Инверсия за тридевять парсеков - Светлана Липницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне крышка, – обреченно констатировал Фок.
Чем заинтересовать Сергея настолько, что он не сможет это проигнорировать? На ум приходил только пожар, но устраивать серьезные поджоги было слишком рискованно, а небольшой очаг система безопасности потушит и без участия капитана. Что еще? Может, вырубить какую-нибудь систему? Так Армада не позволит! Вырубить саму Армаду? Фок знал только один способ это сделать: взять топор и раздолбать энерпульт. И то не факт.
Эх, кораблик бы сюда! Слабенький, чтобы синтетическая душа справилась одна, без наемников. Или вообще с миррийцами на борту – сдались бы без сопротивления, заманчивая мишень! И шикарный отвлекающий маневр: Сергей точно бы все бросил и побежал выяснять, кого там принесло. Вдруг полиция?
Может, подманить кого-нибудь сигналом бедствия? Проблема в том, что его мог поймать и корвет галакопов, и флиберийский эсминец. Это, безусловно, отвлечет кого угодно, но дохнуть под вражеской артиллерией как-то неохота.
Сергей, бывало, охотился на диких планетах, когда не удавалось закупить дичь для гипадер. Он ставил ловушки с приманкой, рассчитанные на мелких зверьков, но однажды в одну из них угодила тварь размером с трех Ласов. Ловушкой пришлось пожертвовать, а Сергей едва унес ноги. Вот так и Фок, подманивая мелочь, мог ненароком вытянуть рыбу, которая потопит рыбака.
Фок поразмыслил еще и обозвал себя дураком. О чем он вообще думает?! Сигнал бедствия подается с энерпульта, а там Армада! Он и подойти к нему не успеет, как Сергей обо всем будет знать!
– У-у-у! – Фок схватился за голову, чувствуя, как она взрывается от вороха вопросов, требовавших незамедлительного решения.
На глаза попался планшет, с помощью которого Сергей общался с ним, пока был на «Фибрре». Его фишка – звонки с планет в космос и наоборот – работала только в парных устройствах, но сейчас это было и не нужно. Главное, что кронийская связь никак от Армады не зависела.
Да, но куда звонить? За пределами этого корабля у Фока никого не было. Просто набрать случайный номер? На том конце мог оказаться кто угодно: МИК или копы, глухая бабулька, какой-нибудь тип с другого конца Вселенной. Армада подслушает, доложит капитану, и планшет отберут. Второго шанса не будет.
Фок еще пометался и вдруг замер посреди каюты, осененный совершенно ужасающей и столь же заманчивой идеей. Один номер у него был.
Саша оставила.
Очень хотелось вмазать самому себе – чтобы эта дурацкая мысль перестала казаться такой перспективной. Он подумал и действительно вмазал. Пощечина слегка отрезвила.
Опомнись, идиот! Даже если Саша не пристрелила Сергея, она не стала от этого вашей союзницей! А дружок ее вообще флибериец! Хочешь снова огоньку? Не насмотрелся?!
Еще к Саше прилагалась «Фибрра», а это вообще лютый враг. Линкор разнесет «Армаду» в клочья, даже огрызнуться не получится. Пираты вынуждены будут сдаться. Фок выйдет из тюрьмы седым старцем с загубленной жизнью, а Сергея вообще упекут навсегда!
Если бы можно было как-то обезопасить себя… Переменить статус-кво, чтобы диктовать свои условия заведомо более сильной стороне. Но что может вынудить «Фибрру» сложить орудия и выполнять, что скажут?
Терральтер!
От этой разгадки Фок аж вспотел. А ведь правда – весь космос жаждет заполучить камень, будто это какое-то сокровище. Так пусть подавятся! Фок лично выбросит эту дрянь в шлюз, а пока враги будут заняты терральтером (и прилагающимся к нему Фриамом!) «Армада» сможет удрать.
Чем это грозит? Сергей будет в бешенстве, зато останется жив и со временем, наверное, простит. Терральтер застит ему глаза, иначе он разглядел бы то, что отчетливо видел Фок: им совсем не нужен этот булыжник.
Когда Фриам отвяжется, они поселятся в глуши, из которой забирали Ласа. Там нет людей, а значит, не будет новых теней и приступов. Планета слишком далеко от цивилизованного космоса, и застраивать ее просто не выгодно. Они выберут себе по континенту и будут жить порознь, так, как каждый посчитает нужным, и иногда летать друг к другу в гости. Или не летать: если Сергей выберет уединение, Фок готов был с этим смириться. Ему хватило бы простой уверенности, что брат жив и у него все хорошо.
Такая простая жизнь, вдали от всех на свете… Можно вырастить собственный сад, как порой делали на Мирре. Есть фрукты с деревьев, пить ключевую воду и охотиться на местную непуганую дичь. Приручить какого-нибудь зверька, чтобы разбавить одиночество. Изредка выбираться в космос, развеяться или купить что-то нужное, а после возвращаться назад и жить, жить, жить!
Фок представил, как замечательно это будет, и рука сама потянулась к планшету.
Так… Это был альбом конкурса «Танец страсти». Точно он, потому что Саша краснела и запиналась, он точно помнил. Когда Фок впервые наткнулся на те снимки, тоже очень смутился. Потом привык, что нравы Мирры далеко не на весь космос распространяются, а в искусстве нагота воспринималась как-то иначе.
Не то, не то… Вот он! Номер Сашиного друга, некогда продиктованный ею самой, был в целости и сохранности. Фок покосился на дверь, прикидывая, слушает ли его сейчас Армада, но решил рискнуть и активировал связь.
Остается надеяться, что на том конце окажется какой-нибудь миррийский друг Саши, с которым удастся поговорить без проблем.
Межгалактический линкор «Фибрра»
Провожала меня одна Хока. Остальные приняли известие со стойкостью, граничащей с безразличием. Я успела поразмыслить над дилеммой «обидеться на веки вечные или радоваться их оптимизму» и все-таки остановилась на втором. Коллеги уверены, что я еще вернусь, так может, они правы?
«Фибрра» ободряюще подмигивала мне бортовыми огнями. Я смотрела на них до тех пор, пока они не затерялись среди звезд, и лишь потом вернулась в жестокую реальность. В этой реальности Рим и Тори вовсю трещали на флиберийском языке, будто позабыв, зачем мы здесь сегодня собрались.
Вот как это у нее получается?!
Ненависть отскакивала от Тори, будто та окружила себя невидимым щитом. Я пыталась представить ее врагом, и тут же вспоминала, как эта бестолочь лопала кабачки, кружилась в танце и скупала сомнительный чай на распродаже. Хотела сомневаться в ней из-за ее прошлого – и в ушах звучало короткое, позорное имя, которое она легко могла бы скрыть, но не стала. Я даже начала ее уважать – за то, что она не копает под моих коллег, говорит правду о себе и других, не пытается казаться
