Татуированная кожа - Данил Корецкий

– ...Третий, отзовитесь, вы срываете операцию!

– В жопу!

– Что?! Третий, что происходит?!

Волк глубоко вздохнул и пришел в себя.

– Извините, это не вам. Задержание произведено, вызываю милицию.

– Молодец, Володя, я уж решил, что ты провалил дело! – радуется Лазаренко. – Направляю машину к дому. Сотрудники предупреждены.

– Все в порядке, малыш! – Волк пытается улыбнуться и протягивает руку, чтобы успокоить ребенка, но тот шарахается: обе руки перепачканы кровью.

– Где Черепаха?! Куда она делась?!

Лицо полковника Троепольского побагровело, на щеках проявились точки проросшей за день щетины. Волк слышал про разносы, которые глава отдела НН[33]устраивает подчиненным, но обычно их жертвами становились начальники отделений, звеньев, в крайнем случае бригадиры... До руководителей групп полковник никогда не опускался, а рядовой наблюдатель находился в его кабинете впервые.

– Она не вернулась домой! Ты упустил ее, и мы не знаем, куда она дела эту проклятую рукопись!

– Виноват, товарищ полковник...

Волк переступил с ноги на ногу. «Стой и молчи! – напутствовал его Лазаренко. – Смотри в пол, кайся и говори „виноват“. Тогда, может, и пронесет...»

– Вначале все шло нормально... Если бы не Душитель...

– Ты что, в милиции работаешь?!

– Не в милиции, но... Его искали шесть месяцев, он только в Москве задушил четырех мальчиков... Если бы я не вмешался – задушил бы пятого.

– Ты соображаешь, что говоришь?! – окончательно разъярился Троепольский. – Да плевать мне на твоего Душителя и то, что он делает! Мы выполняем работу государственной важности, а ты бросаешь ее и гонишься за милицейским объектом! И этим оправдываешься!

– Извините, товарищ полковник! – На этот раз тон Волка был твердым и холодным. Такой же, как и взгляд, упершийся прямо в выпученные, с красными прожилками, глаза начальника. – Тут не в чем оправдываться. Если бы мне сто раз пришлось выбирать между жизнью мальчика и какой-то бредовой рукописью, я бы сто раз выбрал мальчика! И любой нормальный сотрудник, любой человек с совестью поступил бы именно так!

– Ты хочешь сказать... Ну ладно!

Полковник внезапно успокоился и за уголок поднял лежащий перед ним лист бумаги, исписанный почерком Волка.

– Это что?

– Мой рапорт о предстоящем контакте с иностранцем. Как положено...

– Но ведь этот Урбано Маркони – твой родственник! Разве положено сотруднику нашей службы иметь родственниками иностранцев?

Волк тяжело вздохнул. Боевой дух угас – крыть было нечем.

– Что тут поделаешь... Он отец моей жены, и он на неделю приезжает в Москву.

– Кажется, я знаю, что тут надо поделать! – многозначительно сообщил Троепольский. – Можешь идти!

Хотя никаких уточнений не последовало, смысл обещания-угрозы был совершенно ясен.

– Он меня уволит, – подавленно сказал Волк ожидавшему в коридоре Лазаренко.

– Хрен ему! – капитан находился в гораздо лучшем настроении, чем пятнадцать минут назад. – Во-первых, оказалось, что ты блестяще нейтрализовал Черепаху! Ее увезли в больницу с сердечным приступом, рукопись в сумке залило молоком, ничего не разберешь, наши даже не стали ее изымать! Все чисто!

Волк поморщился.

– А во-вторых, милицейский генерал написал нашему благодарность за Душителя и попросил тебя поощрить!

Старший группы обнял младшего наблюдателя за плечи и доверительно прошептал:

– Хотя изувечил ты его основательно – три часа без сознания! – И обычным голосом спросил: – А чего ты такой хмурый? Не рад, что ли?

– Не знаю. Ведь все это я сделал еще вчера. Чего сегодня радоваться? И потом, старуху жалко...

– Жалко?! – изумился Лазаренко. – Ну ты даешь!

Серж жил в элитном кооперативном доме из желтоватого кирпича. Волк внимательно осмотрел клавиатуру кодового замка, острый глаз без труда нашел три клавиши, потертые больше других. На первой же комбинации механизм щелкнул.

В подъезде пахло покоем и достатком, на подоконниках стояли горшки с цветами, яркие лампочки не оставляли места вечерним полутеням. Волк пешком взбежал на четвертый этаж, осмотрелся и дважды позвонил в нужную квартиру.

Дверь обита красивой бордовой кожей, латунные головки гвоздей гармонируют с латунным номером и латунным ободком «глазка». Глухой звук звонка наводит на мысль, что дверь двойная. Значит, сразу воспользоваться «глазком» нельзя.

– Кто? – раздался знакомый голос,

– Волк из Рохи Сафед.

– Ты один? – голос казался напряженным,

– Один.

