Черный лед - Майкл Коннелли

– Вот он! – воскликнул Босх.

Рамос встал и подошел к нему. Он тоже узнал Арписа.

– Говоришь, он побывал в Лос-Анджелесе и убил там пару копов?

– Да. Одного по крайней мере точно. Думаю, что и первый коп – тоже его работа. Кроме того, я считаю, что он прикончил одного гавайца, наркокурьера по имени Джимми Каппс. Он и один из полицейских были задушены одинаковым способом.

– «Мексиканский галстук»? Я угадал?

– Точно.

– А твой поденщик? Тот, который, по твоим словам, получил свое в нашем клоповнике?

– Он мог убить их всех. Точно не знаю. Пока.

– Этот парень нам давно известен. Арпис выбрался из пенты год назад или около того. Это хладнокровный убийца, один из приближенных Папы. Штатный палач. Кстати, здесь его прозвали Алвин Карпис, как и Убийцу с Пулеметом. Помнишь? Ну, из банды Ма Баркера, свирепствовавшей в тридцатые годы? За пару убийств Арписа упрятали за решетку, однако у него на счету столько мертвых тел, что не сразу и сосчитаешь.

Босх еще раз посмотрел на фотографии и спросил:

– Здесь все, что у вас есть? Все материалы на него – здесь?

– Есть кое-что еще, но в папке все, что тебе положено знать. Большинство материалов, по правде говоря, просто слухи, которые наши информаторы собирают и передают нам. Самое главное, что он работает на Зорилло с самого начала. Когда Эль-Папа только двинулся наверх, Ал Карпис выполнял для него всю грязную работу. Каждый раз, когда Зорилло нужно было кого-то убрать, он обращался к этому своему дружку из баррио. Как я уже говорил, раза два его все же упрятали куда следует; что же касается остальных случаев, то он, видимо, откупался.

Босх достал записную книжку и начал переписывать в нее кое-какие сведения из папки. Рамос продолжал рассказывать:

– Эти двое – Арпис и Зорилло – родом из одного баррио к югу от Мехикали. Оно называется…

– Святые и Грешники.

– Верно, Святые и Грешники. Кое-кто из местных копов, которым я доверяю в малом лишь потому, что не доверяю в большом, утверждают, будто Арпису просто нравится убивать. У них в баррио спрашивали: «Quien eres?» – что означало «Кто ты такой?». Этот вопрос как лакмусовая бумажка позволял тому, кто спрашивает, узнать, на чьей ты стороне. С ними или против них, святой или грешник. Пробравшись к власти, Зорилло начал руками Арписа расправляться со своими противниками. Местные копы рассказывали, что, когда Арпис приканчивал очередного конкурента Зорилло, в баррио говорили: «El descubrio quien era». Это переводится…

– «Теперь он узнал, кто он такой».

– Правильно. Ничего себе паблисити, а? Как бы там ни было, местное население стало подражать Арпису и понемногу втянулось в войну против неугодных Зорилло людей. Дошло до того, что на каждом свежем теле они оставляли записку. Представляешь? Убивали человека, писали на бумажке: «Теперь он знает, кто он такой», – или что-то в этом роде, и прикалывали к рубашке. – Босх молчал и ничего не записывал. Еще один фрагмент головоломки вставал на место. – Иногда эти слова можно увидеть и на стенах домов в районе баррио, – сказал Рамос. – Это часть народного фольклора, окружающего Зорилло, часть того, что делает его Эль-Папой.

Гарри закрыл блокнот и встал.

– Я узнал все, что хотел.

– Вот и хорошо. Будь осторожен, Босх. Я не уверен, что покушение не повторится, поскольку за дело взялся сам Арпис. Ты, кажется, собирался поболтаться по округе? Валяй, действуй. Это, пожалуй, самое разумное решение.

– Не беспокойся, все будет о'кей. – Босх кивнул и сделал шаг в сторону двери, потом задумчиво коснулся пальцами пейджера на поясе. – Мне дадут знать?

– Конечно, теперь ты один из нас. Корво собирается сам прибыть сюда на спектакль, и я хочу, чтобы ты был у меня на глазах. Кстати, куда ты собираешься пойти?

– Пока не решил. Наверное, как все туристы, наведаюсь в одно историческое общество и погляжу корриду.

– Только не нервничай. Мы тебе позвоним.

– Посмотрим.

Босх вышел и направился к «капрису», думая только о записке, найденной в заднем кармане Мура.

«Теперь я знаю, кто я такой».

