Быть лучшей - Барбара Брэдфорд

Они сидели на террасе в теплых свитерах и пальто и смотрели на огромные, залитые солнцем сады Фавиоллы. Они только что вернулись с прогулки и теперь неспешно потягивали предобеденный аперитив. Филип рассуждал о маршруте их дальнейшего путешествия. Маделина слушала молча, хотя Филип время от времени интересовался, куда бы ей хотелось отправиться. Когда наступила пауза, Маделина сказала:

– Пожалуй, не стоит нам ехать в Рим, Филип, лучше вернуться в Лондон.

Он метнул на нее быстрый взгляд. В голосе Маделины слышалась давно исчезнувшая напряженность.

– Что случилось, дорогая?

Маделина откашлялась и тихо произнесла:

– Я уже несколько дней хочу сказать тебе… Мне как-то не по себе… – Она снова откашлялась и после непродолжительной паузы добавила: – Мне кажется, я беременна.

Филип обомлел. Потом лицо его и голубые глаза осветились улыбкой.

– Так это же замечательно, Мэдди! – воскликнул он. – Это потрясающая новость, ничего лучше я не слышал с тех пор, как ты сказала, что согласна выйти за меня.

Он порывисто наклонился к ней, обнял, поцеловал и, помолчав немного, негромко спросил:

– Ты сказала «мне кажется». Стало быть, не уверена?

Отклонившись, Маделина посмотрела ему в глаза и кивнула:

– Почти уверена. Все признаки налицо, так что доктор наверняка подтвердит. Но, конечно, надо обследоваться. Поэтому я и говорю, что лучше вернуться в Лондон.

– Ну разумеется, дорогая. Ты совершенно права. Так мы и поступим. О, Мэдди, какая чудесная новость!

– Так ты рад? – тихо спросила она.

– Рад? Да я счастлив! – Филип с удивлением посмотрел на нее. – А ты разве нет?

– Ну разумеется. Я просто подумала, может, ты сочтешь, что все случилось слишком быстро.

– Ничего себе! Получить сына и наследника! Да я на седьмом небе от счастья.

– А может, родится девочка?

– Тогда у меня будет дочь и наследница. Не забывай, я внук Эммы Харт, а она не делала различия между мужчинами и женщинами, когда речь шла о наследстве. И мой дед Пол тоже. Ты ведь знаешь, что он завещал состояние моей матери.

Маделина снова кивнула и робко улыбнулась. Но тень сомнения не сходила с ее лица, и это заставило Филипа замолчать. Он внимательно посмотрел на жену и спросил:

– Что-нибудь не так, дорогая?

– Да нет, все в порядке. Правда-правда.

Однако обмануть его было нелегко.

– Ты что, беспокоишься о своей карьере? – спросил он. – О работе, которую поручила тебе Пола в Австралии?

– Нет.

Все еще не до конца понимая, в чем дело, Филип продолжал:

– Если у тебя есть какие-то сомнения, отбрось их. Мы же вместе, значит, никаких проблем с работой у тебя не будет. Бабушка, когда была беременна, работала до последнего момента. И Пола с Эмили тоже. Шейн и Уинстон ничего не имели против. В нашей семье все мужчины такие – мы ведь воспитывались при матриархате.

– Знаю, знаю, милый.

– Так в чем же дело? Откуда такая грусть?

Потянувшись к Филипу, Маделина взяла его руку в свою и крепко сжала.

– Я все не решалась сказать тебе об этом, боялась, ты подумаешь, что я слишком поторопилась, что лучше бы нам еще побыть вдвоем, что рано зародить ребенка. Или даже рассердишься, решив, что у меня это получилось по неосторожности.

– Танго танцуют вдвоем, – негромко проговорил Филип.

– Это верно. – Маделина помолчала и робко улыбнулась. – Я так люблю тебя, Филип. Ты для меня все на свете. И я хочу, чтобы ты был счастлив со мной. Больше мне ничего не надо.

Филип увидел, что в прекрасных серых глазах Маделины блеснули слезы, и у него сердце перевернулось в груди. Он нежно потрепал ее по щеке.

– Я и так счастлив, любимая. Беспредельно счастлив. И все благодаря тебе. Ты осветила мою жизнь, Мэдди. А с ребенком она будет только полнее.

Филип откинулся на стуле и заразительно расхохотался.

Маделина удивленно взглянула на него.

– Что это ты?

– Подумать только! Известный на весь мир плейбой теперь женатый мужчина и будущий отец! Кто бы поверил! – Филип весело посмотрел на жену.

Мэдди тоже засмеялась. Филипу всегда удавалось развеять ее печаль и поднять настроение.

Он вскочил и, схватив ее за руку, поднял со стула.

– Пошли, дорогая. Пошли в дом. Надо сделать несколько звонков.

– Кому?

– Родственникам, разумеется.

– Хорошо.

Обнявшись, они направились к дверям. Внезапно Маделина остановилась и посмотрела на Филипа:

– После того как я обследуюсь у гинеколога, мы проведем, как обещали, несколько дней в Йоркшире с твоей матерью, а потом поедем домой, ладно? Домой, в Австралию, в Данун.

– Да, милая, поедем домой и будем готовиться к появлению нашего первенца, – ответил Филип, обрадованный словами Маделины.

Прошло полчаса, а Филип все еще сидел в библиотеке и разговаривал по телефону.

Сначала он позвонил Дэзи и Джейсону в Йоркшир, потом Поле в ее лондонскую контору. Всем следовало знать такую замечательную новость. При этом Филип требовал, чтобы Маделина сказала каждому несколько слов.

Их поздравляли, говорили слова любви, особенно Дэзи – она уже предвкушала появление нового внука или внучки.

Теперь Филип разговаривал с Энтони, который был у себя в Ирландии.

Этого Маделина никак не ожидала. Она не думала, что Филип раструбит эту новость на целый свет, ведь он был таким замкнутым, когда речь шла о его личной жизни.

Не зря же он настаивал, чтобы помолвка и свадьба хранились в тайне до самого конца. И тут Маделину осенило – она поняла, почему он отстранил свою семью от участия в свадьбе. Он заботился о ней, ее оберегал: у него-то большая семья, а она – одна, все умерли.

Свадебные торжества могли оказаться для нее тяжелым испытанием. Филипа окружали бы любящие родственники, а за ней – да еще в такой день – зияла бы могильная пустота. С какой тоской вспоминала бы она о своих родителях, крошке Кэрри-Энн, Джо-младшем, Лонни.

Филип понимал это. Конечно же понимал. Сомнений на этот счет не было.

Маделина свернулась калачиком на большом мягком диване, прислушиваясь к тому, что говорит Филип, наблюдая за ним и в который раз благословляя судьбу, которая послала ей такого замечательного мужа. Умного, умелого, настойчивого в делах и в же время такого тонкого и любящего, когда речь шла о жизни души.

Маделина прищурилась, наклонила голову, пытаясь беспристрастно оценить Филипа. Он был очень красив. Блестящие черные волосы, черные усы, загорелое лицо, глаза поразительной голубизны. И какой жизнерадостный, энергия так и бьет из него ключом. По всему видно, как хорошо ему сейчас.

«Вот пусть и остается всегда таким, – подумала Маделина, – бодрым, жизнерадостным, веселым. Я постараюсь не причинять ему боли».