Лунные Всадницы - Тереза Томлинсон

Наконец девушка собралась уходить. К большому ее удивлению, Парис низко ей поклонился.

— Я в жизни не встречал никого, кто бы танцевал на спине у лошади лучше тебя! — прошептал он.

Мирина вернулась к себе в спальню. Мысли у нее начали путаться от открывшихся новых возможностей.

На следующий день в полдень Мирина была у себя, когда внизу, на улицах Трои, послышался ликующий гул голосов.

— Что там такое? — спросила Коронилла.

Кассандра вихрем взбежала вверх по дворцовой лестнице.

— Ахилл мертв! — закричала она. — Поверить не могу! Мой брат Парис попал ему стрелой в пятку, тот попытался было встать — и тут же рухнул на землю мертвым!

Повсюду в крепости гремели приветственные клики и ликующее пение.

— Париса несут через всю Трою на руках! Он в жизни не пользовался такой любовью!

Мирина кивнула, ничуть не удивившись вестям.

Кассандра подошла ближе, вгляделась в ее лицо.

— Да ты знала? Знала заранее?

Мирина улыбнулась.

— Не ты одна способна прозревать будущее, — обронила она.

Однако радовались в крепости недолго. Не прошло и нескольких дней, как в цитадель принесли самого Париса, смертельного раненного мечом. Протянул он недолго и умер на руках у Елены.

Мирина заметила, как ее прекрасные черты на краткое мгновение исказились от боли, но царица Спартанская тут же овладела собою и взяла себя в руки. На протяжении всего погребального обряда она держалась с величавым достоинством, но едва костер догорел, Деифоб, младший брат Париса, выступил перед собравшимися и потребовал Елену себе в жены — теперь, когда брат его мертв.

На миг Елена утратила самообладание, в лице ее отразились ужас и отвращение: все это видели. Но в следующую минуту она вновь обрела всю свою царственную невозмутимость и учтиво ответила отказом, говоря, что намерена соблюдать траур по Парису.

Но Деифоб стоял на своем, он вновь вскочил на ноги и напомнил, что таков троянский обычай: младший брат имеет право на вдову старшего брата.

Царь Приам наклонил голову в знак согласия и подтвердил, что троянский обычай именно таков — вдова погибшего брата переходит к уцелевшему, если мужчина того пожелает, и резко добавил, что затягивать траур нечего.

Елена покорно кивнула, но Кассандра с Мириной встревоженно переглянулись. Они поверить не могли, что Елена согласится провести остаток жизни в объятиях Деифоба И подруги нисколько ее не винили: этот развязный хвастун и скабрезник не внушал им ничего, кроме отвращения. Сама Мирина не вышла бы за него замуж даже под страхом смерти.

Мирина искренне сожалела о смерти пригожего троянского царевича, но хуже всего было осознавать, что все надежды на скорое освобождение рабынь сгинули вместе с Парисом.

Сражения продолжались всякий день, хотя после гибели Пентесилеи и Париса союзники Трои словно утратили боевой дух — те самые союзники, что покинули родные земли, дабы сражаться за маленький осажденный город. Их предводитель Эней делал что мог, но было ясно, что в большинстве своем людям не терпится вернуться к родным очагам; более того, все они отлично понимали, что приморской крепости не суждено избавиться от бесчисленного ахейского воинства. Это был лишь вопрос времени: сколько еще протянет обреченная Троя…

Еда заканчивалась, отчаяние росло. Но вот настал день, когда с дозорных башен вновь донеслись ликующие крики. На востоке заклубилась пыль, и из-за горизонта, со стороны горы Ида, появилась огромная армия.

Коронилла, при поддержке Мирины и Акаси, кое-как поднялась по ступеням на вершину Южной башни.

Оборванные обитатели нижнего города размахивали руками и громко вопили:

— Эфиопы! Эфиопы!

У Мирины неистово заколотилось сердце. Почему она так давно не заглядывала в зеркало? Как так вышло, что она с головой ушла в дела и позабыла про Томи?

Девушка пристально, до боли в глазах, всматривалась в лица приближающихся всадников: бессчетное воинство двигалось по направлению к Южным вратам. Ахейцы чужакам не препятствовали: они выслали разведчиков, но вмешиваться не вмешивались. Мирина сощурилась, пытаясь разглядеть, кто есть кто. Узнать царя Мемнона труда не составило: он ехал во главе конников, его шея и руки были богато украшены золотом, за спиной развевался плащ из золотой парчи, и широкий золотой венец венчал гордое чело. Воины его были высоки и статны, кожа их блестела как отполированный обсидиан, многие тоже щеголяли золотыми ожерельями и браслетами.

Внезапно Мирина увидела того, кого искала. Высматривать-то надо было на почетном месте, а не в задних рядах! Томи ехал впереди: видный мазагардийский воин в доспехах из конской кожи по обычаю своего племени, с полным колчаном за спиной и луком, пристегнутым к плечу. Он скакал бок о бок с царем Мемноном на своем легконогом сером жеребце по кличке Серебряный Месяц: да-да, именно таким отважным красавцем он ей и запомнился!

Руки Мирины внезапно задрожали, колени подогнулись. Помнит ли ее Томи? Сдержал ли он обещание дождаться ее? Что он подумает, когда ее увидит — оборванную, изнуренную страданиями воительницу? Что ни говори, а жизнь сильно потрепала Мирину со времен их последней встречи!

Глава 44

«Мы ждали слишком долго!»

В то время как Томи торжественно въезжал в Южные врата, Мирина выкинула нечто совсем на себя не похожее: покинула Корониллу с Акасей, убежала в свои покои и — спряталась! Затворившись в комнате, девушка извлекла на свет зеркало и критически изучила свое отражение: на сей раз она высматривала не видения, но пыталась понять, какой предстанет глазам Томи. Волосы ее побурели от пыли, что постоянно клубилась над некогда великолепными улицами, щеки загорели, изображения острых стрел на щеках блекли с каждым уходящим годом. Одежда обтрепалась, времени починить ее или украсить себя хоть чем-то уже не было. Однако ж лицо ее по-прежнему казалось совсем юным, и глаза сияют ярко, как звездочки…

Мирина вспоминала тот день, когда они с Томи пообещали хранить друг другу верность и не искать иных возлюбленных. С тех пор минуло больше десяти долгих лет; они с Томи повзрослели, для нее давно минул тот возраст, когда Лунной Всаднице подобает вернуться к своему племени и избрать себе мужа. Но нет больше мазагардийских шатров, и возвращаться ей некуда…

В комнату к ней вбежала Кассандра — дивясь, что подруга все еще там.

— Они здесь! — закричала царевна. — Эфиопы! Чего ты тут прячешься?

Мирина отвернулась от зеркала. Во взгляде ее отражались робость и неуверенность в себе.