Время истинной ночи - Селия Фридман

- Ракхене, - прошептал он. - О Господи...

Кое-как ему удалось не упасть. Его трясло. Лицо Тарранта оставалось где-то в тени, но даже сейчас священник понимал, с каким вниманием за ним наблюдают.

- Вы спрашивали, почему только женщины могут быть ясновидящими и, соответственно, Матерями, если они обладают пророческим даром не в большей степени и не чаще, чем мужчины. Но это не так. И вы сами сказали это, когда... ах ты, черт, я не помню когда. Вскоре после нашей первой встречи. Вы сказали, что только женщины могут использовать приливное и отливное Фэа... Припоминаете?

- Я сказал только, что женщины иногда могут благодаря этой силе обретать Видение, - холодно отозвался Охотник. - Никто из людей не может воздействовать на нее Творением. Она не поддается такого рода контролю...

- Вы в этом уверены?

- Я и сам пытался заняться этим, преподобный Райс. И чуть не погиб. Позже, придя к выводу, согласно которому неудача была связана с моей мужской сущностью, я попытался манипулировать женщиной, обретающей Видение посредством приливной Фэа. - Он мрачно покачал головой. - Даже моей воле не справиться с такой мощью. А если уж не моей, то тогда чьей же?

- Воле ракхов, - прошептал Дэмьен. Понимая все безумие этой догадки и вместе с тем высказывая ее. - Именно это Фэа они и притягивают. Помните? А кое-кто из них наверняка умеет управлять этой энергией сознательно. - Он посмотрел на спящую Хессет. - Она умеет, - выдохнул он. - Мы обнаружили это вскоре после того, как вас взяли в плен. Ракхи практикуют колдовство. Все ракханки! Не человеческого типа колдовство, не то, что связано с земной Фэа... но все равно это колдовство. - Внезапно у него перехватило дух. Внезапно он испугался. - Вы понимаете? Только их женщины. Только ракханки.

Охотник возразил тихим и спокойным голосом:

- Значит, по-вашему, Мать - ракханка?

- По-моему?.. - Дэмьен потряс головой, словно желая прочистить ее. - Но разве такое возможно? Это кажется сущим безумием... но ведь и многое другое здесь кажется сущим безумием... Вы ведь сами задались этим вопросом: почему на должность высшего церковного иерарха здесь не допускают мужчин? Если речь идет о людях, то никакого разумного объяснения этому и впрямь подыскать невозможно. А если о ракхах? О ракханках?.. - Он вновь посмотрел на Хессет. Красти спала, должно быть, ей что-то снилось, ее когти слегка подрагивали, словно реагируя на незримую угрозу. - Она утверждает, что они пользуются приливной Фэа. А люди на такое способны?

Таррант колебался.

- Женщины, способные в связи с этим обретать Видение, встречаются, судя по моему опыту, крайне редко... и обычно бывают безумны. Приливное Фэа непостоянно, непредсказуемо, часто насильственно. И любое погружение в эту стихию...

- Окажется в равной мере непредсказуемым. Не так ли? Особенно если использовать ее для собственной маскировки. Им приходится прятаться на все время, на которое исчезает эта мощь, и выходить к людям, лишь когда Фэа достаточно стабильно для Творения. Неужели вы этого не понимаете? О Господи! - Он закрыл глаза, его по-прежнему трясло. От волнения? От страха? - Вот потому так и ведет себя любая Мать. Никому никогда не известно, когда она появится на людях или почему вдруг решит покинуть собрание. - Он пристально посмотрел на Охотника. - Вы побывали в других городах. Вот и расскажите мне. Всюду ли дело обстоит точно так же, как в Мерсии?

Таррант ненадолго задумался.

- Действительно, - хмыкнул он. - Судя по всему, так здесь заведено повсюду. Я приписывал это эксцентричности здешнего Ордена, но если это не так... если вы правы...

- Это означало бы пожизненное притворство. Годы, проведенные во вражеском окружении. Хессет говорит, что ей нестерпим даже человеческий запах...

- Это означало бы также, что Истинная Церковь попала здесь в руки ракхене, - перебил его Таррант. - И это произошло уже несколько столетий назад. Какова же их конечная цель?

- Вы сказали, что здесь организуют охоту на людей. На человеческих детей, - ответил Дэмьен. - А учитывая ненависть ракхов к людям, это обретает некоторый смысл, не так ли?

- Я говорил, что они используют детей для охоты на порождения Фэа.

- А разве это большая разница? Применительно к судьбе самих детей?

На мгновение Таррант молча уставился на Дэмьена. Затем отвернулся.

- Есть еще кое-что, о чем я вам не поведал, - тихо признался он. - В тот миг это показалось мне не заслуживающим особого внимания. Но, может быть, это не так. - Он стоял-вполоборота к Дэмьену, и все же тому показалось, будто по лицу Охотника пробежала тень. И когда тот продолжил, в голосе его прозвучали строгость и холод, отсутствовавшие ранее. Местные люди убивают всех посвященных, - сообщил Таррант. - Всех. Приканчивают еще в колыбели, пока те не обрели защиту - даже на рефлекторном уровне, - безжалостно убивают. Всех. Без исключения.

- Но как же их опознают?

- Такого не скроешь, - с неожиданным жаром ответил Таррант. - В первые годы жизни это свойство всегда проступает наружу. Дитя реагирует на вещи, которых не видит и не слышит никто другой. Посвященный живет в мире впятеро более сложном, чем мир его родителей, и должен бороться за то, чтобы разобраться в нем. А этого никак не скроешь. Поверьте мне. Люди пытались. В мои времена, когда этого дара страшились, принимая его за одержимость, когда за такой дар могли сжечь на костре... Этого не скроешь, преподобный Райс. Никогда и ни за что. - Он покачал головой, лицо его было чернее ночи. - Во всей этой стране не осталось в живых ни одного посвященного. Я знаю это наверняка. Я употребил всю свою мощь на то, чтобы проверить все потоки, на то, чтобы найти любые знаки - повторяю, любые! и ничего не нашел. Ничего! Быть посвященным - это величайшее счастье для человека, живущего в этом мире, это единственное возможное для него счастье, - а здешний народ истребляет таких счастливцев. Одного ребенка за другим.

На мгновение Дэмьену отказал дар речи. В конце концов он еле-еле выдавил из себя:

- И это показалось вам не заслуживающим особого внимания?

Охотник вновь повернулся к нему. Глаза его были черны, ледяным пламенем в них горела ненависть.

- Мне кажется, здесь все идеально согласуется одно с другим, - рявкнул он. - А вам так не кажется? Страна, управляемая железной рукой Святой Церкви, не терпит философического отношения к вере... не терпит подлинной и мнимой утопии, и существует, лишь пока никто не покушается на ее основополагающую доктрину. А посвященный непременно покусится на доктрину, иначе ему не выжить. - Он горько хохотнул. - Разумеется, в этой стране убивают всех посвященных, преподобный Райс. Я понял, что так и должно быть, едва распознав, что за народ тут живет - и как он живет. А вы этого не поняли?