Сувенир - Пол Хьюсон

На столике в ванной была устроена вторая линия обороны: там Шон положил два новых карманных фонарика, по одному на человека, и коробку запасных батарей.

Наконец, он принес из сарая топор и прислонил его к креслу в спальне.

— Свет, — угрюмо пробурчал он, — и холодное железо.

Около половины четвертого Энджела разогрела остатки пиццы, которые нашлись в морозильнике, и сварила кофе. Они выпили по две кружки; есть никому особенно не хотелось. Энджела добила последнюю пачку своих сигарет.

Они обсудили, не запереть ли окна и двери, оставив ставни открытыми. Не заподозрит ли богган ловушку? Не слишком ли умным они его считают? Мыслимо ли вообще поставить ловушку на подобное существо?

Решив считать, что богган обладал зачатками если не ума, то хитрости, они заперли двери и окна и закрыли ставни, как обычно.

— Пусть гаденыш думает, что обманул нас, — язвительно сказал Шон скрипучим и хриплым от недосыпа и напряжения голосом.

К пяти часам стемнело.

Они посмотрели шестичасовой выпуск новостей.

В семь Энджела сварила еще кофе.

В десять, погасив внизу все лампы, как сделали бы при обычных обстоятельствах, они поднялись в спальню, осторожно пробравшись среди юпитеров и кабелей, и закрыли за собой дверь.

Было решено дежурить по очереди. Пока один следил бы за монитором, другой мог попытаться поспать.

Шон погасил в комнате свет. Теперь спальню озаряло лишь жутковатое мерцающее свечение крохотного экрана монитора. Энджела, не раздеваясь, легла на кровать и закрыла глаза. Шон устроился в кресле, сосредоточившись на мониторе.

Оба молчали.

На погруженный в темноту дом спустилась глубокая, странная, гнетущая тишина, и Энджеле показалось, что она таинственным образом перенеслась из безопасного повседневного мира супермаркетов и автострад в тот мир туманов, сумерек и движущихся теней, существование которого ощутила в Ирландии. Она молча лежала без сна и, полная решимости, сторожила, прислушивалась, ждала, что же появится из мрака.

В самом начале первого Энджела приняла дежурство. Шон лег на кровать и быстро уснул. Она услышала, как он мерно и глубоко задышал.

Она сидела на высоком стуле, стиснув руки, приклеившись глазами к экрану. На ярком, как клочок дневного света, мониторе был виден небольшой коридорчик, соединявший все комнаты нижнего этажа. Никакого движения на экране не было, однако от любого нарушавшего тягостную тишину тихого звука, будь то поскрипывание балки в оседающем доме или дробное постукивание по карнизу мазнувших его еловых лап, сердце Энджелы начинало сильно колотиться, а нервы от переполнявших ее дурных предчувствий и тревоги натягивались до предела.

Мысли Энджелы перескакивали с одного на другое: Шон, она сама, их совместная жизнь, ребенок, который рос у нее в животе. Она подумала о доме — о том, как из убежища он превратился в арену ужаса.

И о чудовище, которое ждало где-то за стенами спальни.

Она вспомнила свои предчувствия. Теперь-то, теперь, поняла она, чувствуя некое страшное очарование свой догадки, отыскалась их подлинная причина.

И снова Энджела спохватилась, что гадает, уж не рожденный ли больным воображением кошмар все это? Вдруг она лишилась рассудка и ей, запертой в лечебнице, все это пригрезилось? Ей стало любопытно, как реагировали бы другие — Черил, мать, Анита, — если б они с Шоном явились к ним за помощью с подобной историей. Вероятно, почти так же, как реагировал поначалу и сам Шон. Охваченная внезапной слабостью, она представила себе жизнь в непрерывных бегах: переезды из города в город, из штата в штат, ожидание, постоянная боязнь, признаки того, что он их догнал. А потом однажды богган застанет их врасплох и нанесет удар. Где-нибудь в темном месте. Или когда отключат электричество. Шону, ребенку, может быть, ей самой.

Она крепко обхватила руками живот, защищая его. Боггану был нужен ребенок. Он не получит его, поклялась Энджела. Она сделает все, что в ее силах, чтобы этому помешать.

А что было в ее силах?

Энджела спросила себя, можно ли разрушить планы такого существа, как богган, методами двадцатого столетия. Несмотря на все то, что Шон наговорил о «естественном» как о противнике «сверхъестественного», она все еще испытывала серьезные сомнения.

Она задумалась о световой ловушке, которую они поставили на своего врага. Не заподозрит ли он неладное? Но с чего бы? Что значили для подобного существа лампы, кабели, электрооборудование? Шон настаивал на том, что богган — животное. Ничего сверхъестественного, попросту незнакомая форма жизни. Но все же что-то подсказывало Энджеле, что возможно они недооценивают его.

Может быть, следовало еще раз сходить к тому священнику.

Может быть, нужно было ехать за границу. За океан. Конечно, богган не смог бы последовать за ними… Со дна водохранилища он все-таки вернулся, значит, вода для него не препятствие. Но целый океан?

Он найдет корабль. Или самолет. В Дублине он забрался к ней в сумку. Но как он распознает нужное судно, нужный рейс? Может быть, у боггана было тонкое чутье? Свои способы отыскивать верное направление, как у возвращающегося домой голубя. Или как у тех собак, что находят дорогу домой с другого конца страны. Может, он просто перейдет океан вброд. На это ушла бы целая вечность. Сколько это — целая вечность? Полгода? Год? А потом он снова их найдет. Но целый океан? А почему бы и нет? Ему явно не нужен воздух для дыхания. Шон сказал, что не заметил ни глаз, ни носа. Собственно, таким богган ей и приснился, описание прекрасно подходило. Вот еще одно: как ей удалось так точно увидеть во сне, какой он? Как это могло быть? Не играет ли она сама в этом ужасе некую роль, роль, которую оба они упустили из виду? Действительно ли богган стремился завладеть ее нерожденным ребенком? Или, может быть, его вниманию были иные, не столь явные причины? Какие?

Энджела вспомнила, сколько времени потребовалось боггану, чтобы вернуться после того, как она отвергла его и бросила в водохранилище. Он появился вновь лишь через несколько недель. Почему?

Внезапно у нее в голове возник совершенно непрошенный ответ, от которого захватило дух. А может быть она сама необъяснимым образом вызвала его обратно?

Эту недобрую мысль Энджела отбросила, даже не рассмотрев. Она не могла. В этой идее, оставлявшей в стороне вопрос о мыслимых причинах такого ее поступка, содержался намек на то, что богган имел доступ к ее мыслям и мог их читать — возможно так же, как иногда умел Шон. Или так ей казалось.

На экране монитора что-то шевельнулось. У дальнего правого края. Около двери кухни. От тени отделилось что-то светлое.

Это был богган.