Анархия – мать порядка - Александр Шубин

В то же время коммунистический режим, самой своей идеологией ориентированный на максимальную централизацию управления всеми ресурсами, показал большие способности к мобилизации сил. Ведь даже численное превосходство красных – заслуга организационного таланта Ленина и его товарищей. Их порыв в будущее увлекал деятельных людей всех слоев общества, но прежде всего из низов, большевистская революция открывала невероятные возможности для тех, «кто был ничем». Белые же предлагали возвращение прав прежней элиты, если не аристократии, то уж во всяком случае собственников. Происхождение этой собственности было настолько сомнительным, что социальным целям белого движения могло сочувствовать лишь меньшинство граждан.

Сопровождавшие большевистскую революцию разрушения и общественные катаклизмы порождали иррациональные надежды. Радикальные лозунги большевизма дезориентировали другие революционные силы, не сразу определившие, что РКП(б) преследует цели, обратные задачам антиавторитарного крыла Российской революции. В этом отношении взаимоотношения Махно с красными и белыми вполне показательно.

Надежды на скорое улучшение жизни подкреплялись резким ростом социальной мобильности, карьеры, самореализации, приобщения к великому делу. Коммунисты вобрали в свои ряды миллионы активных людей, которые не могли реализовать себя в условиях Российской империи. То же самое можно сказать и о других партиях, но большевизм предложил наиболее последовательную и простую стратегию диктатуры бедноты, которая нашла наиболее массовую поддержку у городских низов. Но в результате притока бедноты культурный уровень членов коммунистической партии был невысок, они привыкли к применению насильственных методов достижения целей, к разрушению. Это способствовало победе коммунистов в гражданской войне, но создавало большие препятствия для дальнейшей созидательной работы по восстановлению хозяйства и созданию основ социалистического общества.

Лозунги коммунистов соответствовали революционным настроениям широких масс. Эти лозунги были по форме близки популярным в народе идеям эсеров, меньшевиков и анархистов, но большевики казались более решительными сторонниками социалистических преобразований, потому что предлагали действовать быстрее, радикально разрушать старые капиталистические отношения. В действительности методы, применявшиеся большевиками, противоречили провозглашенным целям преодоления угнетения и эксплуатации. В условиях коммунистического режима угнетение сохранилось иногда в более тяжелых формах, чем при царе и при белых. Но широкие массы считали, что это вынужденные меры на время войны, и после победы над белыми и интервентами большевики установят общество всеобщего братства и свободы. Коммунисты, таким образом, выиграли идеологическую войну против белых и умеренных социалистов. Они смогли заручиться наиболее массовой поддержкой, создать хорошо организованную и многочисленную армию, по частям разбить уступавшие им по численности белые армии и разрозненные крестьянские восстания.

Но эти источники победы красных в «большой» гражданской войне 1918-1920 гг. предопределили продолжение гражданской войны после разгрома белых. Обеспечив победу красных, радикализированные, распаленные борьбой трудящиеся массы потребовали «расплаты по векселям», выданным коммунистической партией во время борьбы с белыми. И когда коммунисты отказались менять политику, разразилась «третья революция», направленная против режима «военного коммунизма». Народ снова повернулся к коммунистам лицом Махно.

Последняя война Махно

Быстрая победа над Врангелем приблизила новые испытания для Махновского движения. Один из командиров Г. Василевский говорил 15 ноября П. Аршинову: "Конец соглашению! Ручаюсь, что через неделю большевики будут громить нас"[643].

13 ноября Гуляйпольский совет постановил "довести до сведения командования Южного фронта о том, что красное командование на фронте недружелюбно относится к командованию Революционной повстанческой армии (махновцев) на почве симпатии красноармейцев к командованию Революционных повстанцев (махновцев) и желания их перейти в ряды повстанчества. Красное командование не старается все назревшие вопросы разрешить мирным путем, а обострить их"[644].

Уже 17 ноября, на следующий день после ликвидации Южного фронта, Фрунзе отдал приказ: "Украинскую повстанческую армию передаю в оперативное подчинение командарма 4-й, которому иметь в виду предстоящую переброску армии совместно с 9-й стрелковой дивизией на Кавказ"[645]. Это прямо противоречило старобельскому соглашению, в соответствии с которым армия Махно передавалась лишь в оперативное подчинение Южному фронту и, следовательно, не должна была отрываться от родных мест. Переброска махновцев на Кавказ означала бы прекращение их существования как самостоятельной политической силы.

