Маленький отель на Санторини - Юлия Валерьевна Набокова

Видео со счастливыми молодоженами сменяет фотография строгого седого старика в деловом костюме, и я узнаю в нем отца Стефаноса – его фото было на экране мобильного. Мое сердце падает и разбивается на тысячи осколков.

В истории со Стефаносом все с самого начала было неправдой. Даже имя он назвал ненастоящее. Говоря про семейный бизнес, специально соврал про ритуальные услуги, чтобы у меня не было желания расспрашивать подробней.

Целуя меня, он знал, что в Афинах его ждет невеста. Вот почему он не хотел вспоминать про Афины и так отчаянно возражал, когда я напоминала о своем женихе, оставшемся в Москве. Сбежав на Санторини, он жил сегодняшним днем, ловил момент. «Ведь сейчас рядом с тобой я, – твердил он. – Только это имеет значение». Кем я была для него? Экзотичной иностранкой, с которой приятно закрутить курортный роман? Последним глотком свободы перед свадьбой? Вряд ли этот брак по любви. Свадьбу с любимой он бы не оттягивал два года. И не сбежал бы накануне на Санторини, чтобы вкусить вольной жизни напоследок и пожить для себя.

Говоря о себе, он преподнес мне приукрашенную версию. Он знал, что ему придется возглавить семейный бизнес и жениться на дочке банкира, которая упрочит его положение в финансовых кругах. Он не мог изменить свою судьбу, но захотел провести хотя бы месяц так, как сам хотел бы прожить жизнь. Бедным художником, который рисует картины и не связан никакими обязательствами.

А ведь я замечала несоответствия. Он был хорошо воспитан и образован для простого художника, бывал на Канарах, хорошо разбирался в налогах на недвижимость. Вспомнила я и ту девушку, похожую на греческую супермодель, которая бросилась к нему в Ие и назвала его… Точно, Димитрисом!

А как он тогда швырнул телефон в море? Тогда я посчитала это жестом отчаяния, но бедный художник из простой семьи вряд ли бы стал разбрасываться вещами. Это был поступок мажора, не привыкшего считать деньги.

– Что с тобой, Ника? – Ирина взволнованно поворачивается ко мне. – Ты такая бледная.

– Все в порядке, – слабо отвечаю я.

– Ты его знаешь? – Глаза Ирины загораются любопытством. Новостей на острове почти не бывает, и мое знакомство с наследником греческого миллионера может стать сенсацией, которую будут обсуждать все лето.

– Нет! – Я мотаю головой. – Откуда?

А сама настороженно смотрю на Ирину – вдруг она тоже узнала Стефаноса и вспомнит, что видела его тут, в Ие?

– Действительно, где мы и где они, – соседка переключает канал, а я с облегчением перевожу дух. Значит, эта тайна останется моей.

Я хорошо изучила Стефаноса, потому что встретила с ним не один закат, провела целый день в Фире, гуляла по пляжу и целовалась. А местные жители так привыкли к туристам, что не обращают внимания на тех, кто бродит по улицам. Да и вряд ли кто из тех, кто нанимал Стефаноса для росписи вывесок или стен в таверне, приглядывался к художнику. Меня только удивляет, зачем он вообще этим занимался, когда у него столько денег? Решил доказать себе, что может заработать на жизнь живописью? Или хотел оставить свой след на маленьком острове, который посещают миллионы туристов? Сомневаюсь, что теперь, когда он взял на себя управление империей отца, у него будет время на свое хобби.

– Так что там дальше в дневнике? – спрашиваю я, торопясь переключить внимание Ирины.

– Да тут всего пара строк осталась. – Она открывает дневник и читает: – «Костас охотно рассказывает мне обо всем, но как только я завожу разговор о женитьбе и детях, как он замыкается в себе. Я не хочу давить на него, но переживаю, что он одинок там, в Афинах, вдали от семьи, совсем один. Надеюсь, он встретит свою любовь и будет счастлив так же, как я счастлива с его отцом уже тридцать семь лет, полных радости, веселья и нежности».

Ирина закрывает дневник, я благодарю ее и возвращаюсь в отель. У меня полно дел, но я чувствую себя опустошенной и просто сижу на террасе и пялюсь на море, пока не начинается закат. Теперь у меня даже нет надежды на то, что Стефанос ко мне придет. Для меня он так и останется Стефаносом – бедным художником, который украл мое сердце в первый же вечер на Санторини. А Димитриса я никогда не знала.

Я чувствую себя обманутой. И Кирилл, и Стефанос оказались не теми, кем я их представляла. Получается, что я выдумала их обоих. Как мне не хватает мудрости моей бабушки Афины! Ведь она еще в девятнадцать лет увидела в Панайотисе того мужчину, с которым хочет прожить всю жизнь. И не ошиблась в нем.

По моим щекам текут слезы. Я вспоминаю кадры свадьбы и представляю на месте невесты себя, но сразу же гоню эти мысли прочь. Это невозможно. Димитрис даже не рассматривал меня в роли жены, он сразу понимал, что вернется к своей невесте и женится на больших деньгах и положении в обществе.

– Будь счастлив, Димитрис. И прощай, Стефанос, – шепчу я и посылаю воздушный поцелуй, который ветер сразу же уносит в море.

Живая фантазия рисует, как он сейчас стоит на террасе с видом на Акрополь, сбежав от невесты и гостей, и смотрит в закатное небо. А когда ветер приносит ему мой поцелуй, вздрагивает и касается пальцами щеки.

В тот вечер, когда я оплакиваю свою нереальную любовь, я не догадываюсь, что уже скоро сама надену платье невесты.

Глава 24

– Ника, как твои дела? Все идет по плану? – деловито интересуется моя бывшая начальница по телефону.

– Все будет готово в лучшем виде! – заверяю я. – Ни о чем не беспокойтесь, Елена Борисовна! Просто приезжайте!

– Не верится, что свадьба уже через неделю, – восклицает она. – Пришли мне контакты парикмахера, стилиста, фотографа и оператора и примеры их работ, чтобы я могла обсудить с ними, что я хочу.

Мы прощаемся, я убираю телефон и перевожу дух. Не то чтобы я соврала, но на самом