Было слышно, как распахнулась внутренняя дверь, потом наступила пауза: незваного гостя рассматривали в искажающий окуляр «глазка». Раздался щелчок, лязгнули запоры. Стальная дверь тяжело приоткрылась. Серж мгновенно окинул взглядом площадку и лишь затем посмотрел на Волка.

– Как ты меня нашел?

Лицо старого товарища не выражало ни радости, ни удивления, черты его застыли, будто покрытые тонкой корочкой льда. И голос тоже дышал холодом. Он был в костюме и правую руку держал под полой пиджака. Волк понял, что первый щелчок был звуком пистолетного предохранителя.

– Мама дала адресок.

Серж криво улыбнулся и вынул руку.

– Ну, заходи. Только, знаешь, я спешу.

– Жаль. Я думал – угостишь старого друга, вспомним Рохи Сафед, Африку...

– Надо бы. Но в другой раз – сейчас у меня важные дела...

Волк прошел в комнату, не раздеваясь сел на кожаный диван, осмотрелся. Квартира сына явно отражала вкус его родителей. И немалые материальные возможности.

– Следующего раза не будет.

– Почему?

– Потому что тебя убьют. Заберут камни и убьют. И тебя, и Гаврилова, и Арчила. Асташин приказал.

Холодное лицо Сержа на миг исказилось.

– Ах суки! Я нутром чувствовал подлянку...

Правая рука вновь метнулась к поясу.

– А ты кто?! Из ихних? Или из мусорских? Если твои здесь, то ты ведь меня знаешь!

– И ты меня знаешь. Хера пугать друг друга? Если бы тебя брать хотели – лежал бы уже в браслетах с расквашенной мордой. Один я.

– Тогда почему пришел? Прознают – выгонят, а то и под трибунал отдадут...

– Не знаю. Пришел, и все. Наверно, не хотел, чтобы тебя в яму закопали.

Серж секунду помолчал, потом ледяная корка растаяла, лицо ожило, он перевел дух.

– Я уж решил – все, кранты! Или те, или эти... Потому что просто так, сам по себе, ты никак у меня объявиться не мог...

Из массивного серванта он достал красивую бутылку и две рюмки, привычно плеснул в них светло-желтой жидкости.

– Выпьем, что все обошлось!

Серж вынул из-за пояса и положил на стол тяжелый пистолет. По характерному вырезу затвора Волк определил, что это «беретта». А вот непривычный вкус обжигающего напитка оказался незнакомым.

– «Мама адрес дала!» – Серж усмехнулся и покрутил головой. – Ну ты и придумал! Уссаться можно! Да Клавка такая битая волчица, что на допросах у важняков не кололась! Она не то что адрес – крошки табачной никому не даст! А вот в долг у тебя взяла, это и к бабке не ходить... Или заставила продуктов купить. Так?

– Что делать думаешь? – не отвечая, спросил Волк.

– Что учили. «При выходе поисковой группы противника на одинокого разведчика...» Помнишь? Теперь-то я к ним в лапы не сунусь!

Будто повинуясь какому-то сигналу, Серж вскочил, подошел к окну и осторожно выглянул наружу.

– Сами приехали... Друзья ведь! Помочь хотят: подвезти, охрану обеспечить... Правда, адреса я и им не давал!

Волк подошел и стал рядом. Чисто вымытая «шестерка» стояла у подъезда, из нее выбирались Блин и Гвоздь. Третий сидел за рулем.

– Сделаем их по-тихому? – Серж азартно втянул воздух.

– Нет. Я не могу вмешиваться.

– Ах, да... Тогда без шума не обойтись... Ладно, ты иди. Только знаешь что... Я дам тебе на хранение одну вещь. Те самые камешки. Лучше, если при мне их не будет. Возьмешь?

Серж протянул пластмассовую коробочку из-под фотопленки. Волк замешкался.

– Вообще-то...

Правильней, конечно, было отказаться. Но отказывать другу два раза подряд нельзя. Тем более когда оставляешь его наедине с тремя убийцами.

– Ну ладно, давай!

В подъезде что-то изменилось. Те же самые лампочки стали то ли тусклее, то ли зловещее, уже не чувствовалось покоя и уюта – напротив: затхлый воздух замкнутого пространства источал тревогу – предвестник пролитой крови. Хотелось быстрее уйти отсюда, и Волк бесшумно запрыгал вниз через три-четыре ступеньки.

На третьем этаже обостренный слух распознал звук тихонько прикрытой входной двери, рецепторы кожи лица уловили чуть заметный толчок свежего уличного воздуха. Потом быстрые шаги рванулись по ступенькам вверх. Люди старались двигаться тихо, но их никто этому не учил, поэтому Волк легко определил, что их двое, без труда рассчитал, где произойдет встреча, и выбрал момент, чтобы выскочить из-за поворота неожиданно.

Блин и Гвоздь замерли от внезапной встречи, и Волк с каменным лицом попытался проскочить мимо. Но на свою беду Гвоздь быстро опомнился и жилистой рукой цепко ухватил его за рукав.