Гуляйпольский район также остался бы беззащитен перед лицом карательной машины большевиков. Тем не менее, махновский штаб всерьез обсуждал возможность похода в поддержку Кемаля в Турцию[646]. Одновременно Фрунзе отдал распоряжение предотвратить возможный прорыв махновцев из Крыма. В то же время в подготовке удара против махновцев царила неразбериха: “Крым от материка изолирован двумя кавалерийскими дивизиями... – докладывал Дзержинскому Балицкий. – Вчера на совещании решили так: не выпуская Каретникова из Крыма, окружить надежными частями – (киргизской бригадой, курсантами и другими) Гуляй-польский район, затем снестись с Фрунзе или Манцевым, который организует ликвидационную группу...”[647] Таким образом планы действий РККА и украинских чекистов разрабатывались самостоятельно и согласовывались на ходу.

20 ноября Махно отклонил требование двигаться на Кавказ и предложил провести переговоры для улаживания противоречий между сторонами, усилившихся после нескольких стычек между махновскими и красными подразделениями. Тогда же от секретного сотрудника ЧК махновское командование узнало, что в ближайшее время следует ждать нападения на Гуляй-Поле[648]. 23 ноября махновцы задержали в Гуляй-Поле 9 агентов красной разведки. Белаш вспоминает: "По чекистской линии из Харькова группа Мартынова (40 человек) была командирована в Гуляйпольский район со специальным заданием – разложить изнутри махновщину, а в случае неудачи – террористическими актами снять отдельных ее руководителей. Среди мартыновцев из Харькова была наша группа человек 10, руководимая анархистом и бывшим адъютантом Чередняка и Шубы, Мирским. Она посылала в штаб секретные сводки, и события предупреждались раньше, чем вполне созревали"[649]. Махновцы потребовали от Харьковского правительства разъяснений. Ответ властей был вполне доброжелателен: "Заговор, должно быть, является простым недоразумением, тем не менее советская власть для выяснения дела создает комиссию и предлагает штабу армии махновцев послать от себя в эту комиссию двух человек"[650]. Этот ответ был передан 25 ноября, когда красным стало ясно, что махновцы действительно раскрыли их группу[651].

24 ноября в руки махновцев попала отпечатанная в преддверии нового поворота большевистской политики листовка "Бей бандитов-махновцев"[652]. В тот же день Фрунзе издал приказ-ультиматум: "РВС Южного фронта считает задачу Повстанческой армии законченной и предлагает РВС Повстанческой армии немедленно приступить к работе по превращению партизанских повстанческих частей в нормальные воинские соединения Красной армии". Приказ сопровождался перечислением эксцессов во взаимоотношениях между красными и махновцами (в неблагоприятной для последних интерпретации) и оскорбительными выпадами в адрес Махно и частей, принимавших участие в штурме Крыма: "Махно и его штаб, послав для очистки совести против Врангеля ничтожную кучку своих приверженцев, предпочли засесть в каких-то особых видах с остальными бандами во фронтовом тылу"[653].

Махновцы изо всех сил стремились свести число инцидентов к минимуму. "Так, в с. Малотокмачка, – вспоминает Белаш, – один махновец обезоружил красного командира лишь потому, что понравился "Маузер" и верховая лошадь. Командир 2-го полка Клерфман за это расстрелял его на месте, возвратив лошадь и оружие потерпевшему коммунисту. В Большемихайловке пять махновцев убили начальника снабжения какой-то дивизии, а с ним трех красноармейцев за то, что добровольно не сдали оружие и деньги. Из штаба выехал Щусь и на месте расстрелял виновных махновцев. В Михайлово-Лукашово махновец – комроты отряда Чалого, вернувшегося из Мелитополя для организации пополнения Крымской группы, переманил к себе с 2-мя пулеметами взвод красноармейцев, которые охотно перешли к нему, тем самым обезоружив красную часть. Был скандал, и махновец – комроты за это был расстрелян. Таких случаев было много: и описывать их не стоит труда. Виновники-махновцы расстреливались до последнего (25/ХI) дня"[654]. На допросе в плену у красных Белаш утверждал: "Что касается массовых случаев нападения, раздевания и даже убийства красноармейцев, то в этом виноваты исключительно местные бандиты и крестьяне"[655]. Но Фрунзе, не проведя серьезного расследования, обвинял во всех бедах, происходивших в этих местах, именно махновцев. Ему были нужны поводы для выполнения поставленной политическим руководством задачи. По словам Белаша ультиматума Фрунзе в Гуляй-Поле не получали[656], что вполне естественно – нападение на махновскую столицу было внезапным.