Смешная русская история (статьи) - Борис Синюков

Но все равно, это место подтопили «морем» Бухтарминской ГЭС (1953 г.). Ниже – «море» Усть–Каменогрской ГЭС. И это только начало, так как «Бухтарминская ГЭС – верхняя ступень Иртышского каскада», который «намечается ниже по реке» (БСЭ). Правда, с крахом СССР все это не успели затопить. Может быть, археологам туда съездить, пока Россия не оклемалась? А то опять очень заговорили «о единой и неделимой», а это верный признак, что закончится затоплением «улик». Кстати, и названия, черт знает, когда присвоенные, запутывают нас, любознательных. Вот, в том месте, которое я сейчас рассматриваю, не переходя к Тургайским «воротам», имеется тоже речка и населенный пункт Тургай на железной дороге между Целиноградом и Павлодаром. А вот те Тургайские ворота или Тургайская ложбина, куда министерство «поворота рек» хотело завернуть все северные реки, от указанных названий по карте слишком далеко. Или это названо так, как в анекдоте про зеленую селедку, «чтоб труднее отгадать»? В общем же министерство «водного хозяйства» очень сильно суетилось здесь до того, как СССР лопнул, а само министерство испарилось.

Перехожу к Тургаю, который необходимо тоже топить, в смысле затоплять, чтобы история выглядела не только хорошо, но и прилично. Я еще, когда учился в школе, географичка говорила нам году так в 50–м, что еще царское правительство планировало повернуть какую–нибудь северную реку в эту Тургайскую ложбину, чтобы «напоить изнывающие от зноя тучные среднеазиатские хлопковые поля». Я тогда был маленький, географию не любил из–за нудной учительницы, заставлявшей слишком много зубрить, не понимая сути, поэтому не обратил внимания на то, какая это грандиозная и сверх фантастическая задача. Хотя «тучные поля, изнывающие от жажды» до сих пор помню, мне так их было жалко. Особенно когда сам пить хочешь от дешевой тихоокеанской селедки 1950 года, которую солили прямо на берегу, на песчаном пляже около Владивостока, насыпая на кучу селедки маленьким экскаватором соль. А дня через три–четыре, а иногда и через неделю, раскладывали эту селедку в бочки вместе с пляжем и везли в Сибирь. Но я отвлекся.

В самом узком месте Тургайской ложбины лежит совсем соленое озеро Кушмурун, большое, а вокруг него – солончаки. Дай туда пресной воды, и она стразу станет соленой. Это одно и то же, что пустить какую–нибудь речку по озерам Эльтон и Баскунчак, в которых 40 сантиметров воды, а глубже сплошная соль. С западного края Тургайской ложбины стекает небольшая речка Убаган, и мимо упомянутого озера течет на север по ложбине, попадая в конечном счете в реку Тобол, стекающую с Урала. Еще через 1000 километров Тобол впадает в Иртыш. Ни Тобол, ни Убаган, не говоря уже об Иртыше, завернуть вспять невозможно, так как они уже текут по отметке до 100 метров над уровнем океана, в то время как Тургайский прогиб лежит на уровне от 100 до 200 метров над уровнем океана. Правда, по 63 параллели от Урала до Красноярского края идет небольшая плоская возвышенность, как бы гряда, высотой в сто метров, как раз на той высоте, которую занимает Тургайская ложбина. И уже Обь после впадения в нее Иртыша пересекает эту указанную гряду по промоине. На этой промоине можно возвести плотину длиной эдак километров в сто с небольшим, и тогда Ханты–Мансийский автономный округ площадью с Западную Европу окажется «водохранилищем» или «рукотворным морем». Прокопав дополнительно метров на полсотни вглубь Тургайскую ложбину, вполне возможно спустить часть этого «рукотворного моря» в Среднюю Азию, и даже оживить Аральское море. И вообще можно сделать в Средней Азии вместо пустынь сплошное болото, притом соленое очень. И вместо хлопка выращивать там осоку. Если, конечно, она будет расти в такой соленой воде. Я не ботаник.

Хорошо, что министерство «водного хозяйства» не успело осуществить этот проект при жизни Сталина и Хрущева, тоже большого любителя грандиозных планов. Тогда бы никогда не нашли сибирскую нефть, за счет которой хоть и плохо, но все же продолжаем жить. Ведь и Тюмень, и Нефтеюганск, и Самотлор, и Нижневартовск и все – все, нынешние нефтяные скважины оказались бы на стометровой глубине. А ныне свободные среднеазиатские республики заели бы тюменские комары, величиной с воробья». (Конец цитаты).

