Рождение Британии - Уинстон Черчилль

В долгой истории Англии мы часто видим, как способные, талантливые правители своими добродетелями порождают будущее зло, а слабые, безвольные монархи открывают дорогу прогрессу. В это время бесконечная борьба за власть вступила в новую фазу. Мы уже видели постоянно возрастающее влияние чиновников королевского двора, которые временами бывали довольно авторитетными. Это сделалось более заметным, а следовательно, и более нетерпимым, когда монарх, попавший под их влияние, оказался неспособным превзойти их в искусстве политики, а его личные качества также оставляли желать много лучшего. Феодальные бароны успешно боролись против королей. Теперь они поняли, что у них на пути стоят королевские чиновники. В то же время королевские служащие были явно необходимы для развития государства. Бароны так же не могли думать о ликвидации этих чиновников, как их предки – об уничтожении монархии. Вот почему в изменившихся условиях новое поколение оппозиционеров стало стремиться к тому, чтобы обрести контроль над бесценным административным аппаратом. В XIV в. они пытались получить возможность выбирать лиц, получающих ключевые посты при дворе, или по крайней мере контролировать их назначение, то есть достичь того, что удалось сделать только вигской знати при Ганноверской династии.

Комитет лордов-орденеров, как мы уже видели, заправлял в королевской курии, но вскоре им стало ясно, что многие важные аспекты управления все еще не доступны им. В те дни считалось, что король не только царствует, но и правит. Личной подписи короля, оттиска печати на документе, предписания, изданного тем или иным чиновником, было достаточно, чтобы на их основе суды выносили amp; решения, солдаты маршировали и палачи исполняли свои функции. Одним из главных обвинений, выдвинутых против Эдуарда II при его смещении, было то, что он не справился с задачей управления страной. С самого начала король слишком многое предоставлял решать своим чиновникам. Комитету лордов казалось, что высший контроль за управлением перешел из королевской курии в некое внутреннее учреждение, называемое «Королевским Гардеробом». Там, в этом «Гардеробе», король со своими незаменимыми фаворитами решал всевозможные вопросы – от покупки королевских рейтузов до ведения континентальной войны. Опытные, самоуверенные, грубые бароны остались за пределами этого избранного, замкнутого круга. Процесс усиления Гардероба раздражал их, как раздражает человека, вскарабкавшегося на вершину холма, вид новой вершины. Не следует полагать, что подобный опыт существовал только в том далеком веке. В самой природе высшей исполнительной власти заложено свойство стремиться в узкие пределы; без такой концентрации нет никакой исполнительной власти. Но когда этот естественный процесс отмечен противоестественным пороком и запятнан позорным поражением на поле боя, то ясно, что те, кто стучатся в двери власти, нашли отличную возможность для удовлетворения своих притязаний, тем более что многие из лордов благоразумно воздержались от участия в Баннокбернской кампании и могли, таким образом, свалить всю вину за катастрофу на короля.

Силы были примерно равны. Насилие над священной личностью короля считалось ужасным преступлением. Все традиции церкви защищали его. Надменной, эгоистичной аристократии следовало помнить, что простые люди по всей стране, имеющие в избытке луки и алебарды, еще со времен Вильгельма Завоевателя видели в короне своего защитника от баронского произвола и угнетения. А главное – закон и обычай значили очень многое для всех классов, богатых и бедных, в те времена, когда каждый округ жил своей собственной жизнью и с наступлением сумерек почти везде гасили огонь. Бароны могли предъявлять какие угодно обвинения королю в Вестминстере, но стоило ему появиться где-нибудь в Шропшире или Уэстморленде с горсткой стражи и королевской эмблемой и сказать свое слово, как все – и лучники, и рыцари – сплачивались вокруг него.

При таком равновесии сил серьезное значение для соперничающих сторон приобретал парламент. Здесь, по крайней мере, им можно было выступать за или против центральной исполнительной власти перед собранием, которое, при всем своем несовершенстве, представляло народ. Таким образом, как мы видим, в годы этого несчастливого правления обе стороны действовали через парламент, усиливая его власть. При Эдуарде II парламент созывали не менее 25 раз. Он не участвовал в разработке политики или контроле над ее проведением. Его постоянно отвлекали интриги монарха и баронов. Многие из заседавших в нем горожан и рыцарей являлись не более чем ставленниками той или иной группировки. Тем не менее время от времени одной из сторон удавалось склонить его для принятия важного решения, укреплявшего ее позиции. Вот почему правление Эдуарда II оказалось крайне благоприятным периодом для развития в королевстве тех сил, которым суждено было стать существенно отличными по характеру и от короны, и от баронов.

