Мифы и легенды народов мира. Том 12. Передняя Азия - Юлий Циркин

164

Шувалу почитали, насколько это известно в настоящее время, не все арамеи, но лишь те, кто жил уже восточнее Евфрата, в Верхней Месопотамии. Однако, учитывая скудость наших знаний об арамейской религии, утверждать это все же невозможно. Не исключено, что ограничение культа Шувалы только этим регионом объясняется лишь состоянием наших источников в настоящее время.

165

Есть предположение, что само имя этой богини произошло в результате слияния и последующей трансформации имен Астарты и Анат.

166

В этом качестве Атаргатис можно сравнить с «божеством карфагенян», как в договоре Ганнибала с македонским царем Филиппом V названа Тиннит.

167

После того как греки (точнее, македоняне), а затем римляне завоевали Сирию и в ней распространились греческие и римские культы, сирийских богов (как и финикийских) стали отождествлять с теми или иными персонажами греческой и римской религии. Это относится и к Атаргатис. Однако фигура этой богини оказалась столь сложной и непохожей на греческих либо римских богинь, что ее отождествляли с разными божествами. Огромная власть Атаргатис заставила греков и римлян сравнивать ее со своими верховными богинями Герой и Юноной. Но образы Атаргатис, с одной стороны, и Геры и Юноны — с другой, далеко не совпадали. Поэтому возникли и другие отождествления. Кроме Геры, греки чаще всего ее сравнивали с Афродитой Уранией (Афродитой Небесной), но этим не ограничивались. Порой они находили в Атаргатис сходство с матерью олимпийских богов Реей. Лукиан писал, что, хотя эта богиня напоминает Геру, у нее есть нечто и от Афины, и от Афродиты, и от Селены (богиня луны), и от Реи, и от Артемиды, и от Немесиды (богини мщения), и от Мойр (богинь судьбы). Иногда ее сравнивали с мистической малоазийской богиней Кибелой, культ которой был широко распространен в греческом и римском мире, где ее часто называли Матерью богов или Великой Матерью. Иногда Сирийскую богиню считали сестрой Великой матери. Все это говорит о могуществе Атаргатис, управляющей миром и людьми (а может быть, и богами), и о принципиальной невозможности сравнить ее с конкретной богиней греческого мира.

168

Недаром, как только что было сказано, Лукиан говорит о сходстве Атаргатис с Мойрами. Эти три богини (римские Парки) пряли нить человеческой жизни. Видимо, нечто похожее сирийцы приписывали и своей Атаргатис. Но если греческие Мойры были относительно второстепенными божествами, стоявшими вне общего божественного мира, то сирийская Атаргатис находилась на высшей ступени этого мира.

169

Все сведения о Сайме довольно поздние; они относятся уже ко времени после македонского завоевания, а особенно уже к римскому времени. Однако старинная арамейская основа в образе этого божества просматривается ясно.

170

В греческих надписях мужское божество называется Симий, а женское — Симия. Так как в греческом языке мужской и женский род различается довольно легко, в поле божества сомнений не возникает; но нет сомнений и в том, что речь идет об одном и том же божестве.

171

Сущность божества Сайм все еще спорна. Ученые, занимающиеся арамейской религией, до сих пор не могут прийти к согласию. Разногласия еще больше увеличиваются из‑за того, что порой греки ставили это имя в среднем роде, и неясно, идет ли речь о самом божестве или о его символе. Однако обращение к миру арабских божеств показывает, что там существовал бог Sym, являвшийся предком и покровителем того или иного племени или рода. Поэтому был сделан вывод, что и в Сирии Сайм мог (или могла) играть ту же или похожую роль. Этот вывод укрепляется тем, что в грекоримское время Сайма порой сравнивали то с Адонисом, то с Аттисом, то есть молодыми богами, связанными с богиней–матерью и выступавшими покровителями данного общества. По крайней мере, это ясно для Адониса, являвшегося покровителем Библа.

172

В Южной Аравии была богиня Хобс, само имя которой происходило от глагола ybs — быть сухим, и она, следовательно, и воплощала сухую землю. Учитывая более тесные связи арамеев с Аравией, чем других западносемитских народов, в религиозной области, возможно, что такая же богиня с тем же или похожим именем имелась и у них. Но никаких доказательств этого предположения пока нет.

