметив их, Рэйгал, продолжая хмуриться, спросил:

– Что?

– Это значит, что у нас с тобой осталось не так уж и много времени. Верно?

– Времени на что? О чем ты вообще говоришь?

С каждой секундой он становился всё злее, но продолжал сохранять спокойствие и строгость как в словах, так и в манерах и всём поведении в принципе. Фактически его выдавала лишь собственная духовная основа.

И Лифина, имея невероятный талант к ощущению духовной энергии, это отчетливо чувствовала.

– Ну как же?.. На то, чтобы провести время вместе, – она мило улыбнулась.

Улыбка была такой, что Лифина напоминала ангела воплоти. Однако её поведение явно отличалось от подобного описания. Это словно был демон с внешностью ангела.

– Нам не нужно проводить время вместе, – Рэйгал стал ещё более строгим. – И ты прекрасно об этом знаешь.

– Это ещё почему?

– Потому что ты женщина моего лучшего друга. Воина, мечту которого я принял и разделил. Рыцаря истребления, который помог мне найти новый путь после того, как я утратил прежний.

Она вскочила с места, а на её лице неожиданно проступила злоба. Это был очередной неконтролируемый всплеск эмоций. Её тело даже начало источать потоки зеленоватой духовной энергии, ставшие свидетельством того, что сама её душа сейчас встрепенулась. Ещё чуть-чуть и это бы дошло до пика, а глаза бы воспылали духовной силой.

– Мне уже надоело слушать об этой вашей мечте!

В ответ тело Рэйгала то же начало источать из себя потоки духовной энергии. Она была черной с вкраплениями белого, словно белые частицы в черном песке.

– Перестань. Ты тоже часть этой мечты.

– Я её не принимала! Мне, в отличие от вас, друзей… – она показала пальцами кавычки – …Вообще плевать на будущее. Я хочу прожить свою жизнь, а не отдавать всю себя будущему поколению, успехи которого я даже никогда не увижу.

– Лифина…

– Да и вообще!.. Какие вы друзья?! Один спит с женщиной другого. А второй пользуется первым, чтобы исполнять какие-то идиотские планы. Удивительная дружба!

Дикий выброс эмоций. Именно так можно было кратко описать то, что сейчас происходило с Лифиной. Создавалось ощущение, что она была самой настоящей стервой.

Однако это было не так. Мало того, что в её словах и вправду была логика и истина, они в первую очередь были её потребностью. Потребностью как человека, как женщины, как живого существа, который просто хотел любви, которую ей никто не мог дать.

И Рэйгал понимал это, потому держался до последнего. Однако последние слова даже он, с учетом его характера, стерпеть не смог. Резко вскочив со своего кресла, он грозно посмотрел на женщину и сказал:

– Лифина, хватит!

Его тело начало источать ещё более мощные и заметные потоки духовной энергии, которые начали давить на собеседника. В этот раз ситуация задела его столь сильно, что даже его хмурые глаза воспылали духовной силой.

– Я знаю, что совершил ошибку. Не нужно мне каждый раз об этом напоминать. Но… Это не значит, что я перестал считать его своим другом. И это не даёт тебе права говорить, что Ингерам кем-то пользуется. В этом и суть дружбы, чтобы один помогал другому и наоборот.

Девушка исказилась в лице. В ней пылали ярость, злость и отвращение. Она понимала, что была не совсем права, однако не могла перестать об этом говорить.

В ней давно затаилась обида на каждого из этих мужчин. Она хотела любви от каждого из них. Верила, что кто-то из этой пары отбросит свою мечту и просто станет её. Разделит с ней эту жизнь, одарит её любовью и заботой, а она сделает тоже взамен.

Но… К её сожалению, правда было иной. К её сожалению… Этого так и не произошло. Никто из них так и не отбросил мысли о великом будущем этого ужасного мира.

Рэйгал же сказал:

– Уходи, – в голосе Рэйгала читалась смертоносность. – Иначе я не посмотрю на то, что ты женщина.

Недовольно цыкнув, Лифина молча покинул кабинет. Ей нечего было сказать Рэйгалу, да и она сама не хотела продолжать этот разговор. Несмотря на все её эмоциональные всплески, она всё равно не могла отказаться от общения с этими мужчинами.

Не только потому, что она испытывала к ним романтические чувства. Но и потому что… Она была слаба, и поэтому одно из важнейших правил жизни на неё прекрасно работало. Слабые должны были держаться вместе или рядом с сильными, чтобы выжить. Не имея достаточной силы, человек, любое другое живое существо не должен оставаться один.

Лишь девушка покинула кабинет, как Рэйгал недовольно сел на своё кресло. Он прикрыл лицо рукой и ничего не говорил. Даже мысли сейчас покинули его разум. Он просто хотел отстраниться и не думать о том, как всё это вообще произошло.

Было ли это испытанием? Было ли это проверкой? Вполне вероятно… Да. По крайней мере, любой бы, кто увидел это со стороны, сказал бы именно так.

Лифина и Рэйгал впервые “сблизились” на одном совместном задании. После успешного его выполнения они, благодаря ряду обстоятельств, оказались в одном номере одного отеля. Именно там всё и произошло. Девушка, которая искала любви, поцеловала мужчину, который эту любовь давно потерял. Однако тогда что-то в душе мужчины щелкнуло, и он не смог устоять.

Продолжая сидеть в своём кресле, Рэйгал невольно вспомнил день, когда весь его мир рухнул. А вместе с тем и разорванное лицо девушки, которой когда-то была его невеста.

Вспоминая об этом, мужчина опустил взгляд в пол, стиснул зубы, будто сдерживая выплеск горьких эмоций, и с осознанием собственной никчемности и отвратительности сказал:

– Прости.

Сложно было сказать, к