Кровоточащая чаша - Бен

– Тебе нельзя говорить, Солун, – произнёс Паллас, – у тебя шок, тебе нужно уйти в полутранс.

Паллас поднял взгляд на Салка, его лицо было измазано кровью мутанта:

– Доберись до Грева. Меня не жди, я догоню, если смогу.

Салк кивнул и бросился во мрак лаборатории. Повсюду мелькали безобразные, порождённые Стратикс Люмине чудовища, а где-то внизу скрывался секрет выживания Испивающих Душу.

Фаддей сразмаху ударился о пол «Химеры», когда БТР, взревев двигателем, начал резко карабкаться на кучу обломков. Сидевший за рычагами управления штурмовик выжимал из машины всё, что можно, – она чуть не перевернулась, пытаясь преодолеть внезапное препятствие.

– Траки разбиты, – произнёс водитель со своего места, – покинуть машину!

Задний люк распахнулся, и Фаддей выпрыгнул наружу, за ним последовал Пилигрим, стремительно спускаясь с груды обломков на землю с ловкостью, которую никак нельзя было угадать в его потрепанном виде.

Высоченные горы искорёженного металла превратили безжизненную тундру в настоящий лабиринт. Со всех сторон слышались звуки кипящего боя: выстрелы хеллганов и болтеров, усиленные громкоговорителями голоса культистов-надсмотрщиков, выкрикиваемые зычными голосами приказы сержантов-штурмовиков. Несколько отделений штурмовиков пытались расчистить дорогу, чтобы группа могла продолжить движение. Но колонна уже полностью распалась – БТРы оказались практически бесполезны в этом быстро меняющемся и ежеминутно грозящем гибелью ландшафте.

Фаддей сделал несколько беглых выстрелов из своего автопистолета, убив пару еретиков, засевших на вершинах ближайших нагромождений обломков. Они оказались бывшими гвардейцами, заблудшими душами, чья воля оказалась недостаточно крепкой, чтобы противостоять влиянию Тетуракта. Он был худшим из зол, превращавшим законопослушных граждан Империума в орудия Хаоса.

– Сестра! Полковник! Доложите обстановку!

Вокс плевался и шипел белым шумом. Голос сестры Эскарион прорвался через бурю помех первым:

– Инквизитор, нам здесь не прорваться. Мы столкнулись с определённой… моральной угрозой. С ересью и демонологией.

– Сарпедон?

– Не думаю. Колдуны, инквизитор. Несём большие потери.

– Сражайтесь, сестра. Может, я сумею найти другой путь.

С полковником Винном Фаддею связаться так и не удалось. Штурмовики продвигались вперёд, пробивая себе дорогу к лаборатории организованным огнём хеллганов. Но у них всё равно не получалось двигаться достаточно быстро, чтобы не попасть в окружение. Фаддей хорошо знал противостоявшего им противника по рапортам, поступавшим с полей сражений всего субсектора: несметные толпы, большая часть которых практически потеряла какую-либо разумность и поэтому не чувствовала ни боли, ни отчаяния. Чтобы победить такого врага, его необходимо было уничтожать полностью. Именно эти армии, с помощью которых Тетуракт создал свою империю, находились сейчас на Стратикс Люмине, и их будет очень непросто истребить.

Фаддей с Пилигримом залегли среди обломков, укрывшись от шквального лазерного огня сверкающего между позициями инквизиторских штурмовиков и бывших имперских гвардейцев.

– Не сочувствуй Испивающим Душу, – как будто прочитав мысли Фаддея, произнёс Пилигрим, – Зло всегда борется само с собой. То, что Сарпедон сражается с тем же врагом, что и мы, совсем не значит, что он наш союзник.

Фаддей выглянул из-за куска искорёженной обшивки. Среди обломков корабля засели еретики, перестреливавшиеся со штурмовиками. Залпы хеллганов сносили культистам головы и разрывали их тела в клочья, но их было слишком много.

– Мы не сможем прорваться, – произнёс Фаддей.

– Твоя оперативная группа всегда была не более чем приманкой, – ответил ему Пилигрим, – и хотя тебе, наверное, неприятно это признавать, но только мы с тобой можем встретиться с Сарпедоном. Оставь их сражаться, и пусть они отвлекут всех врагов на себя.

Фаддей посмотрел на Пилигрима, со своим постоянно скрытым капюшоном лицом и скрежещущим словно проржавевшие шестерни голосом, тот как всегда являл зловещий вид.

– Только вместе с сестрой Эскарион.

– Колдуны Тетуракта здесь. Я чувствую их мощь. Если Эскарион столкнулась с ними, ей конец. Вся надежда на нас с тобой.