173

Уже говорилось о божестве солнца в утаритской и финикийской религиях. И там и там оно выступало в женском образе. Арамейское божество было явно мужчиной: в противном случае оно не могло бы выступать оруженосцем Ила. Возможно, что на каком‑то этапе на арамейский культ солнца оказал влияние соответствующий месопотамский культ. Надо заметить, что в Эбле во второй половине III тысячелетия до н. э. Шамаш играл довольно большую роль и тоже был мужчиной.

174

В III в. н. э. в сирийском городе Эмесе почитался бог Эл–Габал, считавшийся покровителем этого города. В это время он выступал как бог солнца, но почитался не в виде человека или животного, а священного черного камня. Верховный жрец этого бога Авит стал в 218 г. римским императором, и он привез камень, воплощавший его бога, с собой в Рим. Даже будучи римским императором, он воспринимал себя, скорее, как жреца эмесского бога, и был прозван римлянами Элагабалом (или Гелиогабалом), под каковым именем он и вошел в историю. Император пытался сделать Эл–Габала верховным богом Римской империи. Это вызвало недовольство римлян и привело к свержению и убийству Элагабала. Более поздняя попытка императора Аврелиана сделать верховным богом Непобедимое Солнце была более удачной, и в культе этого бога ясны восточные черты. Однако в какой степени в культе бога солнца этого времени со–хранились черты древнего Шамаша, неизвестно. Вполне возможно, что речь идет о культе совершенно иного бога.

175

Семиты в этом были не одиноки. Многие другие народы, включая греков, кельтов и германцев, тоже пользовались лунным календарем, хотя с течением времени пытались соединить отсчет времени, основанный на чередовании фаз луны, с круговоротом солнца. Только в Египте календарь был чисто солнечным. И солнечный календарь гораздо точнее отражает реальное течение времени, чем лунный. Цезарь, познакомившись с египетским календарем, произвел календарную реформу в Риме, введя чисто солнечный календарь. От Рима этот календарь унаследовали другие народы Европы. Однако следы лунного календаря сохраняются до сих пор в сочетании месяцев, основанных на вращении солнца, и недель, отражающих смену фаз луны. Мы к этому привыкли и не чувствуем в этом никакого неудобства. Можно заметить, что в русском языке слово «месяц» означает и луну, и часть года, и это явно является следом более древних календарных представлений. Иудеи и мусульмане до сих пор используют лунный календарь. Поэтому и христианский праздник Пасхи, приуроченный первоначально к иудейскому календарю, не имеет в нашем календаре точно закрепленного места.

176

В Угарите «господином годов», то есть распорядителем времени, как мы видели, был, скорее всего, Илу. Означает ли это, что эту роль когда‑то играл и арамейский Ил и лишь позже Шаггар перенял ее? Это не исключено, хотя более вероятным кажется, что лунный бог изначально выступал хозяином времени: ведь чередование фаз луны очень заметно, и этот небесный ритм легко воспринимается людьми.

177

В Библии Камош упоминается как «мерзость моавитянская», но из этого нельзя сделать никакого вывода, кроме того, что это был главный бог Моава. Более подробные сведения о Камоше дала надпись моавитянского царя Меши, которая до недавнего времени была, по существу, единственным источником наших знаний об этом боге. Находка письменных памятников Эблы дала удивительное открытие: оказывается, этот бог под именем Кемиш (или Хемыш) почитался в Сирии уже в III тысячелетии до н. э. и был среди наиболее важных божеств. Более того, выясняется (хотя и с известными оговорками), что знаменитый северосирийский город Кархемыш, одно время игравший значительную роль в истории Передней Азии, был назван именно в честь этого бога. Видимо, здесь, на большой излучине Евфрата, Камош был в те времена особым покровителем. И в других местах, в том числе в самой Эбле, он был богом, который в первую очередь отвращал всякие несчастья. Дальнейшая история этого бога пока неизвестна. Может быть, предки племен еврейского круга, проходя во время своего переселения из Месопотамии через этот район, заимствовали культ местного бога, и с течением времени у моавитян он возвысился до положения верховного бога их племени или племенного союза, а с образованием государства и царства. Но это, конечно, чистое предположение, до сих пор не подкрепленное никакими источниками.