Позови меня трижды… - Ирина Дедюхова

Раньше после демонстрации у кого-нибудь дома собирались шумные застолья за огромным круглым раздвижным столом, под которым так удобно было сидеть, слушая взрослых. Те говорили, в основном, о работе. Трудовой настрой буден пронизывал и праздники. И даже в демонстрацию у них на работе обязательно случался прорыв, и к разгоревшемуся застолью подъезжала аварийная машина, собирая их нетрезвых родителей, спешно натягивающих кирзу и телогрейки.

В конце ноября проектный институт проводил на пенсию директора и нескольких именитых проектировщиков. Это была не просто команда, а целая эпоха самого начало индустриального строительства в городе и области. На прощальные подарки и велеречивые здравицы не скупились. А в коллективе, перебирая возможные варианты, ждали «парашютистов» на освободившиеся вакансии. Поэтому никто не удивился, что из обкома комсомола на руководящие должности пришли совсем еще молодые ребята из отдела, занимавшегося стройотрядовским движением в области. Раньше таких молодых, а им еще не исполнилось и сорока, никто и рекомендовать бы не взялся. Все-таки крупный институт, а ребята у кульманов штаны не потерли, ни одним проектом не руководили.

Но это было время, когда даже партийный комитет института решил, что им просто необходим свежий ветер перемен, комсомольский задор молодости и крутой поворот к новым формам хозяйствования. Только Катя с непонятным холодком ощущала неуместность этих назначений.

Когда в жизни женщины мало любви, она ищет ее где угодно, даже на работе. Пусть должностная влюбленность — вещь нестойкая, но, очевидно, женщина слишком слабое создание, чтобы не обманывать себя. Излишне говорить, что все сотрудницы института испытывали по отношению к новым руководителям разную степень влюбленности: от пылкого обожания до снисходительной доброжелательности. Всех радовал приход в их "женский монастырь" молодых комсомольских мужчин — раскованных, подкованных, с хорошо подвешенными языками.

Кто-то, а Катя хорошо знала цену этой раскованности. Она неоднократно пыталась в той же курилке сформулировать свои неясные сомнения. Но дамы слушать ее не желали, они ждали от этих перемен только светлого и доброго, как, в свое время, и Люда Владимирова. Она сейчас с трудом дохаживала нелегкую беременность, а Алексей вообще ушел из института и отношения с ней не поддерживал. Сняв в Союзе архитекторов небольшую мастерскую, он приглашал иногда женщин на шабашки. Приглашал многих, всех, кроме Кати и Люды.

Молодые руководители целый месяц ходили по отделам, демократично знакомились с персоналом, изучали специфику работы вверенных подразделений. Даже графиням было приятно после сосредоточенных строгих физиономий старого начальства видеть молодые, приветливо улыбающиеся лица…

В жизни очень мало таких совпадений, а точнее — не бывает вообще! Для Кати приход новых людей, которые ничего не знают о проектировании зданий и сооружений, к ним в институт означал лишь то, что им позволено сюда прийти. Значит, близится время перемен, но вовсе не тех перемен, которых с восторгом ждали ее подруги, а тех немыслимых перемен, которые она когда-то увидела в хрустальном шаре, доставшимся ей от Макаровны. И пусть она давно забыла даже думать об этом, но эта, казалось бы, незначительная для ее жизни деталь — давно ожидаемая смена их руководства, вдруг вновь указали ей, что она снова проглядела смену времен, что они уже все, незаметно для себя, начали жить в каких-то других, холодных временах. И все, что когда-то казалось ей дикой фантазией, бредом, здесь постепенно обретает реальные очертания, становится привычным, а все они навсегда переменятся, поменяются местами и мастями, лягут совершенно в другой пасьянс, как карты в затертой колоде.

В январе у них прошли по всем отделам дискуссии о переходе института в новое юридическое качество. На них присутствовали и новые руководители. Оказывается, они могли не только весело шутить с народом, но и серьезно, аргументировано доказывать, как это выгодно для каждого — быть частью открытого акционерного общества, акционером, владея совместно с сослуживцами и зданием в центре города, и профилакторием в пригородном лесу, работая при этом только на себя! Где там додуматься до такого их прежнему руководству, те все больше план гнали, да за переходящими знаменами гонялись. Ничего от них нельзя было дождаться кроме срезания прогрессивки за опоздание на работу. А комсомольские вожаки сделали плавающий график прихода на работу с учетом утренней загрузки общественного транспорта. Катя записалась во второй поток и теперь ездила на работу не к восьми, а к девяти утра. Все равно приходилось задерживаться на работе после пяти вечера. Теперь и все переработки строго учитывались, за них начислялась дополнительная оплата труда, поэтому весь институт сидел теперь до девяти вечера, до хрипоты рассуждая, какое количество акций получит каждый из них. Поэтому даже Катя вдруг устыдилась своих дурных мыслей о новом руководстве. Ленка говорила, что впервые по утрам ее ноги сами несут теперь на работу. Так стало интересно жить! Зарплату повысили, присвоив новые разряды… Но в Кате опять на минутку шевельнулось это тоскливое чувство, когда она получила в зарплату четыреста пятьдесят рублей. Огромные деньги! И кто-то внутри нее тихо сказал, что скоро они будут получать целыми тысячами, но этого даже на хлеб хватать не будет…

Будущее стояло за дверью. То самое, которое она когда-то звала. Ни спрятаться, ни скрыться. Чем теперь становились их огромные для прежних времен деньги? Они стремительно обесценивались, из будто уходила сила, магическая притягательность их власти. Гипсовый профиль Ленина на них был все тот же, но что-то неуловимо в них менялось…Или, может быть, деньги просто меняли хозяев?

ДЕЖА ВЮ

— Что же это, Господи? Да как это меня сократить? Я же на работу в отдел раньше всех пришла, мне до пенсии семь лет осталось!

— Никто Вас без работы не оставит, но, в связи с сокращением объемов работ, мы вынуждены так поступить!

— Вы, как руководители нашего акционерного общества, должны были думать над объемами, а не я!

— Вы, как акционер, будете получать свои дивиденды, а как работник должны были раньше думать, чтобы продукция института была конкурентно способной! Мы-то тут при чем? Сами раньше работали абы как, теперь зарплату выдавать не чем! Вот мы и должны принимать непопулярные решения, хотя, поверьте, у самих сердце кровью обливается. Но разве мы виноваты в ситуации на рынке? Вот по нашим маркетинговым данным сейчас постельное белье пользуется гораздо большим спросом, чем проекты промышленных гигантов! Вам же лучше будет, зарплата больше, а ответственности никакой! Строчи, знай, пододеяльники да наволочки! Поймите, это временные трудности, всем сейчас тяжело, страна переходит к рынку!