Я ее привел исключительно потому, что наш «лучший мэр Москвы» товарищ Лужков вслед за суетой насчет восстановления памятника Ф. Дзержинскому что–то сильно засуетился также насчет возобновления идеи «поворота сибирских рек», теперь уже за границу. Но он же не посол Средней Азии, а пока что московский мэр. Какого черта он не занимается московским снегом, завалившим все дороги, в новом, 2003 году?

А вы, археологи, все–таки торопитесь! Прямо по весне начинайте копать. А то Лужков опередит, затопит.

08.01.03.

О «Великой Перми»

Носовский и Фоменко пишут: «…в русских летописях много говорится о «пермской» земле. Сообщается, что это мощное в военном отношении государство, очень богатое. Но, оказывается, название «Пермь» было присвоено простому селу лишь в XVIII веке! Даже подходящего города не смогли найти в тех краях, куда отнесли летописную Пермь. Город основан на месте деревни Егошихи, возникшей в начале 17 века. В 1723 был построен медеплавильный завод, поселок при котором в 1781 переименован в город Пермь и сделан центром Пермского наместничества».

Далее, как водится у них, они начинают гнуть свою линию о «русском завоевании всего света», что я уже достаточно покритиковал в других своих работах. Ибо совершенно нет никаких предпосылок, я имею в виду научно–технический прогресс в наших лесах, чтобы совершить столь обширные, до дикости, завоевания. И у них получилось, что Пермь – южная Германия, завоеванная русскими. Между тем, у нас даже медных денег начеканить было не из чего, обходились лоскутами куньего меха вместо монет.

Оттолкнувшись, не обращая внимания на дату, от «медеплавильного завода», который нужен только для бедных медных руд, требующих обогащения (не самородная медь), рассмотрим вообще семантику слова Пермь, несомненно, переиначенного на «русский» лад. Начнем со слова «перл» («перло»), у русских обозначающего жемчуг, которого отродясь на Руси не было. Зато он мог туда приплыть вместе с самим словом по Волге из теплых южных краев вместе с еврейскими купцами. Вообще говоря, слово «перл» не столько жемчужина, сколько раковина, в которой их иногда находят, то есть специфическая коробочка. Затем перейдем к слову «пермень» – по Далю берестяная табакерка, тавлинка, то есть тоже коробочка. Затем обратим внимание на слово «пермени» – по Далю ошибочное название пельменей – знаменитого «русского» кушанья, которое в принципе не могло родиться на Руси, не имевшей никакого хлеба кроме проса, а пришло все оттуда же – с юга в виде слегка «модернизированных» мантов, вареных не в воде, а на пару. Но не это главное, главное в том, что это тоже «коробочки», очень напоминающие перлы.

Теперь обратимся к рудам цветных металлов и самоцветов, то есть, драгоценных и полудрагоценных поделочных камней, которыми так богат Урал, и которые – сплошные «коробочки», включая не россыпное, а коренное, жильное золото и медь. И у нас получится, что Великая Пермь – это кладовая «коробочек», притом самых различных полезных ископаемых. Потому она и Великая. Не в смысле величины, а в смысле полезности – Великая кладовая «коробочек», которые даже более полезны и дороги, чем коробочки–раковины с жемчугом. И их так же трудно находить и доставать. И если это так, в чем не сомневаюсь, то доказывается как происхождение Картаусова царства, так и движение прогресса и письменности на Русь с юга, от хазар, «верхушка» которых – еврейская. И прогресс этот не мог «перепрыгнуть» волжские древнейшие города, о которых я писал выше. Самолетов–то не было.

Разберем «иностранное» слово «берма», которое созвучно как Перми, так и перлу. Но сперва обратимся к слову «барма» – чисто «русскому», без примеси иностранщины. Это оплечье священнических риз и царских одежд в виде обрамления или пришитой к одежде нитки драгоценностей вокруг ворота. Вот эта «барма» и говорит, что «берма» – тоже русское слово. Это – пояс, где лежат «коробочки». Притом «берма», грубо говоря, – горизонтальный участок перед горой, то есть предгорье. Надо ли добавлять, что это предгорья Урала, где лежат россыпи нужных полезных ископаемых, по следам которых добираются знающие люди и до коренных месторождений? То есть, развитие языка и его семантика в данном конкретном языковом понятии – все от слова «перл»: коробочка – драгоценность – местность – ее рельеф.

Русские цари, а затем и упомянутые «новохронологисты» никак не могли или не захотели всего этого понять. Им подавай Великую Пермь в качестве города. Ну, и дали первые Егошихе это имя, а вторые очень удивились, и давай накручивать догадки типа «я люблю чеснок, он пахнет колбасой». Я очень часто говорю о том, что в любой гипотезе должен быть очень крепкий стержень, который я нашел в йеменском «торговом племени». И вся мировая история непротиворечиво начала формироваться именно вокруг этого стержня.