Диссиденты 1956–1990 гг. - Александр Широкорад

Иной раз помощь «хорошему человеку» оказывалась на чисто бытовом уровне. Вот, к примеру, я знал даму Татьяну В., замечательного лингвиста, которая не побоялась швырнуть бы в лицо просителю любые деньги. Но вот когда кто-то из «рафинированных» подходил к ней и говорил, что-де «хорошего мальчика» не принимают в МГУ или аспирантуру из-за «5-го пункта» или его политических взглядов, В. немедленно брала телефонную трубку, и ее без звука соединяли с ректором, а то и с замминистра. Замечу, что зачастую и тот, кто просил за «хорошего мальчика», лично не знал этого инвалида по 5-му пункту.

Салоны рафинированных разрушали страну. Разумеется, салоны 1960-1980-х не были апартаментами Анны Павловны Шерер. Вот, к примеру, типичный салон. «Спальный» район, двухкомнатная кооперативная квартира. 7-20 человек собирались в большой комнате, а 3–6 человек – на кухне. Поэтому термин «кухонное диссидентство» появился еще в 1970-х годах.

Вот, к примеру, как описывается выступление в салоне Виктории Ивановны, диссидента со стажем, подписанта всех протестных писем: «Возьмем, к примеру, отсутствие свободы слова в СССР. Кстати, это очень актуально, господа, – при этом слове она презрительно зыркнула в мою сторону, видимо, вследствие моей советской привычки обращаться всегда и ко всем: „товарищи“. „А вот назло тебе буду продолжать, кобра диссидентская!“ – подумал я, но внешне виду не подал. „Ведь в любой цивилизованной стране, – говорила она далее, – нам не пришлось бы набиваться на кухоньке, чтоб обсудить какую-нибудь общественно-политическую тему. Для этого есть газеты, журналы, телевидение, радио, там освещаются самые разные взгляды и даже мнения противоположных направлений и партий, и никто не боится угодить в тюрьму за критические высказывания!“»[75].

Как ни странно, кухонное диссидентство наносило серьезнейший вред советскому государству. Почти все «рафинированные» слушали западные радиостанции, а потом делились друг с другом услышанным и, естественно, давали свои комментарии.

Многие из «рафинированных» по долгу службы или в турпоездках бывали на Западе, а оттуда привозили издания «YMCA-presse» и других издательств, финансируемых западными спецслужбами. Волей-неволей, если захочешь почитать «всю Ахматову», «всего Мандельштама», «Доктора Живаго» и т. д. – обращайся к «рафинированным».

Замечу, что для большинства «рафинированных» это была какая-то игра, рисковая, по их мнению. Я же не помню, чтобы кого-то посадили за Ахматову, Гумилева или Пастернака, напечатанных как в самиздате, так и в западных типографиях.

Каких-либо исторических изысканий в инициативном порядке «рафинированные» не производили. Во всяком случае, я об этом не слышал. Ну, к примеру, если кто-нибудь привез бы с Запада весьма антисоветские воспоминания Г. К. Графа «Балтийский флот в войну и революцию» (Мюнхен: тип. Р. Ольденбург, 1922), сей труд начали бы интенсивно копировать. А вот пойти в Ленинскую библиотеку и взять эту книгу в открытом (!) доступе никто не догадывался. Я сам брал ее, но плюнул, так как она была на французском языке, 1930 года издания.

В 1960-1980-х годах тиражи самиздата, по моей оценке, составляли миллионы экземпляров. Как пел Александр Галич: «„Эрика“[76] берет четыре копии. Вот и все! А этого достаточно».

Самое забавное, что в распространении самиздата в первую очередь виноваты наши глупейшие цензоры, что при «проклятом царизме», что при «развитом социализме». Вспомним Пушкина «Первое послание к цензору»:

Тот не знаком тебе, мы знаем почему —И рукопись его, не погибая в Лете,Без подписи твоей разгуливает в свете.Барков шутливых од тебе не посылал,Радищев, рабства враг, цензуры избежал,И Пушкина стихи в печати не бывали;Что нужды? их и так иные прочитали.

А через 150 лет вошел в моду анекдот: Бабушка с книжки перепечатывает «Евгения Онегина». – Ты что, сдурела, старая? – А внучек только самиздат и читает.

Напомню, что потребовалась революция 1905 года, чтобы власти разрешили писать правду об убийстве Павла I, до этого везде говорилось об апоплексическом ударе.

Чтобы посмотреть «голые сиськи», читать Луку Мудищева и «Гаврилиаду», русскому народу, в отличие, скажем, от Франции, Швеции или Голландии, никак нельзя обойтись без революции то 1917 года, то 1991 года. Правда, через несколько лет власти все равно начинают закручивать гайки и все повторяется сначала.

В итоге Россия стала страной самиздата. А теперь за самиздат карают тотально: дал переписать другу компьютерную программу или игру – под суд; показал на туристическом теплоходе или в доме отдыха видеофильм – под суд!

Сейчас наши власти запретили историю! Например, захотите опубликовать фото времен Великой Отечественной войны. Нельзя! Надо найти автора фото, он неизвестен. Ну ладно, нашли, а тот помер, а сын или дочь ненавидят друг друга и не могут поделить наследство. Кому писать? У кого спрашивать разрешение?

Ни густопсовым бабулям и дедулям, ни мне, студенту, в голову не могло прийти, что после свержения большевиков число «заборов» в Подмосковье возрастет на два порядка, а за заборами будут не вожди, а «братва».

Я не преувеличиваю роли миллионов кухонных диссидентов, которых густопсовые убедили, что после упразднения советской власти будет все прекрасно, будет социализм с человеческим лицом и т. д. Не менее важную роль сыграли разведки и аналитические центры Запада. Но без «кухонного» диссидентства не было бы 1991 года.

Ну а потом хозяевами России стали не «рафинированные», а родственники членов Политбюро, а то и сами члены, бывшие «кэгэбэшники», секретари райкомов партии и комсомола, ну и, разумеется, уголовники.

По моей оценке, под эти категории попадают около 95 % российских крупных бизнесменов и ведущих политиков. Ну а кто не верит, пусть сам посчитает.

Спору нет, многие «рафинированные» пристроились к госструктурам, частным фирмам и т. д. и живут гораздо лучше, чем в СССР. Они покупают виллы в Испании и большие усадьбы под Муромом, Ярославлем и т. д. Увы, таких только тысячи, а миллионам интеллигентов новая Россия принесла крах.

Так, к 1990 году в СССР число людей с высшим образованием составляло 20,6 миллионов, а всего лиц, занятых умственным трудом, насчитывалось 36,7 млн., то есть 30 % от общего числа работоспособного населения страны. Какой процент из них сейчас, в 2014 году, работает по специальности?

Я в начале 1980-х годов учился в аспирантуре в НИИ, который занимался прочностью полимеров, а в конце 1980-х работал в ЦНИИКА – Центральном научно-исследовательском институте комплексной автоматизации. В обеих организациях среди сотрудников с высшим образованием преобладали женщины. Загружены работой они были в среднем на 5 %. Остальное время они пребывали в декретных отпусках, сидели на больничных то на себя, то на ребенка.