Эгоист (СИ) - Агекян Марина Смбатовна

— Я… я не могу пошевелиться.

Он вдруг улыбнулся. Коснувшись пальцами ее лица, он повернул ее лицо к себе и заглянул ей в глаза.

— Это ненадолго, обещаю.

Он накрыл ее губы своими.

И подался вперед.

Что-то обожгло ее внизу, вырвав из горла такой протяжный стон, что Уильям снова застыл.

Сердце ее едва не выпрыгнуло из груди. Шарлотта дрожала от боли и… И снова потрясенно замерла, осознав, что эта совершенно непостижимая часть его оказалась в ней. Часть его. Которая полностью поместилась внутри нее. Он стал частью ее. Такой непостижимой, что к горлу подступили горячие слезы. Сколько раз она хотела, чтобы он был частью ее. Не так, потому что о существовании подобного никогда бы не узнала без него, но это… Это было именно то, что в совершенстве могло описать то, как она могла быть и частью его. Неотделимой.

Уильям погладил ее по щеке, убрав прядь волос, пахнущих больше сиренью, чем жасмином.

— Прости, но без этого у нас ничего бы не получилось.

Она тонула в нем. Не смотря ни на что. Ее вдруг охватила такая мука, что Шарлотта подалась вперед и сама поцеловала его.

И едва не задохнулась, когда он пошевелил бедрами. То мучительное и сладкое, что он заставил испытать ее на скамейке, вернулось во сто крат, став такой сильной, что она даже зажмурилась, замерев от страха.

— Боже, — молвила Шарлотта, едва живая.

— Тебе… больно? — спросил Уильям, тут же замерев.

Она с трудом покачала головой.

— Н-нет… просто…

Он смотрел на ее раскрасневшееся лицо и не мог оторвать от нее взгляд.

— Что просто?

— Дышать трудно.

Его накрыла щемящая нежность. Уильям осторожно поцеловал ее в губы.

— Сердце мое, тебе придется это сделать, потому что я собираюсь продолжить.

Она открыла глаза и изумленно уставилась на него.

— Продолжить?

Уильям задыхался не только от потребности в ней.

— Двигайся со мной, — попросил он, сгорая и с трудом сдерживая себя из последних сил. — Сердце моё, двигайся со мной, — шепнул он, выйдя из нее, а потом так же плавно вошел до самого конца.

Принося с собой такую жгучую волну, что она едва не сгорела. Тело завибрировало, спина выгнулась, а в ушах зазвенело. Шарлотта боялась умереть прямо у него в руках. Закрыв глаза, она уцепилась в него и не смогла сдержать глухого, протяжного стона, как будто уже погибала.

Когда волна немного утихла, она шепнула ему прямо в ухо:

— Помнится, кто-то просил не шевелиться.

Уильям задохнулся от смеха, от бесконечной любви к ней. От незамутненного счастья, смыслом которого стала Шарлотта.

— Боже правый, Шарлотта, ты действительно божественная, — с нескрываемым восхищением простонал он, медленно входя в нее, чувствуя, как ее тело выгибается ему навстречу, как она дрожит, как лихорадочно гладил его по спине и даже тогда пытается не задеть его забинтованное плечо и раненую руку.

Боже, она была не просто бесподобной. Он хотел ее так, как не хотел никого и никогда. Хотел, чтобы она была не только в его жизни, но чтоб всегда была частью его самого. Как сейчас. Сердце к сердцу, кожа к коже, разделяя с ним одно дыхание на двоих. Разведя трепещущие бёдра еще шире, он стал медленно погружаться в нее, в сладостные глубины, задыхаясь от удовольствия, наслаждаясь трением ее груди о его грудь, чувствуя животом ее подрагивающий, плоский живот. Она была такой чарующей, такой прелестной, страстной и горячей, что он боялся потерять голову окончательно.

Шарлотта пыталась последовать его совету, пыталась двигаться, но каждый раз, когда он оказывался в ней, на нее накатывала такая сокрушительно-томительная слабость, что она едва могла дышать. Она захлебывалась от удовольствия, которое росло в ней и становилось таким мучительным, что она едва выносила все это. В какой-то момент Шарлотта все же поймала его ритм и попыталась двигаться вместе с ним, но перед глазами все завертелось. Напряжение сковало ее так, что она вцепилась в него, зажмурив глаза.

