Рождение Британии - Уинстон Черчилль

В будущем смутно вырисовывались грозные конституционные проблемы. Граница между властью парламента и властью короны была едва заметно обозначена. Было быстро принято, что статут – это закон, введенный в действие королем через парламент, и аннулировать его можно только с согласия самого парламента. Но парламент еще переживал пору младенчества. Инициатива в работе правительства принадлежала по-прежнему королю, который в силу необходимости сохранял во многих отношениях почти неограниченную власть. Имели ли силу закона указы, принятые в Тайном совете, где все решал король? Мог ли король в особых случаях попрать статут под предлогом общественной или монаршей целесообразности? В столкновении власти короля и власти парламента кто должен был определить, на чьей стороне право? Эти вопросы неизбежно должны были возникать по мере развития парламента, но окончательного ответа суждено было ждать до той поры, когда на английский престол взойдут Стюарты.

Тем не менее были заложены основы сильной национальной монархии и парламентского устройства Соединенного Королевства. Их непрерывное развитие и совершенствование зависели от действий ближайшего преемника короля. Праздные и слабовольные, мечтательные и азартные мальчишки повредили зарождающемуся единству острова. Долгие годы гражданской войны и деспотизма – реакции на анархию – задерживали развитие его институтов. Но когда путешественник смотрит на простое мраморное надгробие в Вестминстере с надписью «Здесь лежит Эдуард I, Сокрушитель скоттов», он стоит перед последним приютом строителя английской жизни, человека, прославившего ее и выковавшего ее характер.

Глава XIX. БАННОКБЕРН

Правление Эдуарда II можно справедливо рассматривать как бесславное дополнение к царствованию его отца и как прелюдию к деятельности его сына. Сила и слава, обретенные Эдуардом I в молодости и зрелом возрасте, щитом простерлись над упадком его последних лет. Мы видели его могучим; мы должны видеть его слабым. Люди не живут вечно; и в конце своих дней мужественный воитель, одолевший Симона де Монфора, приведший к подчинению валлийцев, «Сокрушитель скоттов», человек, заложивший основы парламента и заслуживший гордый титул «английского Юстиниана» своими законами, проигрывал битву с весьма недалекой и злобной знатью, которая все более и более обособлялась, образуя специфический слой общества. Смерть принудила его передать командование этой битвой своему растерянному сыну, оказавшемуся неспособным победить в ней.

Сильный и талантливый король с трудом нес это бремя. Ему на смену пришел развращенный слабак, в характере которого было много неприглядного. Многочисленные записи мало рассказывают о войнах и турнирах и подробно останавливаются на интересе Эдуарда к постройке глиняных домиков и рытью канавок.

Он пристрастился к гребле, плаванию и баням. Его дружба со своими советниками превосходила все пределы достоинства и приличия. Это было правление, сама слабость которого в итоге способствовала укреплению Англии. Властный правитель ушел, розга была сломана, и английский народ, уже осознавший свою мощь при старом короле, стал усиливаться еще быстрее и энергичнее. При отсутствии властного парламентского института королевская курия становилась, как мы видели, тем центром, из которого можно было осуществлять управление. После смерти Эдуарда I баронам удалось взять под свой контроль этот смешанный орган, состоявший из влиятельных магнатов и компетентных придворных чиновников. Они учредили комитет лордов-орденеров, представлявший интересы баронов и церкви. Решение внешних проблем в отношениях с Шотландией и Францией было отложено, и гнев баронов в первую очередь обратился на фаворита короля. Пьер Гавестон, молодой, красивый гасконец, пользовался его полным доверием. Его решения становились решениями короля. Было немало таких, кто был готов подчиниться королю, но не терпел претензий его приближенных. Партия баронов обрушилась на Пьера Гавестона. Эдуард и его фаворит попытались отвлечь оппозицию, предприняв наступление на шотландцев. У них ничего не получилось, и в 1311 г. Гавестона выслали во Фландрию. Ему хватило дерзости возвратиться в Англию, что бросало вызов лордам. Вынудив его искать убежище на севере, они преследовали его, не доводя дело до войны – укрепляя свою власть, занимая замки, устанавливая контроль над судами и вооруженными силами. Осажденный врагами в замке Скарборо, Гавестон пошел на переговоры. Ему сохранили жизнь, но взяли под стражу. Однако другие бароны, возглавляемые графом Уорвиком, одним из лидеров орденеров, и не присутствовавшие при соглашении в Скарборо, нарушили достигнутые там условия. Они смяли охрану Гавестона, захватили фаворита в Деддингтоне и отрубили ему голову на холме Блэклоу, возле Уорвика.

