Утверждение христианства на Руси - М Брайчевский

Включив в состав легенды "Речь Философа" с теологической преамбулой, книжники Ярослава тем самым ввели четвертую альтернативу. На изложении второго эпизода (помещенного в летописи под 987 г.) это не отразилось. Однако новонаписанный фрагмент, посвященный миссиям в Киеве, уже не мог обойти иудейскую тему. Таким образом, пришлось вводить талмудистскую проповедь и ответ Владимира, для чего был еще раз использован заимствованный текст.

Отметим еще один момент, очень важный с точки зрения интерпретации исследуемых текстов. Концепция "равноапостольности", разработанная киевскими книжниками первой половины XI в. во главе с Иларионом Русином, исключала какую-либо роль миссионеров и чудес в обращении Владимира [413, с. 95]. Вводя {223} в "Сказание" эту тему, явно спровоцированную "Речью Философа", авторы "Древнейшего свода" тем самым вступили в противоречие с главной основой концепции, которую они должны были обосновать и утвердить. В этом, думается, убедительно просматривается механизм работы летописцев Ярослава, которые явно не справились с обрабатываемым материалом.

То же можно сказать и о самом чуде, введенном на той же стадии формирования легенды. Речь идет о болезни Владимира, которая, согласно "Сказанию", послужила последним толчком к обращению киевского князя.

В "Житии" это выглядит иначе: "И посласта царя Анну, сестру свою, и съ нею воеводы и прозвутеры, и прiидоша в Корсунь. А Володимеръ разболhся. Епископъ же съ попы Корсуньскими и съ попы царицины, огласивше, крестиша и въ церкви святого Иякова в Корсунh градh, и нерекоша имя ему Василеи. И бысть чюдо дивно и преславно: яко възложи руку на нь епископъ, и абiє цhлъ бысть отъ язвы" * [180, с. 228].

Совершенно очевидно, что две выделенные нами фразы о болезни вставлены в этот отрывок. Крещение происходит независимо от болезни. Чудо явилось после обряда и не играет никакой роли в поведении князя и в принятии им окончательного решения. Считаем, что в первоначальном изложении (Анастаса Корсунянина) тема болезни и выздоровления вообще отсутствовала. Позднее под влиянием агиографической литературы в текст введены два предложения, которые читаются в "Обычном житии". Авторы "Древнейшего свода" расширили этот сюжет, явно не без участия "Летописи Аскольда", вновь вступив в противоречие с Иларионовой концепцией "равноапостольности".

Факт заимствования "Речи Философа" из "Летописи Аскольда" определенным образом ориентирует наше сознание. Возникает вопрос, какие еще фрагменты из нее были использованы автором "Древнейшего свода". В частности, обратим внимание на два отрывка из "Повести временных лет", посвященных знакомству киевских послов с выдающимися памятниками и достопримечательностями византийской столицы,- в одном случае, при Олеге Вещем, в другом - при Владимире Святом.

Первый отрывок читается под 911 г. после сообщения о подписании соглашения Руси с греками. Император Лев Философ показал послам "церковьную красоту, и полаты златыя и в нихъ сущая богатьства: злато много, и паволокы, и камhнье драгое, и страстии Господнии вhнhць и гвоздье, и хламиду багряную, и мощи святыхъ, оучаще я к вhрh своеи, и показающе имъ истинную вhру. И тако отпусти я въ свою землю" [250, с. 28].

Второй отрывок, помещенный под 987 г., является частью по-{224}вествования о делегации киевских бояр, которая знакомилась с чужими верами. Узнав о приходе посланцев, император "наоутрhя же посла къ патрhарху, глаголя сице: "придоша Русь, пытающе вhры нашея, да пристрои церковь и крилосъ, и самъ причинися въ святительския ризы, да видять славу Бога нашего". И си слышавъ патрhархъ, и повелh созвати крилосъ всь, и по обьчаю створи празникъ, и кадила вьжгоша и, и пhния ликы составиша, и иде и царь с ними во церковь и поставиша я на пространьнh мhстh, показающе красоту церковьную, и пhнья, и службу архиерhискыи, предстоянья дьяконъ, сказающе имъ служение Бога своего. Они же въ изоумhньи бывше, и оудивившеся, похвалиша службу ихъ" [там же, с. 93-94].

В "Обычном житии" последний отрывок отсутствует. Приводится лишь фраза, констатирующая: "и оттолh идоша в Царьградъ, и видеша украшенiя церковная, и чинъ божественныя службы, изрядная архiерhйская лhпота, пhнья же и ликы, и предъстоянiя дьяконъ, и ту пребыша 8 дней" [180, с. 225]. Текстовые совпадения в цитированных отрывках отсутствуют; есть лишь соответствие содержанию, вызванное сюжетным тождеством, которое, в частности, могло иметь и текстологическую основу.

