Моя прелестная роза - Мэри Патни

Еще раньше, когда они осматривали королевские гробницы в Йоркминстере, он сказал ей, что хочет умереть в Ашбертонском аббатстве.

На стук Стивена вышел лакей в ливрее. Когда он увидел, кто стоит перед ним, его лицо сразу вытянулось:

— Ваша светлость, м-мы вас не ожидали.

— Я знаю. Мы пробудем здесь по крайней мере пару недель, Милтон. Подними дверной молоток и позови всех слуг, которые обслуживают дом. Нам нужен легкий ужин и горячая вода для купания. Как можно быстрее. — Стивен препроводил вперед Розалинду. — Это новая герцогиня Ашбертон. Повинуйтесь ей во всем. — Затем он вручил лакею корзинку с Порцией. — Это котенок герцогини. Пожалуйста, отнеси его в наши апартаменты.

Когда Порция громким мяуканьем выразила свое неудовольствие, Милтон едва не выронил корзинку. Но тут же, оправившись, быстро пошел выполнять поручение, очень бережно держа корзинку. Стивен повернулся и схватил Розалинду на руки.

— Настало время пересечь мой второй порог. Когда он внес ее в дом, она рассмеялась:

— Осталось пересечь еще три порога. Не считая охотничьего домика, куда я решила не заезжать.

— Мудрое решение. — Он поставил ее на сверкающий мраморный пол и целовал до тех нор, пока у нее не стали подкашиваться ноги. Затем поднял голову и тепло улыбнулся:

— Добро пожаловать в Ашбертон-Хаус, герцогиня. Глядя на него, она не верила, что такой полный жизни человек может умереть. Такое с ней периодически случалось. Она тут же постаралась подавить эту мысль, ибо уже знала, что может расплакаться. А Стивен не должен видеть ее слез.

Он подвел ее к лестнице.

— Если завтра вечером в «Друри-Лейн» будет играть Эдмунд Кин, ты хотела бы посмотреть его?

— Это было бы чудесно! — Она старалась выглядеть бодро и оживленно. Но когда обозрела окружающее ее позолоченное великолепие, то мысленно помолилась, чтобы они скорее возвратились в аббатство. В таком особняке провинциальная актриса не сможет, пожалуй, долго играть роль герцогини.

Проснувшись в первое лондонское утро, Стивен услышал ровный шум осеннего дождя, стучавшего в окна их спальни. Однако он не испытывал никакой тоски, ибо рядом с ним, свернувшись клубком, лежала Розалинда. Ее спина упиралась в его грудь. Он не шевелился, с удовольствием ощущая приятное тепло, исходящее от ее изумительно гладкой и белой кожи. Он ценил такие моменты не меньше, чем опьяняющую страсть, которая захватывала их в ночные часы. Поскольку они всегда спали рядом, тело к телу, то очень скоро поняли, что не нуждаются в ночных рубашках, им и без того тепло.

Стивен погладил ее волосы, радуясь, что все же сумел обрести ее. Чудесный, если так можно сказать, солнечный характер Розалинды сделал эти последние недели счастливейшими в его жизни. Как разительно отличалась она от его первой жены! С Луизой они никогда не проводили вместе целую ночь. Он думал о своей первой женитьбе с сожалением и чувством вины. Если бы он приложил больше стараний, возможно, ему все же удалось бы разбудить скрытую в Луизе страсть. Может быть, кому-нибудь другому и удалось бы сделать ее счастливой? Это так навсегда и останется тайной.

Перестав думать о Луизе, Стивен поцеловал Розалинду в голову. Как и во всех аристократических семьях, у него с детства была гувернантка-француженка, и он говорил по-французски так же бегло, как и по-английски. Французский язык, пожалуй, отличается большей эмоциональной выразительностью.

— Моя дорогая герцогиня, — шепнул он по-французски. — Вы просто очаровываете меня.

Ее веки затрепетали.

— О мой любимый, — прошептала она на безупречном французском языке.

Насторожившись, он вновь заговорил с ней по-французски. И она ответила на том же языке. Они обменялись несколькими фразами, прежде чем ее глаза открылись. Она улыбнулась милой сонной улыбкой.

— Доброе утро, — сказала она по-английски. Стивен намотал ее локон на свой палец.

— А я и не знал, что ты говоришь по-французски. Она рассмеялась:

— Да нет, я не говорю. Мой папа воспитывался как джентльмен, говорит по-французски, но мы знаем лишь несколько фраз, которые встречаются в пьесах.

Имея основания полагать, что она скромничает, Стивен повторил одну из только что произнесенных фраз. Ее брови недоуменно поднялись:

— Что это значит? Я не вполне понимаю.

— Но ты же ответила на эту фразу всего минуту назад, когда была между сном и явью. — Он коснулся языком краешка ее уха. — Может быть, ты француженка?

Розалинда призадумалась, затем покачала головой:

— Сомневаюсь. Мария говорит, что я очень прилично изъяснялась по-английски, когда они с Томасом удочерили меня.

— Если ты получила такое же хорошее воспитание, как я, тебя должны были научить французскому еще в детской, — сказал он. Тема была интересная, но сугубо теоретическая, ибо не было никакой надежды установить, кто ее родители. Да и к чему теоретизировать, когда ее прекрасное тело было рядом и его так волновала эта близость. Он сунул руку под одеяло и начал ласкать ее. — Я думаю, что брак так популярен именно потому, что позволяет сочетать максимум искушения с максимумом возможностей.

Розалинда рассмеялась и перекатилась на спину. Ее руки также принялись исследовать его тело.

— Кажется, тебе удалось установить важный принцип. Назовем его аксиомой Ашбертона.

Он стянул с нее одеяло и, нагнувшись, поцеловал грудь. Она восторженно вздохнула, затем, когда он тронул ее соски губами, слегка вскрикнула.

Он тотчас же прекратил ее ласкать.

— Прости, я не хотел сделать тебе больно.

— А ты и не сделал, — успокоила она его. — Сегодня утром я почему-то очень чувствительна. — Она лукаво улыбнулась. — Возможно, ты начинаешь утомлять некоторые, столь излюбленные тобой, мои анатомические места.

— Ужасно! — Он мысленно прикинул, сколько раз они предавались с ней любви после того, как обвенчались, и отодвинулся. — Должно быть, мне следует дать тебе возможность отдохнуть.

— Не смей отодвигаться. — Ее рука заскользила по его телу, пока не нашла то, что искала. — Я пошутила, мой дорогой. Практика только помогает мне совершенствоваться.

Он тяжело дышал, ощущая ее медленные ласки.

— Мои благие намерения полетели ко всем чертям, леди Калибан. — Тем не менее, покрывая поцелуями ее живот, он шепнул: — Дай мне знать, если и еще что-нибудь начнет испытывать переутомление.

Судя по ее учащенному дыханию, все анатомические места, особенно ему нравившиеся, были в хорошем состоянии. Когда ее тело стало извиваться под его ласками, он лег между ее ног, чтобы наилучшим образом приветствовать утро.

Последней, его мыслью перед тем, как страсть захватила его с головой, было: «А ведь я прав. Брак сочетает максимум искушения с максимумом возможностей».