Я в порядке, и ты тоже - Камилла Пэган

бы сделать больше. Как ты сам сказал, брак – это тяжелый труд, а я обманывала себя, думая, что все должно идти само собой.

– Мы оба могли бы сделать больше. Но мне нужно было, чтобы ты поняла, что я не собираюсь никуда уходить, Пенни, если только ты сама этого не захочешь. Наша жизнь меняется не потому, что ты ждешь от меня большего.

– О, – тихо произнесла я, – так вот почему ты так спешно справился с моими просьбами? Ты зарабатывал очки одно за другим.

Он кивнул.

– Мне неприятно заводить разговор о Кристине, но это испугало меня, Пенни. Это и еще смерть Дженни, я понял, что нужно что-то менять.

– Но почему ты раньше не озвучил все три свои просьбы? К чему такие секреты?

– Никаких секретов, – сказал он, тряхнув головой. – Мне казалось, что нам с тобой нужно было решить другие проблемы, прежде чем подойти к…

– Моему страху быть брошенной.

– Да, – решительно проговорил он. – И мне хотелось дать тебе время прийти в себя после смерти Дженни. Если честно, я не думал, что когда-нибудь заговорю об этом. Но после твоего разговора с отцом мне показалось, что ты, пожалуй, готова.

Я отвернулась к ветровому стеклу. Мир снаружи казался таким туманным, что я не сразу поняла, что мои глаза наполнены слезами.

– Ты можешь передумать, – спокойно сказала я. – Такое часто происходит.

– Пенелопа. – Взяв меня за подбородок, Санджей осторожно повернул к себе мое лицо. – Это ты уже оставляла меня, помнишь? Тогда ты боялась того же, и тебе хотелось обскакать меня. Я не виню тебя за это, не могу даже представить себе, как тяжело было потерять мать так, как потеряла ее ты. Но, несмотря на все свои страхи, ты вернулась ко мне.

– Да, – согласилась я.

– Вероятно, ты боялась еще тогда, когда мы начали встречаться. Но ты все равно вышла за меня замуж, и мы стали жить вместе и создали семью. Почему?

Гроза была такой сильной, что через стекло уже ничего не было видно. Расстегнув ремень безопасности, я подогнула под себя колени.

– Потому что стоило рискнуть ради любви, – прошептала я.

– Стоило. – Санджей откинулся назад, чтобы видеть мое лицо. – Пенни, я хочу, чтобы мы снова стали собой. А ты?

– Больше всего на свете.

– Хорошо, – сказал он. Потом, прижав свои губы к моим, он нежно поцеловал меня так, как делал это раньше.

Так, как делал это теперь.

Глава 28

Мэтт позвонил в тот же вечер, когда мы с Санджеем вернулись из Нью-Йорка.

– Привет, – натянуто произнес он.

– Привет, – сказала я. Мне было так легко от того, что я не притворялась. – Прости за наш последний разговор.

– Ты тоже прости меня.

– Как поживает Сесили?

– Хорошо. Я ездил с ней в Мэн, как ты посоветовала. Это… это была поистине приятная поездка.

– О! – То, что он действительно последовал моему совету, почти искупило мою глубокую печаль, возникавшую при мысли о том, что в обозримом будущем мне не видать Сесили. – Я очень рада это слышать.

– Ты не хотела бы увидеться с ней?

– Ты знаешь, что хотела бы.

– Прекрасно, – сказал Мэтт. У него был усталый голос. – Ты не могла бы в ближайшее время заехать к нам, скажем, завтра?

– Конечно.

– А ты не могла бы задержаться еще минут на пятнадцать?

– Разумеется. А что?

– Я надеялся, что ты поможешь мне разместить пост, о котором мы говорили. Я мог бы послать тебе ссылку и логин, но подумал, что будет проще, если мы с тобой просто зайдем на сайт с компьютера Дженни, когда ты будешь здесь.

– Конечно, это было бы здорово.

– Спасибо, Пенни, – сказал он. – До завтра.

* * *

Когда я вошла в дом Суит, Сесили тут же подлетела ко мне, и я крепко обняла ее. Убедившись, что не плачу, я слегка отстранилась и рассмотрела ее. Волосы были похожи на воронье гнездо, и, кажется, она уже целую неделю ходит в одной и той же одежде, но Сесили улыбалась. Если только мне это не показалось, в ней ощущалась та жизнерадостность, которой не было, когда я в последний раз виделась с ней.

– Как ты провела время в Мэне? – спросила я.

– Хорошо. – Сесили улыбнулась. – Я съела целого лобстера.

– Да еще какого большого, – добавил Мэтт. Я бы сказала, что он старался казаться нормальным, но ведь и я делала то же самое. – Порой она удивляет меня.

– Еще бы! Сесс, чем ты хочешь сегодня заняться? Мы могли бы пойти поужинать.

– Я не голодна.

– Ладно, – сказала я. – Как насчет пазла? Или раскраски?

Она покачала головой.

Я пристально посмотрела на нее.

– А что ты скажешь, если мы с тобой напишем книжку?

– Мы?

– Почему бы и нет?

– Ладно! – сказала она.

Мы стремглав побежали в уголок для рукоделия, который Дженни устроила в игровой комнате Сесили. Расстелив бумагу и вручив Сесили коробку с маркерами и цветными карандашами, я сказала:

– Итак, с чего нам начать?

Сесили весело посмотрела на меня.

– С самого начала.

Я засмеялась.

– Правильно.

Мы решили, что напишем книгу о маленькой девочке, которая случайно оказалась в волшебном лесу, и теперь, чтобы выжить, она должна научиться разговаривать со зверями. Мы написали одну страницу, потом три, потом пять, потом десять. Когда мы работали – Сесили диктовала, а я писала, время от времени подсказывая ей, а потом отдавала ей страницу, чтобы она проиллюстрировала ее, – я сама казалась себе маленькой девочкой, которая, проскользнув в другой мир, спасается от реальных и вымышленных тревог.

– Что ты об этом думаешь? – спросила я, соединив степлером страницы.

– Здорово. Я хочу показать мамочке. – Сесили в замешательстве посмотрела на меня, поняв, что только что сказала, а потом быстро опустила глаза на книгу.

– Все в порядке, Сесс, – сказала я. – Со мной такое все время происходит.

– Что же ты делаешь? – тихо спросила Сесили. – Когда такое происходит?

– Ну… иногда я просто грущу. А иногда посылаю твоей маме короткое сообщение. Что-то вроде молитвы. Иногда она даже отвечает мне.

Когда она снова взглянула на меня, ее лицо превратилось в огромные глаза и дрожащие губы.

– Я скажу ей, что, может быть, однажды напишу о ней книгу.

Я улыбнулась.

– Я думаю, ей это очень понравится. Я тоже хотела написать книгу. Твоей маме это было известно.

– Правда?

– Да. Я написала много сказок до рождения Стиви.

– Ты больше не пишешь их? – Она бросила на меня смущенный взгляд, когда я покачала головой. – Почему?

Черт побери, это был уместный вопрос, и мои