С точки зрения исторической правдоподобности оба приведенные эпизода не могли существовать реально, поскольку сами события, с которыми они сюжетно связаны, являются стопроцентным вымыслом. Олег не заключал никаких договоров с греками. Владимир не посылал никого изучать чужие религии. Однако было бы весьма неосторожным считать оба отрывка оригинальной частью сочинений первой половины XI в. Наоборот, они кажутся чрезвычайно важными, так как являются соединяющим звеном между двумя существенными узлами государственно-политической деятельности Аскольда, послужившими объектом переделки и заимствования.

Первое крещение Руси состоялось летом 860 г. после успешного похода киевского князя на Константинополь. Описание похода и изложение достигнутого соглашения использованы авторами "Древнейшего свода" для возвеличивания Олега. Аналогично - рассказ об обращении киевского кагана для утверждения Владимира. Текстовая связь между двумя эпизодами, хронологически (а тем самым и повествовательно) идущими непосредственно друг за другим, отсутствует. Эту лакуну и заполняют два отрывка, приведенные выше. Расположенные в хронологической и логической последовательности все четыре фрагмента - без какого-либо редакторского вмешательства, поправок или подгонки изложения - сливаются в единый, литературно безупречный текст.

"Сказание об Аскольдовом крещении". На основании отрывков "Летописи Аскольда", дошедших до нас в составе более поздних сочинений, попытаемся реконструировать эпизод, посвящен-{225}ный крещению киевского кагана в 860 г. "Сказание об Аскольдовом крещении" - центральная часть "Летописи Аскольда", с которой начиналось хронологическое изложение отечественного прошлого. Выше уже писалось, что события 860 г. были признаны хронологическим репером, а введение христианства на Руси - началом особой "Русской" эры. Таким образом, вполне закономерно "Сказание" начиналось вводным вступлением, имеющим хронологическое содержание: "В лhто 6360, индикта 15 нача ся прозывати Руская земля. Тhмь же отселе почнем и числа положим, яко от Адама до потопа лhт 2242, а от потопа до Аврама лhт 1082. От Аврама до исхождения Моисhева лhть 430. От исхождения Моисhева до Давида лhт 601. От Давида и от начала царства Соломоня до плhнения Иерусалимова лhт 448. От плhнения до Олексанъдра лет 318. От Олексанъдра до Христова рождества лhт 333. От Христова рожъства до Костянтина лhт 318. От Костянтина же до Аскольда сего лhт 542.

Но мы не предлежащее възвратимся, и скажемъ, что ся оудhяло в лhта си, яко же преже почали бяхомь, и по ряду положимь числа.

В лhто 1. Иде Аскольдъ на Грhкы на конhхъ и в кораблhх, и бh числомь кораблии [360]. И приде къ Цесарюграду. И Грhци замкоша Судъ, а городъ затвориша. И вылhзе Аскольдъ на берегъ, и повоева около города, и много оубииства створи Грhком, и полаты многы разбиша, а церкви пожьгоша. А ихъ же имяху полонянины, овhхъ посhкаху, другыя же мучаху, иныя же растрhляху, а другыя въ море вметаша. И ина многа зла творяху Русь Грhком, елико же ратнии творять. Видhвше же Грhцh оубояшася, и ркоша, выславше ко Аскольдови: "Не погубляи город, имемься по дань, яко же хощеши". И почаша Грhци мира просити, да бы не воевалъ Грhцкои земли. Аскольдъ же мало отступивъ от города, нача миръ творити съ царемъ Грhцькымь съ Михаиломъ и съ кесаремъ Вардою, посла к нима в городъ, глаголя: "Имите ми ся по дань". И ркоша Грhцh: "Чего хощеши дамы ти". И заповhда Аскольдъ... (следует изложение соглашения, достигнутого с греками, которое мы опускаем. - М. Б.).

"Царь же Михаилъ съ Вардою кесаремь миръ сотвориста съ Асколдомъ имъшеся по дань и ротh заходивше межи собою, целовавше сами кресть, а Асколда водиша и мужи его на роту по Рускому закону, кляшася оружьемъ своимъ, и Дажбогомъ, богомъ своимъ, и Волосом, скотыимъ богомъ и оутвердивше миръ.

Царь же Михаилъ почти Асколда и слы Русыя дарми, золотом и паволоками, фофудьями; и пристави къ нимь мужи свои показати имъ церковьную красоту, и полаты златыя, и в нихъ сущая богатство, злато много, и паволокы, и камhнье драгое, и страстии Господнии вhнhць и гвоздье, и хламиду багряную, и мощи святыхъ, оучаще я к вhрh своеи и показающе имъ истиную вhру. На-{226}утрhя же посла [царь] къ патрhарху, глаголя сице: "Придоша Русь пытающа вhры нашея, да пристои церковь и крилось, и сам причинися въ святительския ризы, да видять славу Бога нашего". И си слышавь патрhархъ, и повелh созвати крилосъ весь, и по обьчаю створи празникъ, и кадила въжгоша, и пhния, и ликы составиша. И иде и царь с ними во церковь, и поставиша я на пространьнh мhстh, показающе красоту церковьную, и пhнья, и службу архиеръскыи, предстоянья дъяконъ, сказающе имъ служение Бога своего. Они же в изоуменьи бывше, и оудивившеся, похвалиша службу ихъ.