Возглавил баронскую оппозицию Томас Ланкастерский, племянник Эдуарда I. О нем можно сказать мало хорошего. Он уже давно был замечен в изменнических сношениях с шотландцами. Являясь лидером баронов, он способствовал убийству Гавестона, и именно на него (хотя он лично не нес ответственности за предательство, повлекшее смерть фаворита) оказалась направлена вся ненависть, на которую был способен Эдуард II. После поражения у Баннокберна Эдуард попал как раз в руки Томаса и его сторонников в комитете лордов-орденеров. Ланкастер на некоторое время стал самым влиятельным в стране человеком. Однако через несколько лет умеренным членам комитета настолько надоела неспособность графа Ланкастера решать государственные проблемы, что, недовольные увеличивающейся слабостью управления, они объединились с роялистами с целью отстранения его от власти. Победа этой средней, промежуточной партии, возглавляемой графом Пемброкским, не удовлетворила короля. Стремясь к усилению орденеров, лидер победителей, граф Пемброк, и его сторонники осуществили большую реформу королевского двора.

Со своей стороны, Эдуард начал создавать роялистскую партию, во главе которой встали отец и сын Деспенсеры, причем обоих звали Гуго. Они принадлежали к знати и владели землями у валлийской границы. Благодаря удачному брачному союзу с известным и славным семейством Клэр и особой милости короля они, окруженные завистливыми баронами, возвысились до положения, позволявшего им вести управление делами страны. Своекорыстие обоих Деспенсеров и увлечение короля младшим из них возбудили всеобщую ненависть. Особое недовольство вызывали они у пограничных с Уэльсом лордов, встревоженных их непрекращающимися происками и интригами в южном Уэльсе. В 1321 г. эти лорды объединились с партией Ланкастера, намереваясь добиться изгнания Деспенсеров. Однако на этот раз Эдуард проявил неожиданную энергию и решительность. Действуя очень быстро, он сначала нанес поражение пограничным лордам, а затем, в следующем году, разбил у Боробридж в Йоркшире и северных баронов под предводительством Ланкастера. Самому графу Ланкастеру король отрубил голову. В силу необъяснимой переменчивости народных чувств, его могиле стали приписывать чудодейственные свойства, а казнь, по мнению многих современников, сделала его мучеником, жертвой королевского угнетения.

Казалось, что теперь Деспенсеры и их король получили всю полноту власти. Но впереди их ждала жестокая трагедия. Один из главных пограничных лордов, Роджер Мортимер, захваченный королем в плен, ухитрился каким-то образом бежать во Францию. В 1324 г. Карл IV Французский воспользовался разгоревшимся в Гаскони спором и занял своими силами все герцогство, за исключением прибрежной полосы. Жена Эдуарда, Изабелла, «Французская волчица», ненавидевшая мужа из-за его страсти к Гуго Деспенсеру, предложила отправиться во Францию для переговоров со своим братом Карлом по поводу возвращения Гаскони. Там она стала любовницей и сообщницей бежавшего Мортимера. Ей пришла в голову гениальная идея вытребовать из Англии своего сына, принца Эдуарда, чтобы тот принял от Гаскони феодальную присягу верности – оммаж. Как только 14-летний юноша, которого как наследника трона можно было использовать для придания легитимности оппозиции королю, оказался у нее в руках, Изабелла и Мортимер организовали вторжение в Англию, возглавив большой отряд англичан, изгнанных за границу. Правительство Эдуарда оказалось настолько слабым и непопулярным, что Изабеллу скоро ждал полный триумф, который и вдохновил королеву и Мортимера на более смелый шаг. Они решили сместить короля. Конец его правления был ужасен. В неистовом гневе, который в те дни приводил всех, компрометирующих правительство Англии, к кровавому концу, Деспенсеры были схвачены и повешены. Для короля приберегли более страшную казнь. Его заключили в замок Беркли и там, используя жуткие и отвратительные способы казни, не оставлявшие следов на коже, убили. Крики короля, когда раскаленное железо выжигало ему внутренности, были слышны далеко за тюремными стенами, и разбуженное ими мрачное эхо не смолкало еще долго.