Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оставшееся до темноты время и весь следующий день посвятили бытовым вопросам. Соорудили из веток навес на случай непогоды, в стенке оврага при помощи единственной имеющейся у нас малой пехотной лопатки выкопали в мягкой податливой почве что-то вроде полуземлянки, также прикрыв ее навесом из веток, да рядом, также в склоне, вырыли нишу под очаг, прокопав заодно дымоход наверх и прикрыв его лапником, чтобы рассеивать дым.
Пограничники по очереди обежали окрестности. Добрались они и до западной опушки леса, где также обнаружили разбитые позиции. И если те, мимо которых мы проходили, были уже, что называется, прибраны, то на этих в полузаваленых окопах и ячейках лежали непохороненные убитые бойцы. Вот там можно было отыскать и боеприпасы, и, возможно, что-то полезное для нас. Да и похоронить по-человечески наших тоже надо было. Только делать все это требовалось крайне осторожно, так как метрах в пятистах от опушки проходила полевая дорога, по которой хоть и не так интенсивно, но все же проезжали немецкие машины.
Ну а пока, за хлопотами по устройству лагеря, понемногу наладилось общение между членами нашего маленького отряда. Гризли как-то быстро нашел общий язык с Натальей Вейдель, и теперь их часто можно было увидеть сидящими рядом и о чем-то неспешно беседующими. И всегда где-то в непосредственной близости от них крутился Ваня Воронов, с вожделением поглядывающий на винтовку Гризли.
Меня все время аккуратно пытался прозондировать Земляной. Наконец, видимо, уже устав от моих отговорок и отшучиваний, он спросил напрямую:
– Товарищ Шершень, а какое у вас звание, если не совсем секрет?
Военный, что с него возьмешь. Для него вопросы субординации стоят на первом месте. Наверное, придется ему открыться. Человек он вроде надежный. Но сначала:
– Хорошо, я тебе скажу, кто я, но для начала покажи свои документы.
Ну что же, красноармейская книжка вроде в порядке. Во всяком случае пресловутая ржавая скрепка присутствовала.
– Мое воинское звание – капитан запаса. Кроме того, вот, ознакомься. – И я протянул Земляному свое удостоверение заместителя Председателя ГКО. Земляной аж подпрыгнул на месте и вытянулся в струнку, бросив ладонь к козырьку фуражки и собираясь рапортовать.
– Ты это брось, – осадил я его. – Для всех я Шершень. Кто я такой, знаешь только ты да Гризли, и на этом пока хватит.
К месту боя вышли сразу после завтрака и водных процедур, оставив в лагере женщин и подвернувшего ногу Самойлова для помощи и охраны. Перед этим по очереди с удовольствием побрились прекрасным бритвенным станком, найденным в портфеле Френца. С вечера удалось постирать уже достаточно замызганную немецкую форму. И хотя она не совсем высохла, пришлось облачаться в нее, как есть. Но то, как всех удивил Гризли, не поддается описанию. Дождавшись, когда все приведут себя в порядок, он взял бритвенный станок и отсел в сторонку. Поначалу я думал, что он просто подравняет себе бороду и усы маленькими ножничками, входившими в набор для бритья, но во зился он слишком долго для этого. И вот когда Гризли, обтеревшись чистой тряпицей, заменявшей полотенце, встал и обернулся, то ахнули все: на нас смотрел бравый мужчина с аккуратными усами, точь-в-точь как у Сталина, и гладко выбритым лицом.
– Гризли, да вы молоденький хлопец, – удивленно сказал Земляной. А бывший ротмистр даже как-то смутился от всеобщего внимания.
Уже когда шли к опушке, я вполголоса, чтобы другие не слышали, спросил его:
– Да вы, пан Домновский, никак перед Натальей хвост распушили. А не думаете, что она может быть замужем?
– Не может, – буркнул в ответ Домнин. – Ее мужа ваши в тридцать шестом расстреляли. Они тогда жили в Петрог… то есть в Ленинграде. Его арестовали как врага народа, а ее выслали. Вот после этого она и перебралась вначале в Минск к родственникам, а потом, в тридцать девятом, в Волковыск, где устроилась хирургом в больницу. Это Светлана замужем. У нее муж военный, и они виделись в последний раз вечером двадцать первого июня, накануне войны. И вообще, не надо лишних домыслов. Ни перед кем я хвост, как ты выразился, не распушил.
Ага, как же, верю. Особенно покрасневшей физиономии Гризли. Вот ведь вроде мужику уже хорошо так за полтинник, прошел, как говорится, и Крым, и рым, а он краснеет, как молоденький юнкер на первом свидании.
Глава 14
Пополнение
Я стоял на небольшой возвышенности и в бинокль наблюдал за приближающимся стадом. Вот честное слово, без матерных выражений увиденное описывать было затруднительно. По дороге, примерно в километре от нас, шла колонна пленных, человек в полтораста, под конвоем семи немцев, вооруженных карабинами. То есть если напасть на них всем скопом, то пострадают, и то не факт, максимум семь человек. Но ведь нет идут как миленькие и даже соблюдают некое подобие строя. Вот и как их кроме как баранами назвать?
Я зло сплюнул и начал прикидывать, как вытаскивать эту толпу из той задницы, в которой они очутились. Как бы я к ним ни относился в данной ситуации, но это были наши люди.
Первым колонну пленных заметил Гризли в свой прицел. Мы уже пару часов копались на опушке в поисках боеприпасов и всего того, что могло нам пригодиться. По очереди с Гризли дежурили в дозоре. За это время по проселку проехали несколько грузовиков и одно легковое авто. Черных и Волков взяли на себя самую неприятную, но тоже необходимую работу по захоронению останков наших бойцов.
С появлением колонны пленных все работы прекратили. А у меня в голове созрел план, который я по-быстрому изложил своим, наверное, уже подчиненным. Во всяком случае тот же Земляной принял мое главенство как само собой разумеющееся, а за ним и все остальные.
Все строилось на внезапности и точности стрельбы. Надо было одновременным залпом уничтожить всех конвоиров. Самым хреновым было то, что трое из них шли по противоположной от нас стороне дороги и были прикрыты от нас колонной. Придется мне выходить им навстречу. Оставив Гризли в засаде, выдвинулись к дороге.
Не знаю, что подумали немцы, конвоировавшие пленных, когда увидели идущего им навстречу чуть покачивающегося ефрейтора с автоматом, насвистывающего «Wenn die Soldaten». Во всяком случае колонна остановилась, и сразу стрелять они не начали.
– Эй, камрады! – закричал я радостно на немецком. – Угостите сигаретой. Мы уже третий день прочесываем эти проклятые леса, а наш фельдфебель, эта жирная свинья, словно забыл про нас. Ни сигарет, ни шнапса. Сам себе ни в чем не отказывает, а мы
