Интервенция - Игорь Валериев

– Куропаткин, Авелан и Алексеев убедили меня, что такое развитие событий позволит нам иметь больше возможностей для торговли при заключении мира с Японией. По большому счёту, Корея нам не нужна, как и протекторат над ней. Не хватит просто сил и средств. А вот остров Коджедо нам для базы Тихоокеанского флота не помешал бы. Так же и по Хоккайдо. Мы не сумеем проглотить эту северную жемчужину Японии, но сможем окончательно решить вопрос по Сахалину и Курильским островам с их богатствами.

Я смотрел на Николая и понимал, что он для себя всё решил, и события в этом мире теперь пойдут ещё больше другим путём. Российская империя начинает интервенцию в Корею и Японию. Да хранит нас Бог.

– И ещё, Тимофей Васильевич, как ты смотришь на то, чтобы опять стать моими глазами и ушами на Дальнем Востоке?

Задав вопрос, Николай внимательно посмотрел на меня.

– Я понимаю, что ты только что прибыл, но мне бы хотелось, чтобы там у меня был надёжный человек, который всегда докладывает только правду, даже если она горька. Тем более и великий князь Сандро не мыслит, как он будет использовать дирижабли при захвате Хоккайдо без твоего присутствия.

– Неужели удалось? – непроизвольно вырвалось у меня.

– Да, месяц назад закончились испытания нового двигателя Тринклера-Костовича, который позволит дирижаблю Сантос-Дюмона с доработками графа Цеппелина доставить на расстояние в полторы тысячи вёрст, как ты говоришь, бомбовую нагрузку в пять тысяч пудов, или сорок десятидюймовых бомб, сбросить их и вернуться обратно. Из Владивостока даже до Токио можно будет дотянуться, а до Саппоро вообще раз плюнуть, – радостно произнёс Николай.

Это было здорово! Всё же смогли наконец-то сделать надёжный двигатель с нормальным моторесурсом, который позволит использовать дирижабль как дальний бомбардировщик.

– Полётные испытания были? – поинтересовался я.

– Да. От Ярославля до Ростова-на-Дону, через Москву, Тулу и Воронеж, над железной дорогой. Почти тысяча шестьсот вёрст получилось туда, да столько же – обратно. За двое суток управились. Скорость почти семьдесят вёрст в час получилась в среднем! – Лицо императора сияло довольством. – Честно говоря, когда ты два с половиной года назад рассказывал об этом чуде, я не поверил. А даст бог, скоро и нормальные самолёты в небе увидим.

Сантос-Дюмон вместе с братьями Райт, профессором Жуковским, ну и с моими подсказками создали, можно сказать, прототип У-2 или По-2, точно не помню. Во всяком случае, в аэродинамической трубе сделанная Жуковским при Московском университете модель показала отличные результаты, по формулам, которые разработал Николай Егорович.

Для нормального использования самолёта, как его называют с моей подачи в России, оставалось создать нормальный двигатель. Экспериментальные, созданные Тринклером и Костовичем моторы для самолёта пока позволяли поднять в воздух машину на высоту в пятьсот сажень и пролететь пару десятков вёрст. Тот же дирижабль пока имел куда лучшие лётные показатели.

Но наши изобретатели не отчаивались, а искали новые пути решения поставленной задачи. В этом им очень помогал великий князь Александр Михайлович. Видимо, запали ему в душу мои слова об адмирале Воздушного флота Российской империи.

Во всяком случае, он стал локомотивом, потащившим за собой строительство дирижаблей, самолётов, и подошёл к этому вдумчиво. По его мнению, возможность постройки аэропланов далеко не обусловливается наличностью одних только самолётных и даже моторных заводов. Необходима правильная постановка производства сырья специальных сортов и марок, комплектующих, с заранее разработанными способами их обработки.

Базой для изготовления будущего воздушного флота Сандро избрал город Ярославль, который имел прямое железнодорожное сообщение с Москвой, Санкт-Петербургом и солидную производственную, а также образовательную базу из шестидесяти шести учебных заведений с десятью тысячами учащихся. В городе была своя электростанция, более пятидесяти предприятий с пятнадцатью тысячами рабочих, из которых планировалось задействовать две мануфактуры бумажных и льняных тканей, заводы химические, лесопильные, плотничные и колокольный завод для литья необходимых деталей.

Там же великий князь собирался построить завод по изготовлению моторов, самолётов и дирижаблей. На всё это он из своих личных средств выделил сто пятьдесят тысяч рублей, а у Ники выклянчил два миллиона для начала. И вот за столь короткое время первый значительный успех. Дирижабль у нас есть.

– Представляешь, Тимофей Васильевич, Сандро был в числе участников этого беспосадочного перелёта. Если бы ты видел его лицо, когда они приземлились на их причале под Ярославлем! Я его никогда таким счастливым и довольным не видел! – В последнее время император часто в личных беседах сбивался и обращался ко мне на ты.

– Жаль я этого не видел, – улыбнулся я, представив великого князя в парадном маршальском мундире ВВС Советской армии.

– Ещё увидишь, если поедешь на Дальний Восток, – произнёс император и вновь посмотрел мне в глаза.

– Куда же я денусь, ваше императорское величество! – Поднявшись из-за стола, я принял стойку смирно и произнёс: – Есть выехать на Дальний Восток!

* * *

– Итак, господа, да пребудет с нами Бог. Выполняйте свой долг! – Этими словами генерал-губернатор Маньчжурии и Квантуна адмирал Алексеев Евгений Иванович закончил совещание, на котором были озвучены приказы для командиров подразделений, которые через три дня – 23 февраля 1904 года – начнут наступление на японские войска в Корее. Такое вот интересное совпадение по дате для меня.

Несмотря на потерю флота, японцы, воспользовавшись паузой на ремонт русских кораблей, смогли всё же с большим риском, неся потери, перебросить свои сухопутные силы в Корею. Благодаря сведениям разведки, которую постоянно проводили казачьи сотни, захватывая языков, в штабе адмирала имелись следующие данные.

Первая японская армия генерала Куроки Тамесада ориентировочно состояла из 30 батальонов пехоты, 9 эскадронов кавалерии и 128 полевых орудий. Также в его распоряжении было три или четыре саперных батальона и около двадцати тысяч носильщиков.

Да-да, весь армейский транспорт японской армии в Корее состоял из военных кули, причем было установлено, что три кули должны были везти на своей тележке семь пудов риса. Они получали по 6 сен, или по 6 копеек по-нашему, в день, и им выдавалось в сутки на полфунта варёного риса больше, чем рядовому солдату, но без мясной порции. В военный паек кули входил также чай, приготовленный из заваренного в кипяченой воде пережаренного ячменя.

Всего в районе городов Синыйджу, Тюренчен и Ыйджу, на левом берегу реки Ялу, сосредоточилось около шестидесяти тысяч японских войск. По сведениям от захваченных в плен языков и по данным, ранее полученным от командира 6-й японской дивизии генерал-лейтенанта Окубо, этими силами намечалось оттеснить русских с реки-границы и