На вершине блаженства - Стелла Камерон

– И ты бы хотела поговорить о побеге.

– Нет. Но я все равно скажу. У того типа рукава пахли крахмалом.

Себастьян посмотрел на нее вопросительно.

Ее синие глаза вспыхнули. Она тотчас же потупилась.

– Ну, у того типа… у Уилменов. А потом… потом ты обнял меня за плечи… после… после того, как мы занимались любовью. – Ее губы сложились в чудесное «о», и с них сорвался громкий вздох. – От твоего рукава тоже пахло крахмалом.

– По-моему, я чего-то не понимаю. – Себастьян в недоумении пожал плечами.

– Ты прекрасно все понял. А вот я действительно ничего не понимаю.

– И ты думаешь…

– Я так думала. И оказалась круглой дурой – не в первый раз. Я вообразила, что ты сам все подстроил, чтобы напугать меня, и чтобы я сама бросилась к тебе в объятия.

Себастьян считал себя неглупым человеком, однако логика Блисс временами казалась непостижимой.

– Ты подумала, что я велел тебе держаться от меня подальше, чтобы ты напугалась и в страхе сама прибежала ко мне? Ты это хочешь сказать?

К его величайшему удивлению, Блисс рассмеялась. Прижав ладони к пылающим щекам, она хохотала так, будто снова стала молоденькой девушкой.

– Идиотка! Я просто дура! Ну что еще тут скажешь? Я ведь не скрываю, что совершенно не разбираюсь в простейших вещах!

– Да, не разбираешься. – Себастьян едва удержался от смеха. – И никогда не разбиралась. Я помню, как тебя злили самые невинные шутки.

– Они… и сейчас… меня злят, – проговорила она сквозь смех. – Прости, Себастьян. Честное слово, у меня весь вечер тряслись поджилки от страха, и я плохо соображала. Я так и обмерла, когда официант открыл ту дверь – думала, мне конец. Меня трясет до сих пор, только…

Себастьян обнял ее за ноги и привлек к себе.

– Только – что?

– Только теперь я с тобой, и все остальное кажется не таким уж важным. Я видела, как ты относишься к Бобби. Ты хороший человек, Себастьян. Ты необычный человек. И никогда не позволишь себе причинить вред другому человеку – по крайней мере намеренно.

– Нет, не позволю, – кивнул Себастьян. – И если ты будешь вести себя хорошо, то я даже прощу тебе твои ужасные выдумки.

– Ах, мошенник!

Себастьян крепко прижал ее к себе. Он понял, что ради Блисс готов на все.

Врывавшиеся в приоткрытую дверь солнечные лучи позолотили ее стройные ноги. Себастьян поднял голову и увидел, что такие же золотистые искры сверкают и в волосах Блисс, оттеняя изящные черты милого лица.

Не в силах совладать с собой, он присел и, обхватив ее ноги, уткнулся лицом ей в живот. Может, и существовали слова, которыми можно было передать его чувства, но Себастьян их не знал.

Блисс взъерошила его волосы. Потом наклонилась и уперлась подбородком в его спину. С минуту оба молчали.

– Знаешь, а я ведь грубиян и упрямец, – прошептал наконец Себастьян. – Да, я ужасно упрямый.

– Упрямый, – согласилась Блисс. – И я тоже. Самая упрямая и самая независимая женщина на свете – вот кто я такая.

– Ага… Блисс, не покидай меня больше.

Она промолчала.

– Блисс, мне нечего от тебя скрывать. Ты знаешь, кем я был и кто я сейчас.

– Ты был большим ребенком в безнадежной ситуации.

– Но я и тогда любил тебя, Блисс. А сейчас я люблю тебя еще сильнее – если подобное возможно.

– Конечно, возможно. Я…

– Ну же, говори!

– Себастьян, я стараюсь изо всех сил. Ты и я – мы вместе. Я действительно этого хочу. Но сначала надо во многом разобраться. Происходит что-то… очень странное.

– Да, я знаю. – Ах, как приятно было ласкать ее согретую солнцем кожу… – И пожалуйста, предоставь это мне. – Джим Мур испоганил лучшее, что было у него в жизни. И отныне он, Себастьян Плато, не даст спуску старому ханже.

Кто-то постучал в парадную дверь. Тотчас же проснулся Бобби и начал звать мать.

Блисс вскочила и поспешила в комнату. Себастьян – следом за ней.

– Постой! – окликнул он Блисс, на ходу надевая рубашку. – Не смей открывать дверь, пока не выяснишь, кто стучал.

– Тетя Блисс! – Бобби в нетерпении подпрыгивал на спинке дивана. В дверь снова постучали, и мальчик плюхнулся на одеяло. – Тетя Блисс!..

– Все в порядке, Бобби, – сказал Себастьян. – Успокойся и сиди тихо, а я посмотрю, кто стучит.

Он едва успел перехватить Блисс – она уже отпирала дверь.

– Кто там? – спросил Себастьян.

– Мы с вами не знакомы. Меня зовут Козенс. Тут случилось несчастье. Нужна помощь.

Себастьян колебался.

– Там человек упал с обрыва! – закричал незнакомец. – Я заметил его с озера. Он лежит у кромки воды.

– О Господи! – воскликнула Блисс. – Открой же!

– Я сам пойду к обрыву. – Себастьян схватил Блисс за руку. – Ты останешься здесь, с Бобби, а я посмотрю, что там случилось. Понятно?

Она молча смотрела ему в лицо.

– Сейчас, иду! – крикнул Себастьян.

Он распахнул дверь и увидел мужчину средних лет в оранжевой, мокрой от пота футболке и зеленых спортивных штанах.

– Меня зовут Джил Козенс, – представился он и добавил, кивая в сторону озера: – Мы живем в нескольких милях к югу отсюда. Я отправился на рыбалку. А тут такое. Ну, я вытащил лодку на берег и бегом сюда.

– О’кей, – ответил Себастьян. Было очевидно, что этот человек встревожен не на шутку. – Идемте туда.

Но Козенс заглянул в дом и обратился к Блисс:

– Вам бы лучше пойти с нами, мэм. Наверное, кому-то придется остаться с ним, а кому-то вызвать подмогу. А если повезет – мы вытащим его втроем. Он там, совсем неподалеку. Вот только мне кажется, что бедняга здорово разбился.

– Возьми Бобби и ступай за Виком, – распорядился Себастьян. Сам же поспешил за Козенсом.

Они чуть не сбили с ног Вика; он в этот момент вышел из кустов, росших за его домом. Художник лениво потянулся и спросил:

– Что случилось?

– Идем с нами, – не останавливаясь, бросил Себастьян. С каждой новой встречей этот человек нравился ему все меньше.

Козенс промчался мимо обнесенного колючей проволокой провала и остановился лишь на самом краю обрыва. Он плюхнулся на колени и свесил вниз голову.

Себастьян опустился рядом и посмотрел туда же.

– Дерьмо, – вырвалось у Козенса. – Ох, ну и дерьмо!

Себастьян вытянул шею и в тот же миг рухнул на колени рядом с рыбаком. Внизу, футах в двадцати под ними, на каменистом уступе лежал человек. Одна рука и одна нога свесились через край. Другая нога вывернулась каким-то совершенно неестественным образом – ее зажало между телом несчастного и утесом.

Тут подошел и Вик. Он улегся на землю и вытянул шею.

– Черт… – пробормотал он. – Падающий хохот. Так, значит, вот что это было!

Знакомый потрепанный костюм цвета хаки… Костюм с великим множеством карманов. Худое, изуродованное, залитое кровью лицо – и остекленевшие глаза, уставившиеся в небо.