Хозяйка «Солнечного моста» - Ферн Майклз

Она устроилась в гостиной, пытаясь сосредоточиться на журналах мод, которые специально для этой цели принесла из своей комнаты. Минуты тянулись невыносимо медленно. Тишина в доме подчеркивала тиканье часов на каминной доске.

Четыре часа спустя телефон зазвонил. Билли сняла трубку после второго звонка. Голос оператора был отчетливым, но Амелию она слышала плохо, сквозь скрежет, очень тихо. Билли прижала трубку к уху и говорила громко, как только могла.

– Я тебя едва слышу, Билли. Что случилось? Что-нибудь с папой?

Билли почувствовала беспокойство в голосе Амелии, заботу о Сете. Она бросила взгляд на дверь кабинета и отвела глаза.

– Нет. С ним все в порядке! Мосс получил ранение в плечо, Амелия. Я подумала, что тебе нужно знать. У нас есть все основания думать, что он поправится. Я хотела, чтобы ты знала об этом.

– Могу я что-нибудь сделать? Я тебе там нужна? Скажи правду.

– Все в точности, как я рассказала. Ранение. Со мной все нормально. Все здоровы. Как ты?

– Настолько хорошо, насколько можно было ожидать. Ты получила мое письмо?

– В последнее время нет.

– Я написала тебе письмо о судебном разбирательстве. Это было убийственно, Билли. Ночи не проходило, чтобы я не приказывала себе спать. В конце концов пришлось блеснуть именем Коулмэнов и их деньгами. Мне не хотелось этого делать, но когда стало казаться, что я вот-вот проиграю дело, я вытащила этот козырь. Мне нужно было доказать суду, что я не нуждаюсь в наследстве Рэнда. К счастью, его дядья не могли доказать того же. И, разумеется, они искрошили мое прошлое и мою репутацию. Тот, кто сказал, что прошлое является частью будущего, должно быть, сам был вовлечен в судебный процесс об опеке, а это настоящая битва.

– Ты выиграла ее, Амелия? Это я и хотела знать.

– Да, слава Богу, но это была борьба на каждом шагу. Ты можешь мной гордиться, Билли. Я ни разу не потеряла присутствия духа – ни перед судьями, нигде. Держалась как настоящая леди, какой учила меня быть мама. В одежде, которую ты для меня придумала, я была воплощением уверенности, хотя в глубине души умирала от страха. Я сделала все, как ты говорила, следовала всем твоим советам. Мне никогда не отблагодарить тебя, Билли. Если бы предоставить меня моим собственным измышлениям, я бы сорвалась и испортила все дело.

– Я так счастлива за тебя, Амелия. Я молилась, чтобы у тебя все получилось.

– Твоя благожелательность и уверенность помогли мне, Билли. Когда я думаю о том ужасном аборте и о том, через что мне пришлось пройти, то понимаю: нельзя допустить, чтобы эта алчная свора заполучила Рэнда. Я просто не смогла бы это пережить. Теперь я должна быть матерью, а это значит, что и вести я себя обязана как мать. Как хорошая мать, ты знаешь, что я имею в виду, Билли?

– У тебя получится, Амелия. Как Рэнд?

– Бедняжка, он не понимает и половины из того, что происходит, слава Богу. С ним все в порядке. В самом деле, все отлично. Этот ребенок любит меня, Билли. Действительно любит. Когда я думаю, насколько близка была к тому, чтобы потерять его… Дядья Рэнда не остановились бы ни перед чем, и тогда возникло бы подозрение, будто моя беременность стала результатом беспорядочных связей. Нельзя сказать, что этого никогда не было. Но только не после знакомства с отцом Рэнда. Трудно было все это выдержать, Билли. Ты понимаешь, о чем я говорю. Но я не сохранила бы Рэнда, если бы не сделала, что сделала. Этот мальчик значит для меня все, Билли, а он просто думает, что я весь его мир.

В тоненьком голоске, доносившемся по проводам, звучало столько любви и волнения, что Билли растрогалась до слез.

– Конечно, он любит тебя, Амелия, ведь ты его мама!

– Думаю, придется заканчивать разговор, Билли, – торопливо проговорила Амелия после серии резких щелчков и разрядов. – Передай Моссу мой любящий привет, когда будешь писать. Заботься о себе и обними за меня Сьюзан. Письмо в пути. Пиши ответ.

Связь прервалась, прежде чем Билли успела попрощаться. Билли налила себе стакан шерри, чтобы отпраздновать победу Амелии, когда за ее спиной появился Сет.

– Я слышал, как звонил телефон. Что сказала эта бродяга?

– Бродяга?

– Амелия.

– Ах, вы имеете в виду свою дочь. Не так уж много, Сет.

– Вы разговаривали долго.

– Действительно, Сет. Я больше слушала, чем говорила.

– Что она просила мне передать? Что говорила о Моссе?

– Попросила передать Моссу любящий привет. Извините, Сет. Я хочу проверить, как там дети.

