Прекрасный Грейвс - Л. Дж. Шэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я много вешу, – говорю ему.
– Дерьмо на душе тебя уж точно перевешивает, – устало, но улыбнувшись ответил Джо. – А на деле ты совсем не тяжелая. Ну же, запрыгивай.
Делаю шаг. Я перепрыгиваю через забор и слегка неуклюже плюхаюсь на задницу. Еле сдерживаю болезненный стон. Впервые за три недели я действительно двигаю своими конечностями. Джо с легкостью преодолевает забор, но только после того, как перебрасывает топор. Вместе мы идем легким неторопливым шагом в сторону свалки, а наш путь освещают лишь тусклые фонарные столбы.
Мы останавливаемся возле грязной, без колес, разбитой в хлам красной машины. Джо бросает на меня взгляд.
– Это место стало моим самым любимым с тех пор, как я перебрался в Салем. Я приехал сюда в ту ночь, как только все выяснил о вас с Домом. Когда Дом умер, я снова сюда приехал. Бываю здесь… гораздо чаще, чем следовало бы.
– Чем ты здесь занимаешься? – спрашиваю я Джо.
Он вздымает топор и разбивает заднее стекло автомобиля:
– Вот тебе за все матчи «Ред Сокс», которые я больше никогда не сумею посмотреть с братом.
Стекло с шумом разбивается. Я отпрыгиваю назад, вскрикивая.
– А вот это за все те слова, которые так и останутся недосказанными. – Он разбивает крышу автомобиля, образуя в ней огромную вмятину.
– Теперь твоя очередь. – Он протягивает мне топор. Я позволяю ему зависнуть между нами на мгновение. И все же я беру его. Топор довольно тяжелый. Улыбаюсь про себя. Мы с Домиником месяцами шутили на эту тему. Вот и докатились – у меня в руках топор… а он даже никогда об этом не узнает.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох:
– Это за все поцелуи, которые так и не достанутся тебе, Дом.
Ударяю по лобовому стеклу. Оно трескается, но не разбивается. Джо стоит позади меня, впитывая всю происходящую перед ним картину. Он с мрачным видом кивает в мою сторону.
– Это за все те поцелуи, которые ты подарил ей.
На этот раз мне удается разбить окно. Как на душе сразу прекрасно. И силы вдруг прибавились. И все кажется каким-то… правильным, что ли.
– А это за смерть мамы. – Я целюсь в заднюю дверь и делаю на ней вмятину.
– И это за мои испорченные отношения с папой и Ренном, – разбиваю фары.
– И вот тебе вообще за все на свете! – Бах! – За время. – Бац! – За то, что я чувствовала себя и менее странно, и просто, и недостаточно, и чересчур странно! – Ба-бах!
Только после того, как я, задыхаясь и потея, как маньяк, разломала всю машину, я замечаю, что Джо аплодирует мне. Зимний холод пробирает меня до костей даже сквозь плотное пальто. Я поворачиваюсь к Джо и протягиваю ему топор.
– Твой черед.
Я так запыхалась, что еле произношу это. Неплохая тренировка для сердца, хочу сказать. Должно быть, все убийцы с топорами в отличной форме.
Джо покачал головой.
– Думаю, с меня хватит.
– Ну давай же. Еще разок хотя бы, – отвечаю и улыбаюсь ему. Да, действительно улыбаюсь. И, может, так как я прилагаю столько усилий, стараясь быть нормальной, он потворствует мне и забирает из рук топор.
Он замахивается и разносит им капот, в результате чего вся машина плашмя падает на землю, разломавшись вдребезги.
– Это за то, что влюбился в правильную девушку в неправильное время, и все равно, черт возьми, расплачиваешься за это, – тихо говорит он, глядя на меня.
Я поворачиваюсь лицом в другую сторону.
– Поехали домой.
* * *
Мы молча едем обратно в Салем и поднимаемся на лифте в квартиру Джо. Спрашиваю у него, не мучительно ли ему продолжать жить здесь.
– В какой-то мере да, мучительно. Но если смотреть на это с другой стороны, то проживая в своей квартире, я чувствую, что связан с ним как-то сильнее, что ли. Поэтому сейчас не хочу делать резких движений.
Мы вошли в квартиру. Она выглядит намного аккуратнее, чем в день, когда я приходила за булочками. Стало как-то чище и приятнее. Я вижу, что он взял себя в руки за те месяцы, когда узнал, что мы с Домом вместе.
В то время как я развалилась на диване и уставилась в потолок, Джо принялся готовить на кухне ужин. До моих ноздрей доносится аромат жареных стейков, брокколи на пару и картофеля с зеленью. Он накладывает еду в тарелки, затем приносит их и ставит на журнальный столик, после чего мы оба садимся на пол перед телевизором.
– Романтично, – прикалываюсь я.
Джо проходит мимо меня прямо к столику.
– Шути сколько хочешь. Ты у меня запоешь по-другому, как только увидишь, что мы сейчас будем смотреть.
А смотрим мы «Тупой и еще тупее». Вот она, нестареющая классика, как раз то, что нам нужно. Фильм забавный, он не требует от нас следовать за сюжетной линией, и он создает нам тему для разговора, пока мы поглощаем еду. Джо настоял, чтобы я съела хотя бы три цветка брокколи, а я демонстративно корчу рожицы и ворчу, поскольку у меня совсем нет желания это есть. Закончив трапезу, я собираю всю посуду и мою ее. Сейчас я чувствую себя как никогда лучше.
– У тебя случайно нет ничего выпить? – спрашиваю я, проводя кухонным полотенцем по тарелкам, высушивая их, прежде чем поставить на место.
Джо распахивает холодильник и заглядывает внутрь:
– Вода, апельсиновый сок, кола. Могу сварганить кофе, если хочешь. Но без сахара – это дерьмо вредно.
Ага, сказал курильщик. Гиппократ, берегитесь. У вас появился конкурент.
– Я хотела бы что-нибудь покрепче.
Он поднял взгляд на меня, вскинув бровь.
– Не совсем удачная идея.
– Я уже неделями не пила ничего спиртного. – Вообще-то, последний раз мы пили на ужине в честь шестидесятилетия Джеммы. – И я думаю, нам еще есть о чем поговорить. Не помешал бы глоток для храбрости.
– Вот что уж точно тебе не помешало бы, так это долгий и тщательный душ. Без обид. – Его глаза скользят по моей голове, на которой будто кукушка сдохла. Волосы у меня стали жирные, спутанные и настолько сальные, что даже голова такой тяжести не выдерживает.
– И не обижаюсь. – Я пожала плечами. – Возможно, у меня прибавится сил, если я все же выпью чего-нибудь.
Джо закрывает холодильник. Он прислоняется к нему боком, сложив руки на груди.
– Давай договоримся.