Несмотря на эти успехи баронов-орденеров, королевская власть все еще оставалась грозной силой. Эдуард по-прежнему контролировал правительство, хотя и был несколько ограничен оппозицией. Ему приходилось иметь дело как с проблемами во Франции, так и с войной в Шотландии. С целью устранить ближайшее препятствие он решился пойти на завоевание северного королевства. Для похода против шотландцев созывали всех, обязанных королю службой. Летом 1314 г. громадная армия перешла Твид.

Двадцать пять тысяч человек, которых в то время трудно было собрать и еще труднее прокормить, с тремя тысячами рыцарей двигались против врага во главе с Эдуардом II, который был командиром только по названию. Новому защитнику Шотландии, Роберту Брюсу, предстояло испытать на себе месть Англии. Шотландская армия, примерно десять тысяч человек, состояла, как и при Фолкирке, главным образом из мужественных, упорных копейщиков, не боящихся ничего и сражающихся до последнего. Однако Брюс, не сомневаясь в их верности и стойкости, не был уверен в их способности противостоять граду стрел и атакам закованной в броню тяжелой конницы.

Поэтому он предусмотрительно – что доказывает его военный талант – принял три меры предосторожности. Во-первых, он выбрал позицию, при которой его фланги были защищены непроходимым лесом. Во-вторых, по его приказу перед передовой линией было выкопано множество небольших ямок, прикрытых затем ветками и дерном, что стало неприятным сюрпризом для атакующей конницы (этот прием впоследствии был применен рыцарями при Креси). В-третьих, он оставил при себе небольшой отряд хорошо обученных конных рыцарей для предотвращения попыток противника обстрелять его копейщиков с флангов, из леса. Осуществив все эти приготовления, он стал дожидаться английского наступления.

Роберт Брюс взошел на шотландский трон в 1306 г.

Английская армия была столь велика, что для подхода тыла к фронту требовалось три дня. Расстояние, пригодное для развертывания войск, составляло немногим менее двух тысяч ярдов. Пока воинство группировалось перед шотландскими позициями, произошел один инцидент. Английский рыцарь Генрих де Боэн пробился вперед во главе отряда валлийской пехоты, чтобы, используя фактор внезапности, попытаться отбить замок Стерлинг, осажденный шотландцами. Брюс успел вовремя встретить его с горсткой своих людей перед стенами замка. Боэн сразился с ним один на один. Брюс поджидал его атаки, не садясь в седло. Умело отбив боевым топором копье англичанина, он поразил его одним ударом на глазах у всех.

Битва при Баннокберне – самое крупное поражение англичан со времен Гастингса

Утром 24 июня 1314 г. англичане двинулись в наступление. Плотная волна всадников спустилась с холма, преодолела Баннокберн и устремилась вверх по склону на копейщиков. Несмотря на потери из-за вырытых в земле ловушек, они все же сблизились с шотландцами. «И когда два воинства сошлись и кони врезались в шотландские пики, как в густой лес, то поднялся ужасный оглушительный шум от раскалывающихся копий и ржания гибнущих коней, и на какое-то время они застыли, сомкнувшись». Ни одна из сторон не пожелала отступить, и битва продолжалась, охватывая весь фронт. Лучники оставались без дела. Когда они послали стрелы в воздух, как это сделал Вильгельм при Гастингсе, то нанесли больший урон своим, чем шотландской пехоте. Наконец отряду лучников удалось зайти в левый фланг противника. Но Брюс уже предусмотрел такой поворот событий. Его небольшой конный отряд быстро выступил против них и заставил отступить к огромной толпе, ожидающей возможности вступить в бой и уже проявляющей признаки беспокойства. К сражающимся подходили все новые и новые пополнения. Постепенно усиливалась сумятица. Наконец на холмах справа от англичан появились люди Брюса, размахивающие флагами и издающие громкие крики. Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать общее отступление, которое возглавил сам король, окруженный многочисленной личной охраной. Отступление быстро переросло в бегство. Шотландские копейщики устремились вниз по склону, нанося невосполнимые потери англичанам, еще не успевшим пересечь Баннокберн. Никогда английское рыцарство не терпело такого поражения. Даже результаты сражения при Тоутоне в период войны Роз были менее трагичными. Шотландцы утверждали, что убили и захватили в плен тридцать тысяч человек (на самом деле это больше всей английской армии), но тем не менее победа копейщиков, буквально уничтоживших армию из конницы и лучников, должна считаться военным чудом.