Билли поднималась по лестнице, держа спину жестко и прямо, лишь бы скрыть дрожь. Сама она сейчас тоже выдержала маленькую битву, но она была обязана защитить Амелию. Слава Богу, что все у нее обошлось. У Билли всегда оставалось крохотное опасение, не напрасно ли пожертвовала Амелия своим собственным ребенком. Теперь можно заранее радоваться письму Амелии, зная, что в нем только хорошие новости. Я рада за тебя, Амелия. Рада.

Письмо Амелии пришло три дня спустя, как раз перед отправлением семейства Коулмэнов на вокзал в Остин, чтобы пуститься в путь до Сан-Диего к Моссу. Сет и Агнес ехали в лимузине, а Билли, дети и няня – во второй машине.

Билли положила письмо в сумочку, чтобы прочесть в дороге. Оно было толстым на ощупь. Много новостей, с радостью думала Билли. На почтовом штемпеле стояла дата двухмесячной давности. Из-за войны, осознала она; ей просто повезло, что письмо вообще дошло.

Билли удобно откинулась на спинку сиденья. Дети притихли, успокоенные ровным ходом машины, а Билли распечатала конверт. Она уже слышала рассказ о процессе, но в письме было написано больше:

Я переехала из Лондона в небольшую деревушку Биллингфорд. «Благодаря» Гитлеру, Лондон превратился в настоящий ад, и каждый день, проведенный в городе, наполнял меня ужасом. Ночные воздушные налеты и вой сирен пугали Рэнда. Трудно было найти свежее молоко, яйца и другие продукты, необходимые маленьким детям. Теперь у нас есть молоко. Каждый день я дою одну и ту же корову. Рэнд никак не может научиться тянуть за соски, но пытается. У нас есть несколько цыплят и свежие яйца ежедневно. Мясо – большая редкость. Рэнд, благослови его Бог, ест все, что есть на столе, – пока мы едим вместе. Мы много гуляем, играем в мяч, я учу его буквам и цифрам. Кажется, у него способности к арифметике. Билли, можешь ли ты поверить, что я все это делаю? Я никогда не умела готовить и никогда не обращала внимания на учебу в школе, однако теперь я одна отвечаю за этого ребенка. Я к этому отношусь очень серьезно, потому что едва не потеряла его. Я не могу допустить, чтобы такое произошло. Эти его подлые родственники не собираются сдаваться. Знаю: они отступили, чтобы собраться с силами и предпринять еще одну попытку, и тянуть не будут. Усыновление мною Рэнда должно быть утверждено, по крайней мере, через год, а с этой проклятой войной протянется и того дольше.

Как дела в Техасе? Папа все еще наседает на тебя? Тебе нужно научиться говорить во весь голос и то, что ты думаешь. Не бойся его обидеть – не ведающих истины оскорбить нельзя.

Напиши и расскажи мне о детях. Наверное, они быстро растут, как сорная трава. Как Рэнд. Дети чудесны. Они расцветают на наших глазах и тянутся к любви и ласке. Мы должны быть уверены, что дети понимают, как мы заботимся о них. Мы должны постоянно говорить им, как сильно мы их любим. Если ты смеешься сейчас надо мной, Билли, тут я ничего не могу поделать. Я переполнена новыми для меня чувствами.

Я хочу знать последние новости о Моссе. Он очень мало пишет мне. Как он? Где он? Что тебе известно? Передавай ему мой сердечный привет, когда будешь писать, и расскажи о моей победе. Мосс всегда был моим защитником, и я очень люблю его. Как повезло этому большому баловню, что он нашел тебя. Скажи ему, что я так считаю.

Пора заканчивать письмо. Я обещала Рэнду поиграть с ним в крокет, и он стоит рядом с крокетными молотками и терпеливо ждет, зажав котенка Салли под мышкой. Береги себя, дорогая Билли.

Со всей нашей любовью,

Амелия и Рэнд.

Билли захотелось плакать. Но вместо этого она прижала письмо к сердцу. Амелия счастлива. Только одно упоминание вскользь о Сете… Билли вздохнула. Кое-что в жизни просто нельзя изменить.

Коулмэны с домочадцами прибыли в Сан-Диего ослепительно-ярким днем. Мосс должен оставаться в госпитале еще, по крайней мере, две недели. Потом – тридцатидневный восстановительный период в арендованном Сетом доме высоко над заливом.

В некотором роде беспорядочно выстроенный дом в испанском стиле оказался почти так же роскошен, как тот, что Сет снял для Билли на Гавайях. Словно наманикюренные лужайки были великолепны. Имелись теннисный корт и бассейн с подогревом – несомненное преимущество для интересующихся плаванием и теннисом. Билли не интересовалась. Мосс, вероятно, тоже не заинтересуется. Были, разумеется, и слуги. Билли сама себе удивлялась, как быстро она привыкла к тому, что ей постоянно угождают.