В объятиях порочного герцога - Александра Хоукинз

— Ну же, отвечай! — приказал он, жестко посасывая сосок. Изысканная боль едва не лишила ее чувств. В течение нескольких недель грýди Имоджен были более чувствительными, чем обычно, и теперь с каждой новой искусной лаской их словно бы опаляло огнем.

— Да-а-а, — прошептала она.

— Ну конечно! Ты всегда была очень щедра, не отказала мне ни в одном капризе… — проговорил он, лаская ее своим теплым дыханием.

Тристану так хотелось подарить ей наслаждение, но он поставил перед собой цель и теперь шел к ней. А Имоджен думала только о том, что она может сделать такого, чтобы заставить его потерять голову от желания.

И это было бы справедливо.

Он проложил дорожку из поцелуев от ее груди к плоскому животику, пощекотал пупок языком.

— Мне не терпится увидеть, как он округлится, — проговорил Тристан, делая глубокий вдох, чтобы ощутить едва уловимый аромат ее возбуждения.

Следующий поцелуй — крепкий, любящий — предназначался ребенку, почивающему в ее лоне.

Имоджен зажмурилась, чтобы не заплакать. Его благородство и любовь были поистине ошеломляющими.

Словно почувствовав настроение девушки, Тристан решил отвлечь ее. Он опускался по простыне вниз до тех пор, пока ноги Имоджен не оказались у него на плечах. Проникая в самую глубь, его рот творил настоящие чудеса, вкушал сладость ее плоти.

Имоджен не смогла сдержать возглас удивления и привстала на локтях. Ее прекрасный возлюбленный между тем уже дразнил языком крошечный узелок. Наградой ему стал гортанный стон наслаждения. Бедра девушки сжались, когда он с помощью языка и пальца вознес ее к ослепительным вершинам блаженства, которое прежде она находила только в его объятиях.

— На вкус ты такая же сладкая и пряная, как крепленое вино, дорогая! — прошептал он, целуя внутреннюю поверхность ее бедер. — Я хочу насытиться тобой, выпить всю до дна, пока окончательно не опьянею!

Подтверждая эту решимость, мужские губы вновь опустились к источнику. Имоджен успела заметить его лукавую усмешку. Разумеется, он предвидел ответ. Он быстро довел ее до кульминации — во второй раз и в третий. Послышался пронзительный крик, и, к собственному смущению, Имоджен, содрогаясь в волнах наслаждения, поняла — это кричала она.

Герцог поднял голову, их взгляды встретились. Было видно, что он весьма доволен собой. Он всегда добивался, чего хотел, и ей пора было с этим смириться…

После пятого экстаза Имоджен задыхалась и с трудом могла пошевелить рукой.

— Довольно! — взмолилась она. — Если ты хотел, чтобы у меня растаяли кости, — что ж, у тебя получилось! Хотя это очень дурно с твоей стороны. Будешь продолжать — я не встану с кровати без посторонней помощи!

И он еще имеет дерзость насмехаться над ней! Имоджен ответила ему слабой улыбкой. Как можно укорять его, когда он выглядит таким счастливым? Во взгляде не осталось и намека на обжигающую ярость, которая так испугала ее там, в спальне его матери…

— Ты разгадала мои низкие намерения, правда? — проговорил он, медленно вставая на ноги.

Она засмеялась, а он поцеловал ее в живот и начал подниматься губами вверх, пока не оказался с ней лицом к лицу.

— Была бы моя воля, с этой ночи ты бы уже спала здесь, со мной. Считаю своим долгом видеть тебя довольной и с растопленными костями!

— Кто-нибудь когда-нибудь умирал от избытка удовольствия? — спросила Имоджен.

— Моя прелестная леди, доверьтесь мне! Я никогда не дам вам испытать слишком много удовольствия. Обещаю, вы всегда будете получать ровно столько, сколько вам нужно, — заявил он, загадочно улыбаясь.

Имоджен узнала, что его так забавляет, минутой позже. Ее глаза расширились, стоило ей ощутить упругий нажим в области своего влажного лона. Не понимая, что делает, она раздвинула чресла, чтобы он смог… Ну наконец-то!

Ее плоть была покрыта росой вожделения… Вонзившись в нее, Тристан издал негромкое одобрительное рычание, ощущая, как она обхватывает его. Прежде, чем Имоджен успела удивиться тому, как прекрасно они друг другу подходят, он начал медленно двигаться внутри нее. Сначала очень осторожно… Он накрыл ее губы ртом, и она ощутила на них свой собственный вкус. Выгнула спину, получая удовольствие от ритмичного потирания сосков о его оголенную грудь…

— Имоджен, бога ради! Я не знаю, сколько смогу продержаться… Чувствуешь, как… — Он стиснул зубы и стал быстрее двигать бедрами.

Имоджен догадывалась, чего он хочет. Она обхватила ногами его бедра и слегка приподняла свои, приглашая забыть о снисходительности. Его глаза расширились от удивления, на лице отразилось облегчение и радость. Он схватил ее за бедра и стал толкать в сумасшедшем ритме. Только теперь она поняла, чего ему стоило сдерживаться.

— Ты мой? — спросила она, удивляясь, что сладкая истома куда-то девалась и внутри разгорается новое пламя.

Взгляд Тристана светился страстью, когда он прошептал:

— Да, любимая! — Он вошел в нее до предела и выдохнул: — Твой!

Если бы кто-то проходил в это время мимо господской спальни, то услышал бы приглушенный возглас ликования, порожденный умопомрачительным наслаждением. Тристан дернул бедра Имоджен на себя и зарылся лицом в ее волосы, изливаясь в нее. Имоджен обхватила его руками и даже не попыталась сдержать слезы, которые душили ее.

Когда дыхание успокоилось, Тристан привстал. Увидев слезы на ее щеках, он огорчился.

— Почему ты плачешь?

— Это слезы радости, ваша милость! — ответила она, улыбаясь. — Каждый раз, когда мы в постели, я думаю, что лучше быть не может, и каждый раз выясняется, что я ошиблась!

Тристан засмеялся, и его мужское естество дернулось у нее в лоне. Внезапно став серьезным, он перенес вес на одну руку, а другой погладил ее по животу.

— Любовная схватка не потревожила моего сына?

Это было сказано нарочито небрежно, но провести Имоджен ему не удалось. Тристан хотел знать, смог ли он развеять все ее страхи. Если она и вправду беременна, то отцом ребенка мог быть только он. Блекберн был в этом абсолютно уверен.

— Ваш сын прекрасно себя чувствует, ваша милость!

Ежели она заблуждается относительно своего деликатного положения, несколько дней и ночей, проведенных в постели с Тристаном, легко это исправят.

— Вот и замечательно! Ну, у тебя еще остались аргументы против оглашения нашей помолвки на завтрашнем балу?

Имоджен смутилась, и это было забавно, особенно если учесть, что она лежала совершенно голая в постели с любовником.

— Ни единого!

Ответь она по-другому, Тристан наверняка держал бы ее в кровати до тех пор, пока не выцеловал бы из нее нужные слова. Это была приятная перспектива… Но Имоджен слишком устала бороться с ним.