Просто совершенство - Джулия Ортолон

В это утро он лежал, повернувшись спиной к гардеробу и ванной, и притворялся, что спит, борясь с болью, засевшей в его душе. Он прокручивал в голове вчерашнюю ссору. У него не было ни малейшего представления, что сказать, чтобы все исправить, и можно ли исправить вообще.

Щелкнул выключатель в ванной комнате, и он почувствовал, что Кристин стоит у двери в гостиную и смотрит на него. Может быть, она на цыпочках подойдет к кровати и поцелует его в лоб, как она это делала иногда? Прошепчет ему, чтобы он поспал еще и что они увидятся позже?

Ему хотелось, чтобы она это сделала. Еще больше ему хотелось, чтобы у него была возможность обнять ее и поцеловать, сказав только: «Я тебя люблю. Удачного дня. Буду ждать тебя».

Он перевернулся на спину, чтобы дать ей понять, что не спит, чтобы она подошла к постели и что-нибудь сказала, не важно что. Но она уже отвернулась. Он увидел лишь, как мелькнула ее спина, и услышал, как закрылась входная дверь.

Лежа в темноте, Алек уставился в потолок, кожей ощутив воцарившуюся в квартире пустоту.

– Да, я знаю. – Алек рывком поднялся, свесил ноги с кровати и с силой потер лицо. – Жизнь не останавливается оттого, что тебя только что ударили в сердце. Пора на свидание с природой, да, парень?

Собака запрыгала от радости, когда Алек стал натягивать джинсы и футболку. Когда утренний ритуал был исполнен, Алек поплелся на кухню. Кристин оставила кофе в термосе на кухонной стойке, как она это делала и раньше. Но в это утро не было никакой записки. Никаких ничего не значащих или сентиментальных слов, чтобы заставить его улыбнуться. Только кофе.

Алек налил чашку и сел на диван, подтянув колени к самому подбородку. Бадди подошел и сел рядом, поскуливая, – он чувствовал, что что-то не в порядке. Алек потрепал собаку по голове, и ему стало еще больнее, когда он вспомнил о своем намерении отказаться от друга. В течение трех лет Бадди был неотъемлемой частью его жизни. Как он теперь объяснит псу, что у него будет другой хозяин? А ведь ему придется это сделать, если он останется в Остине, бросит свою работу и женится на Кристин.

Если он останется.

Вчера в этом не было никаких сомнений. Возможно, где-то в подсознании что-то грызло его слегка, но Алек старался не обращать на это внимания.

Прошлой ночью он спросил Кристин, когда она перестанет стремиться к невозможному. Может быть, тот же вопрос стоит задать самому себе? Он охотно пожертвует ради нее чем угодно, но есть ли у него право заставлять ее жертвовать тем единственным, что для нее важнее всего: гордостью и одобрением отца? Алек хотел, чтобы она была счастлива, но если она выйдет за него замуж, она не будет счастлива, а если и будет, то недолго. Он мог представить их всего через несколько лет: вот они на каком-нибудь вечере в загородном клубе, Кристин знакомит его с друзьями семьи, и те думают: «Так вот этот провинциал, который живет на деньги жены». И кстати, где они будут жить? В доме в Тэрритауне, где у него с прислугой будет общего больше, чем с соседями?

Почему же он раньше не понял, насколько все это нереально?

Потому что в Силвер-Маунтин они подходили друг другу. Его друзьям было абсолютно безразлично, сколько у нее денег. Они могли бы быть счастливы в Силвер-Маунтин. Но не здесь.

Мучительная боль, вырвавшись из груди, обосновалась в желудке.

Алек посмотрел в карие глаза Бадди, и ему пришлось сглотнуть комок, прежде чем он смог произнести:

– Так, что ты об этом думаешь, парень? Не пора ли нам отправляться домой?

Услышав слово «домой», Бадди бросился к двери, извиваясь и лая от радости.

Алек перестал бороться с собой и позволил себе заплакать.

– Ты хотел меня видеть?

Кристин стояла в дверях ординаторской. В комнате почти не было мебели, только узкая кровать, маленький столик и один-единственный стул. Ее отец в хирургическом костюме наливал себе кофе.

– Да, заходи. – Отец сел на стул и, скрестив ноги, хлебнул почти черную жидкость из пластикового стаканчика. – Прикрой дверь.

Знакомый страх начал подниматься к горлу, когда Кристин, закрыв дверь, присела на краешек кровати, напряженно и прямо держа спину. После вчерашней ссоры она чувствовала себя эмоционально опустошенной, а после двенадцатичасового дежурства сил у нее и вовсе не осталось. Единственное, чего ей сейчас хотелось, – это вернуться домой и помириться с Алеком.

Отец долго и пристально смотрел на нее.

– Значит, вы с Алеком познакомились во время нашей последней поездки в горы?

– Да. – Вспотевшими ладонями она разгладила на коленях брюки своего медицинского костюма. – Я понимаю, что ты думаешь, что у нас с ним было не слишком много времени, но я его очень люблю. Он порядочный, трудолюбивый, надежный. И я с ним счастлива.

– Понятно. – Отец подхватил пальцами авторучку и задумчиво начал постукивать по лежащей на столе истории болезни. – Что тебе известно о его семье?

– Я... – Кристин замялась, почувствовав ловушку и не зная, как обойти ее. – Они простые, я бы даже сказала, очень приземленные люди.

Отец отбил какой-то незамысловатый ритм, потом повертел в руках ручку.

– А тебе известно, что его брата задерживали за вождение в нетрезвом виде? Что его сестра сидит на детском пособии, а родители за последние двадцать лет несколько раз обращались за пособием по безработице и за пособием по потере трудоспособности?

От изумления Кристин даже задохнулась.

– Ты наводил о них справки?

– Ты ожидала чего-то другого?

– Еще до того, как ты познакомился с Алеком? – Она повысила голос, пытаясь осмыслить услышанное. – Боже мой! У него ведь не было ни единого шанса вчера вечером, не так ли? Ты решил, что Алек не подходит, еще до того, как он переступил порог дома.

Отец отложил ручку в сторону.

– Буду с тобой откровенен, Кристин. Он совсем не тот мужчина, которого я бы хотел видеть твоим мужем. Но ты всегда была своевольным ребенком.

– Своевольным ребенком? – Она оглядывалась вокруг, как слепая. – В чем проявлялось мое своеволие?

Отец посмотрел на нее и нахмурился:

– Ты никогда не вела себя, как положено девочке. Всегда следовала по пятам за братом и его приятелями, путалась у них под ногами.

– Робби никогда не был против, чтобы я была рядом.

«В отличие от тебя Робби понимал, как мне не хватает любви, и был готов дать мне ее», – подумала Кристин. Подступили слезы, но она сдержала их.

– Даже твой выбор специальности был, мягко говоря, странным, – продолжал отец. – Я рад, что ты решила пойти в медицину, но я ожидал, что ты выберешь что-нибудь более подходящее, например, станешь врачом-гинекологом и будешь заниматься частной практикой.