Фаддей стиснул рукоять автопистолета, его прошиб пот, не взирая на ледяной холод Стратикс Люмине. Сестра Эскарион была самым верным и преданным соратником, о каком он мог только мечтать. А штурмовики были одними из самых лучших солдат, имевшихся в распоряжении у Ордо Еретикус. Но люди как Колго научили Фаддея, что даже такие законопослушные граждане, как они, второстепенны по сравнению с задачей исполнения воли Императора. И если бы они знали об этом, они бы всё поняли.

– Решено, – сказал Фаддей, – мы вдвоём можем проскользнуть там, где застрянет сотня. Веди меня, Пилирим.

Инквизитор и Пилигрим начали быстро пробираться в сторону лаборатории, постоянно держа обломки корабля между собой и скоплениями вражеских солдат. Они оставили штурмовиков стягивать на себя орды противника, пока сами будут заниматься поисками своей настоящей цели.

Что бы ни искал Сарпедон, оно находилось в лаборатории. И именно там Фаддей рассчитывал его найти.

Возможно Каррайдин был уже мёртв. И оставшийся практически полностью беспомощным на предыдущем этаже лаборатории Солун скорее всего тоже. Но всё это не имело значения. Лишь будущее Ордена, заключённое где-то внизу, в гнойном центре этого зла, бесконтрольно разраставшегося на протяжении последних десяти лет, имело значение. Салк вместе с остатками своего отделения были ещё живыми, а также: Грев со своими штурмовыми десантниками,  технодесантником Лигрисом и апотекарием Палласом. Этого должно было хватить, потому что у них был только один шанс, который нельзя было упустить.

Прикрываемый болтерами своих собратьев, столпившихся  в коридоре у него за спиной, технодесантник Лигрис открыл панель управления противовзрывными дверями и пытался обойти цепи безопасности. Он мог руководствоваться только имевшимся у него датапланшетом с изображениями каракулей из камеры Карлу Гриена. Они были самой секретной вещью, которую знал спятивший адепт  – ключ к противовзрывным дверям, закрывшим доступ к уровням хранилища, когда лабораторию спешно закрывали и запечатывали.

Сноп искр вырвался из открытой панели, проржавевшие сервоприводы дверей начали скрежетать и дымиться, и двери, сильно задрожав, всё-таки начали открываться.

– Внимание! – закричал Грев, и десантники его отделения, все как один, направили свои болт-пистолеты в открывавшийся перед ними проём, Лигрис быстро отошёл в сторону и тоже вытащил пистолет.

Салк внимательно вглядывался внутрь, готовясь войти туда, где десять лет назад едва не погиб капитан Корвакс.

Пол второго подземного уровня лаборатории отсутствовал, как будто был полностью разъеден кислотой. Лишь по краям зала осталось рваное кольцо почерневшего металла. В центре, на уровне отсутствующего пола была подвешена гигантская сфера жирной, гниющей и пульсирующей плоти. Она свисала с потолка на целой сети длинных плетей сухожилий, зловонная слизь непрекращающимся дождём стекала с неё на этаж, находившийся ниже.

Именно там, в самой глубокой точке лаборатории была нарушена защита образцов, и произошло заражение. Вырвавшиеся на свободу мутагены превратили хранившиеся образцы тканей в толстое покрывало из плоти, полностью покрывавшее всё вокруг, пульсировавшее и колыхавшееся подобно неспокойной воде. Из гигантских, размером со взрослого человека фурункулов и чирьев то и дело вырывались фонтаны горячего гноя. Остатки массивных установок био-хранилищ поднимались из этого моря плоти, подобно островам, окружённым кровавой коростой и извивающимися щупальцами.

В самом центре, в небольшом озере тошнотворной жижи, капавшей с висящей сверху сферы, находилось сооружение, напоминавшее Салку пункт управления или технохрам. В разные стороны от сооружения расходились пучки толстых кабелей, а из затуманенных коррозией окон раньше хорошо просматривался весь этаж хранилища.

Испивающие Душу взирали на открывшийся перед ними вид, стоя на краю узкой, изъеденной ржавчиной металлической платформы. Она была закреплена на стене прямо перед выходом в коридор, ведущим на верхний уровень, откуда они только что прошли. Звуки сражения за их спинами не оставляли сомнений, что оставаться здесь было нельзя, они могли оказаться в ловушке и стать лёгкой добычей для мутировавших чудовищ, рвущихся к ним сверху.

Салк глянул на Грева. Топор, зажатый в огромном мутировавшем кулаке ветерана, шипел и потрескивал силовым полем, сжигавшим кровь, попавшую на его лезвие.

– Вариант один, – просто сказал Грев.

– Согласен, – ответил Салк, – Лигрис?