— Уильям, — прошептала она, дрожа и погибая в его объятиях.

Он как будто знал, что с ней творится. Крепко обняв ее за плечи руками, упираясь локтями по обе стороны от нее, Уильям медленно вышел из нее, а потом так резко бросился вперед, что внутри нее взорвалось то самое напряжение, которое все это время скапливалось в ней. Шарлотта затаила дыхание, а в следующую секунду содрогнулась от накатившего на ее удовольствия, выдохнув его имя. Безумная волна прокатилась по всему телу, заставляя ее дрожать и продолжать шептать имя, которое она берегла в себя мучительно долгое время без право на то, что оно когда-нибудь достанется ей. Досталось, сейчас его имя, как и он сам принадлежали ей, и она не собиралась отдавать его никому, даже собственным страхам.

Познавая с ней высоты, какие никогда ему даже не приснились бы без нее, Уильям впервые испугался того, что должно было произойти. Такого с ним никогда не происходило, такого всепоглощающего желания быть с кем-то никогда не охватывало его. Никто никогда не вызывал в нем не только таких умопомрачительных чувств, но и бесконечной нежности. И беспредельной любви. И когда она сомкнулась вокруг него в таком же страстном порыве, в котором целовала его, Уильям понял, что больше не может. И взорвался в то же мгновение. Наслаждение, проползая по спине и ударяясь ему в голову, накрыло его с такой силой, что он едва не ослеп.

Отдавая ей всего себя без остатка, он рухнул на нее и прижался к ее губам своими, повторяя ее имя.

По лицу струилась испарина, сердце билось как сумасшедшее, а он не переставал обнимать и целовать Шарлотту, сознавая, что нашел свой рай.

Она перестала дрожать, но не переставала касаться его. Взяв его лицо в свои ладони, она невольно погладила его повлажневшие бакенбарды и поцеловала его в ответ. У него едва не перевернулось сердце, когда она пригладила его волосы и в который раз произнесла:

— Уильям.

Будто не могла отпустить его. Будто для нее не существовало никого, кроме него. Никого не только среди всех ее кавалеров, но и во всем мире.

Свечи погасли, тишина развеялась, вернув их к реальности. Реальность, которую они разделили друг с другом.

Уильям улегся рядом на здоровый бок, притянул ее к себе и снова заглянул ей в глаза. В темноте он плохо разглядел их выражение, но снова его охватила мука, которая начинала сводить его с ума.

— Пожалуйста, выбери меня, — прошептал он, не стараясь даже скрыть в голосе нотки мольбы. — Шарлотта, выбери меня.

Она ничего не сказала, спрятала лицо у него на груди и закрыла глаза, утонув в его объятиях.

Прежде Шарлотта была уверена, что это для него обычное дело, и, получив свое, он может спокойно уйти к другой. Она даже боялась подумать, что подобное можно разделить с другими.

Только теперь в ушах звучал не только тоненький голос собственного сердца, но и слова его сестры, которые породили в душе такую острую надежду, которую она не могла подавить, отчаянно желая верить в то, что это для него значит так же много, как и для нее. Отчаянно хотела верить в то, что нужна ему не на день или два. Нужна на всю оставшуюся жизнь.

Тем более после того, что случилось. Она не могла поверить, что можно касаться так кого-то, ничего не испытывая взамен. Касаться так, чтобы обрушить целые миры. Она не просто любила его.

Она выбрала его еще семь лет назад.

И ей не было никогда страшно так, как в это мгновение, потому что она уже принадлежала ему.

Шарлотта проснулась от того, что кто-то гладил ее по плечу. И едва не задохнулась, когда обнаружила, что лежит в постели под мягкой простыней рядом с Уильямом и… совершенно обнажена так же, как и он. Одна его волосатая нога лежала между ее ног, которую она обвела своими, тяжелая правая рука его покоилась на ее талию, другая служила подушкой ее голове. Они лежали на боку и прижимались друг к другу. Его дыхание касалось ее лба, как и губы, которыми он водил по ее лицу.

— Прости, что приходится будить тебя, — послышался его тихий, слегка даже хриплый голос. — Но как бы мне ни хотелось оставить тебя у себя, тебе нужно вернуться в дом, пока не заметили твое исчезновение. Скоро начнет светать.