Двойной оскал - Дмитрий Федотов

Парень дико заорал и выпустил рацию, схватившись руками за лицо. Его напарник тоже не успел ничего предпринять, временно совершенно оглохнув и потеряв интерес к окружающему. Теперь у меня было достаточно времени осуществить задуманное.

Весь первый этаж дома занимал большой универмаг образца семидесятых годов двадцатого века, поэтому, сделав нехитрый подсчет, я направился к третьему подъезду, поглядывая на окна четвертого этажа, закрытые горизонтальными жалюзи. В последний момент мне показалось, в окне спальни кто-то слегка раздвинул планки и там мелькнул заинтересованный взгляд, но обычного потока внимания я не ощутил и решил, что померещилось. Сканировать квартиру я по очевидным соображением не стал, опасаясь вспугнуть Тояну. Сам же, как только покинул теплый салон трамвая, активировал ментальный щит и перестал «фонить» на всех диапазонах.

Электронный замок на двери подъезда, к счастью для меня, оказался сломанным — не пришлось тратить на него время. Бесшумно взбежав на площадку четвертого этажа, я остановился рядом с простой темно-желтой деревянной дверью с привинченной к ней круглой биркой с цифрой «44».

Это могло бы показаться смешным, но я не знал, что делать дальше! Звонить, стучать, объявлять «милиция!» — все это никуда не годилось в данной ситуации, потому что там, за дверью затаилась не обычная девушка, а монстр, неуловимый и смертельно опасный. И как он поведет себя, неправильно расценив мои действия, не знал даже я.

И опять же все произошло совсем не так, как я себе представлял. Едва я оказался перед дверью квартиры, она открылась, и я увидел на пороге невысокую черноволосую девушку в длинном атласном халате, расшитом по зеленому фону красными и желтыми цветами. Я взглянул в ее удивленные чистые глаза цвета лесного ореха и понял, что ошибся.

Да, это несомненно была Тояна Тудегешева. Совпадало все, вплоть до крохотной родинки на правой щеке возле носа, но это была другая женщина! В тот момент я мог бы дать руку на отсечение в подтверждение своего ощущения, но ведь чувства к протоколу не пришьешь!

— Здравствуйте, — голос у Тояны оказался низким и в то же время очень мелодичным. — Вы кто?

— Капитан криминальной милиции Кротов, — я предъявил удостоверение. — А вы…

— Татьяна Михайловна Тудегешева.

— Да. Здравствуйте. — Я решительно не знал, как себя вести. — У меня к вам серьезный разговор, Татьяна Михайловна. Разрешите войти?

— Конечно, проходите. — Она отступила в сторону, пропуская меня в прихожую, не удержалась и выглянула на лестничную клетку, потом захлопнула дверь и прошла мимо меня в комнату. — Идите за мной.

Я оказался в гостиной, обставленной старомодной мебелью тяжелых угловатых форм. Посреди комнаты стоял большой круглый стол на толстых резных ножках, застеленный тоже старинной вышитой скатертью с бахромчатыми кистями по краям. В центре стола возвышалась двухэтажная стеклянная ваза с фруктами, накрытая узорчатой прозрачной салфеткой, а рядом — тоже стеклянная пепельница в форме цветка кувшинки.

Тудегешева уселась за стол на массивный деревянный стул с высокой спинкой и жестом указала мне место напротив.

— О чем же вы хотели со мной поговорить, господин капитан? — Она достала из кармана халата пачку дамских сигарет «Vogue» и изящную зажигалку в виде фигурки русалки. — Вы курите?

— Нет. Бросил. — Я сел на точно такой же древний стул. — Татьяна Михайловна… или, может быть, Тояна?..

— Может быть. Вы много обо мне знаете, — она хмыкнула и не без форса закурила.

— К сожалению, далеко не все, чего бы хотелось.

— Смелое заявление!

— Стараюсь… Так вот, Тояна, вопрос первый: где вы пропадали последние три года?

— Что значит «пропадала»? — Тудегешева выглядела крайне удивленной. — Я уже три года живу здесь, в этой квартире, с тех пор как вернулась из Сибирска.

— Вы ведь работали в «Сибинвестбанке», кажется?

— Да…

— И были замужем за неким Хилевичем?

— Да, была. Я развелась с ним три года назад, после того как по его милости меня вышвырнули из банка! — Тояна возмущенно вскинулась и выпрямилась на стуле. — Он оказался полным ничтожеством! Он…

— Успокойтесь, все это в прошлом, — примирительно поднял я руки. — Лучше ответьте на другой вопрос: три года назад, когда вы вернулись сюда, вы поехали на турбазу «Катунь», и там с вами произошло несчастье? Вас даже посчитали пропавшей без вести.

— Не может быть! Вы что-то путаете, — решительно запротестовала Тудегешева. — Я действительно была в «Катуни», знакомые пригласили отдохнуть и развеяться. Я провела там десять или двенадцать дней, правда хорошо отдохнула, и вернулась в город. Надо было устраиваться на работу.

— И где же вы трудитесь?

— Экономистом в столичном энергоуправлении.

— Неплохое местечко.

— Не жалуюсь… — Тояна явно начала терять терпение. — У вас еще есть вопросы?

— Нет. Но есть очень важная для вас информация, — я посмотрел на часы: до начала операции Бийчанинова оставалось минут двадцать, если только он не приехал раньше и не обнаружил своих наружников в интересном положении. Я специально сделал паузу, наблюдая за реакцией Тудегешевой, но девушка вела себя так, будто ни о чем не догадывалась, или же очень умело скрывала это. — Вас подозревают в организации или, как минимум, в сознательном попустительстве двух убийств!

— Что?! Меня?! Почему?.. За что?.. — Тояна совершенно растерялась, и я невольно подумал, что она действительно не знает ни о каких убийствах.

— Несколько дней назад в Сибирске были убиты два человека, оба — ваши хорошие знакомые и даже, наверное, близкие знакомые.

— Кто?

— Ильхан Амиев и Витковский…

— Кирилл?!..

— Кирилл Константинович, управляющий того самого банка, откуда, по вашим словам, вас вышвырнули. — Я в упор посмотрел на Тудегешеву. — А Ильхан, по свидетельству некоторых, вас публично оскорбил когда-то. Вот и выходит, что мотив для убийства налицо — месть. Серьезный, между прочим, мотив.

— Я никого не убивала! — Тояна вскочила, швырнув недокуренную сигарету в пепельницу. — И я вас очень прошу, господин капитан, уходите!

— Хорошо, я уйду, — я тоже встал, — но имейте в виду, через пятнадцать… нет, десять минут сюда нагрянет опергруппа с приказом взять вас под стражу по подозрению в двойном убийстве. И тогда разговор пойдет уже в другом месте и в другом качестве.

— Я никого не убивала! — девушка в отчаянии сжала кулачки, на глазах выступили слезы, и я почти поверил, что она говорит правду. Почти.

— Допускаю, что не вы сами. Это может быть ваш сообщник, друг-приятель, которому вы рассказали в приступе оскорбленного самолюбия о своих злоключениях, и парень решил отомстить за вас.