Кровоточащая чаша - Бен

Ливень из крови и ошмётков плоти – голова одного из мутантов-телохранителей взорвалась. Падающая тень – опрокидывающееся тело убитого мутанта, веретенообразная фигура сверху – Тетуракт, падающий вместе с ним, отчаянно размахивающий иссохшими руками.

Сарпедон, не обращая внимания на боль, заставил себя откатиться в сторону от Тетуракта и его мутантов-телохранителей, падавших вокруг него на холодную землю.

Инквизитор Фаддей чувствовал как в его руке дёргается автопистолет и был рад, что он вообще хоть что-то чувствует. Он не мог пошевелиться, пока Тетуракт разбирался с Сарпедоном, но затем Испивающий Душу что-то сделал, и на какую-то долю секунды всё внимание Тетуракта сфокусировалось на нём, а Фаддей выхватил оружие и разнёс голову ближайшего мутанта-телохранителя.

Стреляя, он выкрикивал фразы из Инквизиционных протоколов, он хотел сделать всё правильно.

– Согласно указам Совета на Горе Амалат я объявляю твою жизнь конфискованной и отдаю твою душу на милость Императору! – Фаддей одну за другой выпускал пули по худому и казавшемуся незащищённым телу Тетуракта, но в последний момент один из охранявших его мутантов заслонил Тетуракта собой. Разрывные пули вырывали огромные куски плоти из его массивного тела. Фаддей потратил последние самонаводящиеся патроны на Сарпедона и теперь вынужден был полагаться на старое доброе «ручное» прицеливание.

Он бросился вперёд, пытаясь попасть в Тетуракта, но здоровенные мутанты закрывали его своими телами. Боёк ударил по пустому патроннику, Фаддей тут же убрал пистолет в кобуру, обойма кончилась, а все запасные остались в инквизиционной «Химере».

Но у него оставалось ещё одно оружие. Фаддей сунул руку в свою шинель и вытащил массивный и угловатый болт-пистолет. Тот самый, который сестра Эскарион нашла ещё на Евмениксе. Его корпус украшала золотая чаша Испивающих Душу, а в слегка изогнутом рожке находилось пол-обоймы разрывных болтов. Фаддею пришлось взять его двумя руками, чтобы нормально прицелиться.

Тетуракт приходил в себя, и холодное, липкое ощущение присутствия его разума заполнило всё вокруг. Оставшиеся в живых мутанты встали плечом к плечу, закрывая собой своего хозяина. Отдача болт-пистолета оказалась слишком сильной, и первый выстрел Фаддея ушёл вверх. Однако второй попал в яблочко, разорвав в клочья гортань одного из мутантов, тут же повалившегося на своего собрата, чьё тело во вспышке странного чёрного света было разрублено пополам, заливая всё фонтаном крови причудливого цвета.

Избитый и истекающий кровью Сарпедон был вновь на своих паучьих ногах, его броню покрывали глубокие царапины и вмятины, а в руке мерцало своими двумя лезвиями диковинное оружие.

Фаддей снова поднял болт-пистолет. Его враг был потрёпан, шокирован и ослаблен, но он понимал, что это не надолго.

– Властью Святых Ордо Его Инквизиции и Палаты Ордо Еретикус, – чеканя каждое слово, произнёс он, – я привожу в исполнение уничтожение твоего тела и направляю твою душу на суд. Да проявит Император к тебе милость, ибо Его слуги не могут.

Палец Фаддея надавил на спусковой крючок, и всё его тело затряслось, от дёрганий болт-пистолета. Горячие гильзы сыпались к ногам инквизитора. Произнесённый приговор всё ещё звучал у него в ушах, когда он опустошил остаток обоймы в Тетуракта.

Сарпедон был готов умереть. Но выстрелы оказались предназначены не для него. Инквизитор выпустил последнюю очередь в Тетуракта, распластавшегося на замёрзшей земле, густо залитой кровью его слуг-мутантов.

Нельзя убить кого-нибудь вроде Тетуракта, просто уничтожив его тело. Сарпедон ощущал, как его злобный разум даже сейчас тянул свои незримые щупальца, стремясь найти какое-нибудь живое тело, чтобы сразу же занять его, тем самым, избежав гибели, и начать своё царствование заново.

Сарпедон приподнялся на своих ногах. Не обращая внимания на боль разорванных мышц и внутренних органов, он последний раз взглянул на изуродованное безликое лицо Тетуракта:

Я служу Императору, мутант, – подумал он, прекрасно зная, что Тетуракт слышит его, – Мне не нужен никакой другой бог.

Сарпедон со всей силы наступил на голову Тетуракта, когти с лёгкостью проткнули возбуждённый мозг, и тёмный свет его души погас навсегда.