Глава 26

Чтобы пересечь границу, Босху понадобилось около получаса. Вереница машин протянулась на добрые полмили от грязно-коричневого здания контрольного пункта пограничной стражи. Ожидая своей очереди и время от времени продвигаясь к цели на один-два автомобильных корпуса, Босх понемногу истратил всю свою мелочь и исчерпал запас однодолларовых банкнот, одаривая ими целую армию крестьян. Те толпились возле окна «каприса», попрошайничая или предлагая немудреные закуски и кустарные сувениры-безделушки. Многие по собственному почину терли грязными тряпками ветровое стекло, а потом протягивали свои заскорузлые ладони за вознаграждением. От каждого такого «мытья» стекло становилось все грязнее, поэтому в конце концов Гарри облил его водой из анкерка и включил «дворники».

Увидев полицейский значок, инспектор пограничного патруля махнул ему рукой и сказал:

– Если хотите смыть дерьмо с лобового стекла, то гидрант направо.

Через несколько минут Босх уже парковался напротив городского Таун-холла. Бросив взгляд через дорогу, он увидел, что сегодня в парке необычайно пустынно – не было даже менестрелей, оживлявших его своим присутствием в прошлый раз. Выкурив сигарету, Босх вышел из машины и направился к двери с табличкой «Историческое общество Калексико», хотя сам еще не знал, что надеется узнать. Ему надо было скоротать время до вечера, а он чувствовал, что существует еще одна, глубинная причина смерти Мура. Только она способна объяснить и его решение переступить черту, пересекать которую полицейским заказано, и появление записки, найденной в заднем кармане его джинсов, и фотографию, где Кэл позировал вместе с Зорилло так много лет назад. Кроме того, Босху очень хотелось узнать, что стало с домом, который Мур называл замком, и с человеком, чьи волосы были белы как полотно. С ним Кэл тоже снимался.

Стеклянная дверь оказалась заперта, и Босх выяснил, что по воскресеньям Историческое общество открывается в час пополудни. Ему оставалось ждать еще около четверти часа. На всякий случай он приставил ладони к стеклу и заглянул внутрь, но в крошечной комнатке, где чудом уместились два стола, стеллаж с книгами и пара стеклянных демонстрационных ящиков, не было ни души.

Отойдя от дверей, Босх подумал было перекусить, но для обеда, пожалуй, еще рановато. Он зашел в полицейский участок и, по-приятельски кивнув сонному офицеру за стеклянной перегородкой, купил кока-колу в автомате, установленном в миниатюрной прихожей. Сегодня, правда, дежурил не Грубер, а какой-то другой коп.

Прислонившись к стене, Босх потягивал колу и посматривал в сторону парка, когда заметил, что у двери Исторического общества сухонький старичок, над ушами которого торчали смешные пучки тонких седых волос, возится с ключами. До часа оставалось еще несколько минут, но Босх отделился от стены и направился к входу в помещение.

– Открыто? – спросил он.

– Почти, – ответил старик. – Я, во всяком случае, на месте. Чем могу служить, молодой человек?

Босх шагнул внутрь и объяснил, что сам еще не знает, чего хочет.

– Мне нужно побольше узнать о… происхождении одного моего друга. Я знаю, что его отец был довольно известной личностью, в масштабах Калексико, разумеется. Неплохо было бы взглянуть и на его, так сказать, отчий дом, если он еще цел, да и разузнать о родителях.

– Как имя отца вашего друга?

– Этого я не знаю, но его фамилия была Мур.

– Черт возьми, молодой человек, такие сведения мало чем нам помогут. В Калексико полным-полно Муров. Это была большая семья – братья, кузены, троюродные… Давайте сделаем вот что: я…

– У вас есть фотографии? – перебил его Босх. – Ну, такие толстые альбомы со старыми снимками? Я видел у друга фотографию отца и смог бы…

– Именно это я и хотел вам предложить, – сказал историк немного обиженно. – Но прежде чем мы найдем вашего Мура, позвольте спросить, к чему вам это? Мне, видите ли, тоже стало любопытно. С чего это вам взбрело в голову интересоваться происхождением вашего… гм-м… приятеля?

– Я пытаюсь собрать материал, чтобы составить генеалогическое древо его семьи.

Через несколько минут Босх уже сидел за одним из столов. Историк положил перед ним три толстых, размером с ежегодник и переплетенных в кожу альбома, от которых пахло пылью и мышами. На каждой странице помещалось по несколько фотографий с краткими пояснениями. Наугад открыв первый альбом, Босх увидел черно-белые снимки гостиницы «Де Анса» в процессе реконструкции и решил смотреть по порядку.

На первой же странице он обнаружил красивый заголовок: «Калексико и Мехикали: семьдесят пять лет на границе». Переворачивая лист за листом и пробегая глазами текст, Гарри познакомился с краткой историей одного из этих городов и с жизнью людей, выстроивших оба поселка. Рассказ об этом он уже слышал от Агильо, однако в данном случае факты подавались явно с точки зрения белого человека. Босх прочел об ужасающей бедности и нищете, царивших в китайском городке Тайпей, и о том, с какой радостью местные жители отправлялись в Калифорнию на поиски счастья. О дешевой рабочей силе не упоминалось вовсе.