Вселенная в Огне 7 (СИ) - Роман Шатский

им завидовали коллеги, но те спокойно продолжали работать, пусть и с ядовитыми браслетами на руках. Это значит, что при желании, даже если вы не хотите вступать в инквизицию, вы бы наверняка пригодились клану на своих местах. В качестве врачей, сотрудников полиции, священников, юристов, психологов, спасателей, чиновников, президента, наконец если кому — то сильно повезет. Короче, просто занимайся тем, чем ты сейчас занимаешься, двигайся по карьерной лестнице, стараясь занять пост повыше и следи за ситуацией. Но нет. Даже после этих объяснений, они юлили, врали в глаза и пытались отделаться всеми возможными способами. Никто не желал напрягаться в реальной жизни. Одна, вообще, заявила, что решила покинуть игру, если эта обязаловка. То есть, она даже невнимательно слушала! Я же сразу говорил, что это лишь предложение, просьба с прицелом на будущее… и неплохо оплачиваемая. Чтобы было к кому потом обратиться из своих. Почему я, мой брат и даже тот же Паша согласились почти не раздумывая, а они сразу решили, что нет? Я же видел, что ребята даже не особо задумывались! Так, несколько вопросов задавали, для проформы, а затем искали отмазки для отказа. У меня тоже учеба, семья и дела в игре! Побольше чем у некоторых, блин! На всем нашем потоке лишь у меня ребенок скоро будет, а кланников с универа человек двадцать!

Короче, не найдя справедливости в реальном мире, я отправился в игру. Предполагая, что законники давно наблюдают за всеми игроками — преподавателями в Храме, те мне не смогут помочь, поэтому вызвал лифт, поднялся на крышу Академии и залез в кабину «Звездного лиса»…

— …Но ведь я прав!

— А кому нужна твоя правда? — Он протянул лапу, взял пиалу с чаем и другой лапой поводил над паром, вдыхая аромат. — Пойми, разумные слабы. Они не хотят жить правдой. Слишком уж это тяжелая для большинства ноша. Поэтому каждый из них придумывают правду для себя. Свою собственную, да. Такую чтобы попроще.

Сплинтер сделал глоток, прикрыв от удовольствия глаза.

— А что делать мне?

— Смириться с этим, — улыбнулся мастер. — Ты не в силах сражаться со стихией, так же как не можешь отобрать у других свободу выбора. Даже если хочешь сделать это из самых лучших побуждений. Есть, конечно, вариант насильственного принуждения, но… это же не твой метод?

— Разумные часто твердят о том, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Значит и сами желают вылезти из дурмана обмана, — не согласился я.

— Говорят, — морда крыса качнулась в утвердительном полукивке, а затем он сделал еще один глоток из пиалы в своей лапе.

Я терпеливо ждал продолжения.

— Те, о ком ты вспомнил, сами не знают чего просят. — Он глубоко вздохнул и поставил пиалу на столик. — Их желание эпизодическое, кратковременное и касается, как правило, конкретной ситуации. И при этом в душе они все равно не готовы к правде, а жаждут быть обманутыми. Если же их надежды не оправдываются, разумные тут же теряют самообладание, впадают в гнев, уныние, даже отчаяние. Вот представь ситуацию, что твой ребенок не вернулся домой. Ты ищешь его, но не находишь. Все твое окружение ищет, но тщетно. Ты уже вроде бы готов к самому страшному… И вот находится один, который готов открыть тебе правду. Он говорит, что твой ребенок жив, но находится в больнице соседнего города, так как попал в аварию. Что почувствуешь?

— Облегчение, радость и надежду, что несмотря на дорогостоящее лечение, все будет хорошо.

— Да, — удовлетворенно кивнул Сплинтер. — В этот момент ты чувствуешь Счастье. Вспышка Света буквально выжигает все накопленные негативные последствия длительного стресса, связанного с поисками.

Он немного помолчал, дернув ухом.

— Но вот ты прилетаешь в больницу и видишь, как медперсонал увозит твоего ребенка в морг. Врач говорит, что сделал все что мог, но не сумел сохранить ему жизнь. Он говорит правду, что чувствуешь?

— Отрицание самой этой ситуации, гнев, отчаяние, — прошептал я, впечатленный собственным красочным воображением.

И если моя визуализация слов НПС всего лишь тень тени горя, испытываемого человеком, пережившим подобное, то это действительно страшно. Врагу не пожелаешь!

— Теперь ты чувствуешь Горе. — Крыс пошевелил усами. — Растоптанные надежды. Готов изменить мир, но не воскресить собственное дитя. Гнев душит, отчаяние толкает на безрассудные поступки, эмоции захлестывают разум, который ищет возможности спрятаться, уйти от реальности. Так ты погружаешься во Тьму.

Сплинтер вздохнул и продолжил.

— Разумные склонны привязываться к окружающему миру. Это нормально. Они познают себя через мир делая его собственной частью. Когда же у них отнимают даже небольшую часть, они теряют равновесие, потому что, как им кажется, будто у них отнимают часть их собственного тела. У ребенка отобрали игрушку, — он плачет. У женщины отобрали платье, — она плачет. У мужчины забрали телефон, — он расстроится. Мелочи, по сравнению с потерей собственного дитя, но птичка по зернышку клюет. У тебя просто забрали веру в людей.

— Я понял, что Тьма всегда рядом, но причем тут правда?

— Скажи женщине что она некрасива и правда обидит ее. Скажи калеке, что его уже никогда не станут воспринимать полноценным членом общества и правда вгонит его в тоску. Скажи повару, что его еда годится лишь свиньям, и правда разозлит его. Разумные часто врут, но это распространенная участь зависимых друг от друга. Некрасивая самка может быть твоей начальницей, и ее обида обернется твоим увольнением. Повар отравит твою еду, а у калеки могут оказаться могущественные друзья. Или нужная сумма чтобы нанять киллера.

То, что большинство людей просто проглотят обиду и утрутся, он даже не рассматривает.

— Ложь как защитный механизм внутри социума?

— Конечно, — улыбнулся мастер и бросил краткий взгляд в темноту одного из туннелей. Как по волшебству рядом оказался один из боевых черепах с подносом и тут же поменял нам чашки — пиалы и заварник с чаем. — Живущие в социуме, который пропагандирует ложь, обречены врать. Несогласных подобное общество исторгает из себя.

— Получается люди несознательно сами укутываются Тьмой?

— Разумные, юный джедай, прячутся от правды уже много тысяч лет. Они жаждут быть счастливыми и если ложь сегодня даст им ощущение счастья, то они готовы тратить на это баснословные суммы, даже зная, что завтра за это придется расплачиваться.

— Люди слабы, — повторил я то, с чего