Технодесантник Лигрис выдрал платы памяти из архивной консоли. Сейчас не было времени на аккуратность, на платах и так должно было остаться достаточно информации. Из-за стен комнаты управления доносились звуки ожесточённого боя, и Лигрис понимал, что за каждую секунду, что он находился тут, его боевые братья отдавали свои жизни.

Рядом с ним сержант Салк высунул руку в окно и, уперевшись в пластальную стену, втащил в комнату управления апотекария Палласа, выдернув его из пульсирующего моря разлагающейся плоти, наваливавшейся на стены сооружения со всех сторон. Паллас был весь покрыт вонючей слизью, из забившихся ошмётками мутировавшей плоти выхлопных труб его брони шёл дым, где-то в пучине шевелящейся плоти он потерял свой болт-пистолет.

Паллас поднял руку, демонстрируя цилиндрический контейнер, внутри которого находился образец розовой, не мутировавшей плоти.

– Достал, – произнёс он, тяжело дыша, – была всего одна действующая установка. Думаю, что Грев всё ещё там, он…

Больше он ничего не успел сказать, так как раздался белый шум. Это был крик, и он был таким громким, что заполнил головы всех Испивающих Душу, заблокировав все другие чувства. Это был предсмертный крик кого-то чрезвычайно могущественного, исполненный безмерной ярости и отчаяния. Стены из плоти отпрянули, почувствовав гибель одного из себе подобных.

На виду оказалось отделение Грева, прорубавшее себе дорогу из-под покрывала мутировавшей плоти, где они удерживали позицию вокруг последней работающей установки био-хранилища. Колыхающаяся масса кожи и мышц с силой выплёвывала космических десантников: одних – живыми, других наполовину переваренными. Море мутировавшей плоти содрогнулось, и весь этаж хранилища встряхнуло, будто бы он был утлым судёнышком, попавшим в бушующий морской шторм.

– Салк всем отделениям, – прокричал Салк по едва работающему воксу, – дело сделано, уходим!

Он выбрался на крышу комнаты управления, откуда мог наблюдать за продвижением отделения Грева. Оставшиеся в живых десантники его собственного отделения, увидев Салка, начали прорываться к нему сквозь волнующуюся мантию мышц, рубя и отстреливая уродливые щупальца, тянувшиеся к ним.

– Не знаю, проходит ли сигнал, – произнёс Салк в шипящий статикой вокс, настроенный на командную частоту, – говорит Салк, мы выходим из лаборатории. Если на верху ещё кто-нибудь есть, нам понадобится эвакуация через пять минут. Конец связи.

Никто не знал, что стало с полковником Винном. Инквизитор Фаддей и Пилигрим так и не вернулись. Теперь инквизиционными силами командовала сестра Эскарион, пытавшаяся организовать отступление. Испивающие Душу находились на противоположном конце огромного моря живых мертвецов и фанатиков-предателей, ведомых могущественными колдунами, мечущими молнии и выворачивающими людей наизнанку одними лишь взглядами. Большая часть штурмовиков была мертва или отрезана, но сёстрам удалось организовать успешную оборону и одну за другой отбивать атаки врагов, расстреливая их из болтеров или испепеляя из огнемётов и мелтаганов.

– Отделение «Руфилла», занять позицию вокруг «Носорогов» и прикрывать общую погрузку, – скомандовала по воксу Эскарион, отстреливая предателей, лезущих вперёд через полыхающие баррикады своих собственных мертвецов. Она лично возглавляла все контратаки на нестройные ряды предателей, её рабочая рука, устала перерубать силовым топором кости врагов. Её серафимы сражались также хорошо, как и остальные солдаты на Стратикс Люмине. Но, несмотря на гордость, которую испытывал воин в ней, сестра ощущала лишь горечь поражения. От Испивающих Душу её отделяла армия, прорваться через которую у неё не было никаких шансов, и не важно, сколько врагов Императора встретят сегодня свою смерть, её группа не выполнит поставленную задачу.

Но солдаты отдали свои жизни не напрасно. Она никогда не забудет этого, потому что все они погибли, служа бессмертному Императору, и это само по себе уже было достойным. Но Испивающие Душу ускользнут от справедливой кары, и их предательство останется открытой раной на душе Империума.

Отделение Руфиллы поливало огнём поверх голов бегущих к «Носорогам» и «Химерам» штурмовиков и сестёр. Несколько машин было выведено из строя: перебиты траки и искорёжены корпуса. Солдаты инквизиционной оперативной группы набивались в оставшиеся транспорты. Вражеский огонь барабанил по бронированным бокам машин, орды предателей, пользуясь предоставленной им возможностью, перешли в атаку, не обращая ни малейшего внимания на огонь сестёр Руфиллы.