Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков - Александр Валентинович Амфитеатров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Для этого нужна душа твердая и предприимчивая, — отвечал священник.
— Только бы представился мне случай посвятить себя в эти таинства, а твердости у меня хватит.
— Если так, я удовлетворю твоему желанию.
Вот мы и условились приступить к делу.
Вечером священник сделал необходимые приготовления и велел мне взять с собою одного или двух товарищей. Пригласив Винченцио Ромоли, мы отправились в Колизей. Там священник облекся в одежду некроманов и стал чертить на земле круги с чудными церемониями. Когда все было готово, он сделал в кружке двери и перевел каждого из нас туда. Потом распределил между нами занятия: приятелю своему Пистойа, пришедшему с ним, он отдал талисман, нам поручил надзор за огнем и куреньями и начал заклинания. Эта история продолжалась часа полтора. Колизей наполнился легионами адских духов; видя, что их набралось довольно много, священник обратился ко мне и сказал: «Бенвенуто, проси у них, чего хочешь». Я отвечал, что прошу их соединить меня с сицилианкою Ангеликой. В эту ночь мы не получили ответа, тем не менее я был очень доволен всем тем, что видел.
— Надо прийти вторично, — сказал некроман, — и привести невинного еще мальчика.
Я выбрал одного из моих учеников, которому было около двенадцати лет, взял с собою Винченцио Ромоли и еще Аньолино Гадди, моего приятеля. В Колизее начались все прежние проделки. Надсмотр за огнем и куреньями поручен был Винченцио и Аньолино Гадди, а мне дан был талисман с приказанием поворотить его к тому месту, куда некроман укажет. Ученик стоял под талисманом.
Священник начал свои ужасные заклинания, вызывал по именам множество демонов и именем Всемогущего, несотворенного, живого и вечного Бога повелевал им, употребляя еврейский, греческий и латинский языки. Скоро Колизей наполнился бесчисленным множеством демонов. По совету некромана я снова попросил их соединить меня с Ангеликой.
— Слышишь? — возразил некроман. — Они отвечали, что через месяц ты с нею увидишься. Не робей, — продолжал он, — стой тверже: легионов гораздо более того, сколько я вызывал, притом эти самые опасные. Так как они ответили на твой вопрос, то надо обойтись с ними как можно ласковее.
Вдруг мальчик, которого я все держал под талисманом, стал в ужасе кричать, что около нас легионы страшных людей и четыре великана, порывающихся войти в круг. Некроман, дрожа от страха, всевозможными ласками старался от них освободиться. Я боялся не менее других, но старался скрыть это и ободрял товарищей. Ученик, спрятав голову между своих колен, кричал, что он умирает. Священник велел закурить assa foetida[331]; но Аньоло Гадди находился в совершенном оцепенении от ужаса: глаза у него были навыкате, он был ни жив ни мертв.
— Полно, Аньоло, — сказал я, — страх тут не у места; лучше помоги-ка нам: насыпь поскорее assa foetida на угли.
Мальчик мой решился поднять голову; видя, что я смеюсь, он ободрился. Дорогой он уверял нас, что два чертенка бежали перед нами и прыгали то на крыши, то с крыш. Некроман клялся, что с тех пор, как он занимается этим искусством, с ним никогда не случалось ничего подобного, уговаривал меня присоединиться к нему, обещая от некромантии неисчислимые богатства.
— Любовные дела — пустяки, тщеславие, — говорил он, — и ни к чему не ведут.
Разговаривая таким образом, мы пришли домой. Ночью нам только и снилось, что демоны».
Хотя по натуре своей смешной черт такой же пакостник, как черт угрюмый, но он менее опасен и вреден, а потому является как бы переходною ступенью к «доброму черту».
Противоречие между самым понятием «злого духа», с одной стороны, и «добра» — с другой, казалось, должно было бы помешать народу создать идею о добром черте, в контраст или в поправку к черту злому. Но не только народ, а и богословы не удержались от соблазна открыть двери этой примирительной идее. Добрый черт прежде всего услужлив. Он помогает людям в опасностях и нуждах совершенно добровольно, без всякого дурного намерения, не прося никакой награды или же довольствуясь самою малою. Примеров тому несть числа. Он также — существо благодарное.
«Однажды зимою, — говорит старая немецкая хроника, — некоторый бедный черт, полузамерзший на страшном холоде, попросил приюта в доме рыцаря Бернгарда фон Штретлингера. Последний, тронувшись жалким видом черта, подарил ему плащ. Вскоре затем рыцарь отправился на поклонение святым местам. На возвратном пути он попался в плен и заключен был в тюрьму на горе Гаргано. Как вдруг является рыцарю тот самый черт, одетый в подаренный ему рыцарем плащ, и говорит:
— Я послан архангелом Михаилом, чтобы отнести тебя домой. Поспешим, потому что жена твоя собралась уже выйти замуж за другого.
И доставил рыцаря восвояси как раз вовремя, чтобы помешать беззаконному браку».
Многие другие рыцари и святые путешествовали тем же способом, без малейшего участия в том магических средств. Святой Антидий[332] ездил на черте в Рим, чтобы намылить голову тогдашнему папе за какой-то грешок против седьмой заповеди.
Многие черти поступали в услужение к порядочным людям и даже в монастыри. Конечно, услуги их были не всегда бескорыстными и могли быть очень опасны для хозяев. В VI веке св. Эрвей[333] поймал и уличил двух таких чертей: один служил лакеем в доме графа Элено, а другой — работником в монастыре. Оба сознались, что имели злые намерения. Вальтер де Куанси описывает черта, поступившего в услужение к одному богачу: он не только пытался совратить своего господина с пути истинного, но и покушался на его жизнь. Но нет правила без исключения, и некоторые черти в услужении вели себя весьма порядочно. Один черт, определившись лакеем к рыцарю, долго служил ему с величайшею верностью и преданностью и однажды даже спас господина и супругу его от верной смерти. Раскрыв, кто был слуга, рыцарь не посмел держать его более. «Сколько я тебе должен?» Честный черт спросил небольшую сумму и, получив, возвратил ее рыцарю с просьбою купить на эти деньги колокол для одной бедной церкви. Это — рассказ Цезария. По свидетельству Тритемия,
