Роботы и империя - Айзек Азимов

Кроме того, Василия была ясна и прозрачна. Это было очень удобно. У нее не было раздражающих качеств Мандамуса, нового фаворита, который, казалось, всегда имел какую-то невысказанную мысль, но прятал ее, несмотря на всю свою кажущуюся откровенность.

Но, с другой стороны, ею было чертовски трудно управлять, заставить ее спокойно идти по пути, который он указывал. Позволить ей проверить насквозь другие Внешние Миры в течение нескольких лет, которые она провела вдали от Авроры, означало также позволить ей передавать все это в черном свете и загадочными словами.

Итак, он приветствовал ее с энтузиазмом, наполовину притворным.

– Василия, я счастлив, что вы вернулись. Институт летел на одном крыле, пока вас не было.

Василия засмеялась.

– Бросьте, Келдин, – она одна без колебания или смущения называла его по имени, хотя была на два с половиной десятилетия моложе его. – Это одно оставшееся крыло – ваше, а давно ли вы перестали быть уверенным, что одного вашего крыла вполне достаточно?

– С тех пор, как вы решили растянуть свое отсутствие на несколько лет. Как по-вашему, Аврора сильно изменилась за это время?

– Ни капельки, что, вероятно, должно огорчать вас. Отсутствие перемен – это распад.

– Парадокс. Без перемены к лучшему нет распада.

– Отсутствие перемен есть перемена к худшему. Кстати, по сравнению с окружающими нас Поселенческими Мирами. Они изменяются быстро, протягивают свой контроль на большее количество миров и более тщательно следят за каждым миром в отдельности. Они увеличивают силу, энергию и самоуверенность, в то время как мы тут дремлем и надеемся, что наша неизменность уравняет сравнение.

– Прекрасно, Василия! Я думаю, вы старательно запоминали это во время своего полета сюда. Однако в политическом положении Авроры перемены были.

– Вы имеете в виду смерть моего биологического отца?

Амадейро развел руками и слегка поклонился.

– Именно. Он был полностью ответственным за наш паралич, но теперь он умер, и я думаю, что перемены у нас будут, хотя, возможно, не обязательно видимые.

– У вас секреты от меня?

– С чего бы это?

– Определенно. Эта ваша притворная улыбка всегда выдавала вас.

– Придется научиться быть с вами серьезным. Послушайте, ваш отчет у меня. Расскажите о том, что не включено в него.

– В него включено почти все. Каждый Внешний Мир лихорадочно утверждает, что его тревожит растущая надменность Поселенцев. Каждый мир твердо решил сопротивляться поселенцам до конца, с энтузиазмом следуя за Авророй, мужественно и с презрением к смерти.

– Следовательно за нами – да. А если мы не поведем?

– Тогда они будут ждать и пытаться замаскировать свою уверенность в том, что мы не ведем. В других отношениях… ну, каждый мир продвигается вперед в технологии и очень неохотно сообщает, что именно он делает. Каждый ученый работает независимо и не связан ни с кем даже на собственной планете. Ни на одном Внешнем Мире нет единой исследовательской группы вроде нашего Института Роботехники. Каждый мир состоит из отдельных исследователей, и все они ревниво оберегают свои сведения друг от друга.

Амадейро удовлетворенно сказал:

– Не думаю, что они продвинулись так далеко, как мы.

– Очень похоже, что не продвинулись, – колко сказала Василия. – Пока все Внешние Миры представляют собой кучу индивидуумов, прогресс очень замедляется. Поселенческие Миры регулярно устраивают конференции, имеют свои институты и, хотя они сильно отстали от нас, они НАГОНЯЮТ. Но я все-таки сумела открыть несколько технических новшеств, разработанных Внешними Мирами, и все их перечислила в своем отчете. Все они сейчас работают над ядерным усилителем, но я не верю, чтобы такой прибор пошел дальше уровня лабораторных исследований на одном мире. Некоторые вещи должны испытываться на космических кораблях, а этого пока нет.

– Надеюсь, что в этом вы правы, Василия. Ядерный усилитель – оружие, которым мог бы пользоваться наш флот, потому что это сразу покончило бы с Поселенческими Мирами. Но я думаю, что в целом было бы лучше, если бы Аврора опередила в вооружении наших космонитских братьев. Вы сказали, что в ваш отчет включено почти все. Что же НЕ включено?

– Солярия!

– Ага, самый младший и самый необычный из Внешних Миров.

– Непосредственно от них я почти ничего не получила. Они смотрели на меня абсолютно враждебно, как видимо, смотрели бы на любого несолярианина, будь то космонит или поселенец. А когда я говорю «смотрели», я имею в виду – в их понимании. Я пробыла там почти год, много дольше, чем в любом другом мире, и за это время ни разу не видела ни одного солярианина во плоти, а только смотрела на его гиперволновую голограмму. Я не имела дела ни с чем ощутимым, кроме изображения. Планета комфортабельная, невероятно роскошная и для любителей природы совершенно не испорчена, но мне стало не хватать возможности ВИДЕТЬ.

– Ну, такова уж солярианская система. Мы это знаем, Василия. Живи и дай жить другим.

– Гм… Ваша терпимость, может быть, тут не к месту. Ваши роботы в незапоминающем режиме?

– Да. Уверяю вас, нас никто не подслушивает.

– Надеюсь, Келдин. У меня впечатление, что соляриане близки к созданию уменьшенного против нашего и других ядерного усилителя. Возможно, они близки к созданию портативного усилителя, достаточно малого, чтобы поместить его на космический корабль.

– Как это они ухитрились? – нахмурился Амадейро.

– Не могу сказать. Вы же не думаете, что они показывали мне чертежи. Впечатление мое настолько расплывчато, что я не решалась включить его в отчет, но из того немногого, что я услышала тут и заметила там, я думаю, что они существенно продвинулись. Над этим нам следует основательно подумать.

– Подумаем. Есть еще что-нибудь, что вы хотели бы сказать мне?

– Да, и этого тоже нет в отчете. Солярия уже много десятилетий работает над человекообразными роботами, и я думаю, что они достигли цели. Ни один Внешний Мир, кроме нас, конечно, даже не пытался заниматься этим. На каждой планете я спрашивала, делают ли они что-нибудь в отношении гуманоидных роботов, и реакция везде была одинакова. Они находят эту концепцию неприятной и пугающей. Подозреваю, что все они знают о нашем провале и приняли его близко к сердцу.

– Но только не Солярия. Почему?

– По той причине, что они всегда жили в наиболее высокороботизированном обществе в Галактике. Они окружены роботами – по десять тысяч на одного индивидуума. Планета насыщена роботами. Пройдитесь через всю планету в поисках людей – и вы никого не найдете. Так зачем немногим солярианам, живущим в таком мире, расстраиваться из-за того, что несколько лишних роботов будут человекообразны. К тому же тот псевдочеловеческий ублюдок, которого спроектировал и сделал Фастальф и который еще существует…