Тени и нити - Сергей Охотников

— Колдовство! Спасайся, кто может!

Слишком впечатлительный парень с самодельной железной палицей пропустил удар поддых и согнулся. Рыжий, по–видимому, решил, что ловить здесь больше нечего и сорвался с места. Удав чик не стал его догонять. Нужно было глянуть, как там старик. Да и спрятаться от спалившего летковцев мага тоже не мешало бы.

Мрабетмгни хотел коснуться сознания тех двух вооруженных людей и вымарать из него злополучный детский крик. В какое‑то мгновение он понял, что перешел грань, за которой возмущение эфира уже никак не сможет сойти за случайное, но ничего предпринять не успел. Удар Резиг–тара он почувствовал как гвоздь, вколоченный между глаз. За ним в мозг врезался водоворот искристых лезвий. Не в силах противостоять боли, Берток упустил нить реальности. Очнулся он в каком‑то просторном зале, в стороне от многогранного хрустального купола. Люди в белых исшитых золотом одеждах ходили вокруг, монотонно чеканя слова какого‑то священного текста.

— И да не посягнет неверный на чистоту Священного Света Создателя! И да падет кара на меченых знаменем тени… – сквозь узор незнакомого языка неожиданно пробился смысл. Один из жрецов, шествуя плавно и постоянно оборачиваясь к светоносному куполу, подошел к профессору. В руках его была железная маска со странными прорезями для глаз и рта. Когда она легла на лицо, Берток почувствовал уколы множества тонких шипов ее внутренней поверхности. Мощный удар вогнал гвоздики в плоть и исторг из горла профессора пронзительный вопль. Капельки крови устремились по щекам и подбородку. Боль жгла и затягивала. Берток слишком поздно заметил другого жреца. В руках его был открытый сосуд с ярко–желтым расплавленным металлом.

— Тебе нужен был Свет? Ты его получишь! – проговорил священнослужитель и поднес пышущую жаром жижу к глазным прорезям маски.

Профессор сжался, по телу его прошла волна болезненной дрожи… И он несказанно удивился очнувшись на грязном полу среди перепуганных людей.

Всплеск светлого эфира выбросил Стража из транса прямиком в объятия пронзительно ноющей боли. Какое‑то время Дайджерик жадно ловил ртом, наполненный образами животворный раствор своей камеры. В это пробуждение он уже кое‑что помнил, но все равно события на поверхности были для него лишь размытыми снами. Одно он все‑таки смог понять – каким‑то невероятным образом его собственные действия породили чудовище. Поэтому световая плеть и вернулась к нему жгучим ударом. «Может быть мир, и вправду, слишком изменился, и мне без братьев не разобраться во всем»? – мелькнула мысль. Но Резиг–тар не был создан для сомнений. Даже слепец отличит тьму от Света – учили их. В некотором смятении Дайджерик подумал о ДРУГОМ ВАРИАНТЕ. Когда он принял обет Стража, ему открыли возможность исхода из башни пронзительности. Это всегда считалось крайней мерой, и ни один из братьев на его памяти Другим Вариантом не воспользовался. Никто не вселился в тело другого человека, чтобы получить вторую обычную жизнь. «Нет. Пока рано думать об этом», – решил Дайджерик и начал погружение в Рассветные Сны.

Убедившись, что профессор жив, Ненел устроился все у того же окна.

— Не могу в это поверить, – повторял Берток: – Это был обряд Воздаяния Света, который инквизиция применяла для казни теневых теургов и священников, уличенных в связи с созданиями тьмы. Я уже должен был быть мертв. Превратиться в воспоминания. Его воспоминания.

Удавчик не мог понять странной восторженности профессора. Беженцы из «Серебряной рыбы» тоже посматривали на старика с опаской.

Но вот перед окном показались двое: свирепого вида краснолицый солдат и самый обыкновенный с виду молодой парень. «Это ж наш маг из Убежища, дружок Раждана Эрми», – поразился Ненел: «Как там бишь его? Овер Мегри»?

Должно быть, он подумал слишком громко, или просто слишком понадеялся на крапивную чащу.

— А кто это там прячется, как вша, между ног? – вопросил солдат.

После соответствующих случаю вопросов и немногословных ответов, все беженцы отправились в безопасный квартал. От Удавчика не укрылось, что Овер Мегри спешит перемолвиться с ним наедине и поглядывает на старика–профессора. А еще он заметил долгую линию на дороге, как будто из пережженного кирпича. Неужели, этот тихоня, который в Убежище не спешил магию демонстрировать, и вправду, обладает серьезным чародейским могуществом?

Глава 27. (День седьмой)

В трактире «Гномья могила» вопреки распространенному в Нармроте обычаю заправлял мужчина. Мрачный большеносый вдовец, мастер Уверги. Он говорил, что под заведением и в самом деле покоятся останки, какого‑то наглого карлика, поспорившего с местными несколько сот лет назад. Лейтенант Кемерток слушал медленные и тяжелые, как речные камни, россказни в пол–уха. В какой‑то момент он вдруг потерял уверенность. Великий город Эдэр Гхамир начал таять, как чародейская иллюзия, сквозь него проступали другие люди и другая война. Та, которая осталась далеко на юге. И превратившееся в туманную дымку задание отыскать какие‑то ящики. Кемерток вышел из сумрачной духоты обеденного зала. Через улицу к забору головой вниз были подвешены люди. Мужчина и женщина. Лейтенант понял, что теперь уже и представить не может, как узнал в них мору. Слово это внезапно укололо его своей чужеродностью. «Что я здесь делаю»? – мысль пришла с жутким ощущением невесомости. Еще не представляя, что он хочет предпринять, Кемерток ворвался в «Гномью могилу». Подбежал к листку с планом района… Видения вернулись неожиданно, снова живые и яркие.

Безликий шел по улице, чуть пошатываясь – видимо явился в мир совсем недавно, и пожрал силу всего одной жертвы. Даже такой он был опасен. Лиердрем подал сигнал приготовиться. По отмашке люди выскочили из‑за угла и навалились на закутанную в плащ сутулую фигуру. «Гвозди, скорей»! – заорал отставной солдат. Все еще борясь с извивающейся как змея рукой, Лиердрем схватил молоток и одним точным ударом вколотил длинный железный штырь в запястье. Стукнул еще, и гвоздь прибил руку к дощатой мостовой. Безликий дергался и шипел, пытаясь освободиться, но с каждым новым ударом молотка ослабевал. Заколотив последний гвоздь, Лиердрем откинули капюшон создания тьмы. Зыбкий дрожащий мрак кутал голову безликого. Сколько старый солдат не видел этих тварей, все равно не мог к ним привыкнуть. Изгоняющую молитву затянули хором, как по команде. Золотистые огоньки заплясали в воздухе, окружая порождение тьмы. Безликий снова задергался и завизжал, как поросенок на бойне, гвозди начали выходить из досок, но через мгновение все уже было кончено.