Проект особого значения. Версия 20.23 - Андрей Леонидович Зорин

В отражении выключенного планшета Котомкин увидел заросшего и замученного инженера-дикаря. Щеки ввалились, губы напряженно поджаты, а от острого взгляда серо-стальных глаз становилось не по себе.

После инцидента Котомкин ввел на станции комендантский час. Отчеты о проведении работ велись строго по протоколу. За отставание от плана, хищения и саботаж предусматривались жесткие наказания. Но поймать линчевателей у флотской полиции так и не вышло.

В целом, дела на станции пошли на лад. Это требовало полной отдачи, но Котомкин смог вернуть «Эгиде» подобие порядка. Только одну задачу Графф полностью взял на себя. По крайней мере, должен был взять…

Кстати, об этом. Слегка прихрамывая, он подошел к столу со встроенным голографическим проектором и вывел трехмерное изображение станции. Сейчас Организм распространился только на территории «Диметея». Находящийся позади «Эпиметей» и ведущий «Прометей» по-прежнему оставались не затронуты. Но это ненадолго.

Разрастающийся Организм поглотил почти половину всех блок-секций. Гигантские отростки опутали обшивку, словно вьюн. Гораздо более страшная картина происходила во внутренних помещениях кольца, где люди метр за метром отдавали коридоры слизи.

Чего только Котомкин не делал, чтобы остановить заражение, но слизь неизменно демонстрировала умение преодолевать любые преграды. Первое решение – сеть изолирующих баррикад – полностью провалилось. Используя неизученную химическую реакцию, слизь расплавляла карбоновые стены.

Тогда Котомкин решил действовать умнее. При помощи сети ложных тупиков, механических ловушек и ветвящихся секций он создал настоящий Кносский лабиринт. Только вместо Минотавра здесь была сверхадаптивная инопланетная грибковидная масса.

Каждый день Котомкин проводил перед голо-проекцией по нескольку часов и придумывал новые трюки. На одну и ту же обманку Организм не велся. Все это сильно напоминало заместителю главного инженера молодые годы, когда он соревновался с Заслоном. Правда, тогда на кону стояла лишь его, Котомкина, карьера.

Судя по данным с голограммы, пока что последняя придумка неплохо себя показывает. Комнаты мгновенной разгерметизации. Слизь заполняет специальный отсек, после чего стены и потолок расходятся в стороны, выбрасывая Организм подальше в открытый космос. Впрочем, скоро «грибок» и это научится обходить…

В дверь постучали. Видимо, Графф начинает очередные полевые испытания своего «Убийцы слизи». Котомкин нехотя оторвался от проекции, чтобы открыть. У входа стояли флотские. Опять будут ходить за ним по станции, как заводные болванчики. Правда, теперь это называлось не «конвоировать», а «охранять».

* * *

В последнее время Графф сильно изменился. Некогда уверенный и спокойный, профессор часто начал срываться на подчиненных. Котомкин припоминал, как студенты шутили, что Граффа невозможно вывести из себя. Теперь, казалось, главный инженер только и ищет повода, чтобы на кого-нибудь накричать.

Когда Котомкин попытался сказать, что кривую Пашена для сепарации гелия уже давно не применяют, а вместо этого используют метод Пелли – Головицкого, Графф словно с цепи сорвался.

Котомкин молча наблюдал за тем, как профессор мерил шагами небольшое помещение наблюдательного пункта.

– В этот раз обязательно сработает, – тихо сказал он и повторил: – Сработает!

Поначалу гелиевый раствор действительно показывал высокую эффективность. Со слов Граффа инертные газы, такие как гелий, не способны образовывать прочные связи. Из-за этого образцы слизи, поглощавшие раствор, сначала теряли способность к росту, а после распадались на отдельные фрагменты и умирали. Вот только полевые испытания таких результатов не давали…

«Рано или поздно гелий подействует!» – так он говорил.

Уже зная ответ на свой вопрос, Котомкин в который раз спросил:

– Пока есть время, нам необходимо начать эвакуацию «Диметея».

– Проклятье, опять ты с этой нелепицей, Котомка!

Остекленевшим от постоянного недосыпа взглядом Графф вперился в своего зама.

– Гедимин Гаврилович, неизвестно, сколько еще у нас получится сдерживать Организм! Сдается мне, он готовит что-то большое.

– Тебя послушать, так у него будто бы есть человеческое сознание!

– С человеческим сознанием у Организма мало общего, а вот с инженерным…

Графф рассмеялся.

– Инженерное сознание? Ну-ка, просвети меня.

– Чтобы стать инженерами, нам приходится учиться. Проводить расчеты, проектировать, строить – ради этого мы годами накачиваем мозг информацией, приучаем себя к геометрическому мышлению, изучаем математический язык. А Организм просто является инженером по своей природе.

– Нонсенс! Люди – истинные инженеры.

– Во многом он похож на Заслон. Сборка сложнейших конструкций, идеально подобранные коэффициенты прочности и изгиба. Организм раз за разом оставляет нас в дураках. Так скажите мне, профессор, кто тут действительно истинный инженер?

– Эвакуации не будет, – только и сказал Графф.

Через несколько часов створки лабиринта приоткрыли для распыления нового гелиевого раствора, после чего среднее кольцо было потеряно навсегда.

* * *

Котомкин бежал по пустому коридору. Прямо во время испытания слизь вырвалась из лабиринта и устроила на «Диметее» настоящий хаос. Обрывочные донесения сообщали о ползучем тумане, роящейся смерти и пульсирующей стене плоти. Да уж, в этот раз Организм приготовил для людей нечто действительно неприятное.

Графф эвакуировался, как только все началось. Даже не подумал предупредить людей об угрозе. Котомкин же, напротив, отправился в самое сердце кольца – командную рубку. Если добраться туда, то еще удастся кого-нибудь спасти.

На пути он то и дело видел брошенную на полу одежду: униформа флотских, рабочие костюмы техников, разнообразные наряды колонистов.

Впереди Котомкин увидел фигуру возле приборной панели. Внезапно люк, ведущий к рубке, захлопнулся.

– Открой! – забарабанил замглавы в маленькое окошко из бронестекла.

– Извини, я не хочу испариться как другие, – сказал человек, на лице которого застыла гримаса ужаса, и сбежал.

Котомкин оказался заперт. Оставалось только идти обратно и попытаться дойти до рубки другим способом. Тут он увидел бегущих людей. Плотной стеной за ними следовал зеленый туман. Они что-то истошно кричали, а затем… исчезли.

Прямо на бегу тела несчастных начали распадаться – точно пыль, которую внезапный порыв ветра закружил в воздухе. Прежде чем Котомкин успел что-то понять, они рассыпались в ничто. Осталась только одежда.

В этот момент в голову инженера пришла лишь одна мысль: «Оно не должно меня достать».

«Но что же делать? Бежать к панели, чтобы закрыть люк? Ему никак не успеть! Неужели и с ним случится нечто подобное? В воздухе повис кислый запах, а на языке ощущался привкус железа. Уже началось?

Вдруг люк позади раскрылся, и Котомкин тут же нырнул в круглый проем. Он узнал лицо одного из митяевых техников.

– Закрывай! Закрывай, – кричал Котомкин что было сил.

Люк тут же захлопнулся. Не говоря ни слова, оба побежали по коридору. Лишь когда Котомкин попытался пройти к рубке, техник схватил его за руку и потащил в другую сторону.

– Пусти, мне в рубку надо! Надо рассказать людям, как спастись! А то здесь все испарятся!

– Туда никак нельзя! Туман