Северная королева (СИ) - Верещагина Анна Верещагина

Надо мной склонился встревоженный Зорян:

— Ты как?

— Нормально… — сама не узнала свой голос, так глухо он звучал, и Зор покачал головой:

— Не дело это!

— Сама виновата! За все приходится платить!

— Может, не стоило этого делать? — он смотрел с жалостью и тревогой, но его речи мне не понравились, потому постаралась, как можно более грозно изречь:

— Ничего не дается так просто! Силу и власть надо заслужить, заработать своим трудом, а не взять то, что лежит сверху!

— Я слышу речи нашего короля, — Зорян смотрел на меня, не отрываясь, и выражение его в лица, видимое мною в сполохах ночного костра, было странным.

— Ты их не разделяешь?

Зор молчал, что тоже мне не нравилось, и он, как никто другой, умевший понимать меня без слов, отошел, подал мне чашу, от которой поднимался пар.

— Что это? — недоверчиво вопросила я.

— Не бойся! Это всего лишь горячий бульон! Здесь полным-полно птиц, а пользоваться луком я обучен, — усмехнулся, но я не принимала чашу из его рук.

Вздохнул и твердо проговорил:

— Ты же знаешь, чему учил меня отец! А они с королем были дружны с детства!

Меня мучили душевные терзания — так хотелось ему верить, желалось, чтобы рядом был тот, на кого можно было рассчитывать, но что-то мешало! Вот только выбора не было, и я попыталась сесть, но не преуспела. Зор мгновенно оказался рядом и придержал.

— Мне все это не нравится! — сообщил он, с искренним беспокойством разглядывая меня.

— Ты же знаешь, почему так произошло… — зубы стучали о край железной посудины, и я ненавидела свою слабость. Но знала, что такова расплата за непослушание, потому терпела, глотая жидкость.

— Знаю, — только и молвил он, придерживая чашу, и за это я была ему благодарна, а с остальным разберусь позже.

В лагерь мы прибыли через день, Зорян настоял на том, чтобы я хоть немного восстановила свои силы и могла держаться в седле без его помощи.

По пути мы почти не беседовали, обмениваясь короткими необходимыми фразами, потому что говорить не хотелось. Я знала, что парнишка ир'шиони мертв, и на душе было мерзко, словно это я своими руками оборвала его жизнь. Зор молчал, изредка бросая на меня мрачные взоры, значения которых я объяснить не могла, но что-то подсказывало — Зорян ведет борьбу с самим собой. Также я четко знала и то, что пока он поддержит меня во всем, несмотря на то, что взгляды наши во многом стали расходиться.

В лагере при нашем появлении наметилось оживление, и Гарон, будучи неизменным помощником Зоряна, поспешил к своему предводителю, искоса, настороженно поглядывая на меня. Следует признать, с моим появлением этот ар-де-меец изменился и не только внешне. Он стал следить за собой, а речь его все больше напоминала ту, что я слышала в родных краях.

— Ваша милость, — Гарон смотрел на меня, но приказывал ему Зор:

— Говори!

— Пленники сбежали!

— Хм, — Зорян со значением посмотрел на меня, и я кивнула, относясь к этим сведениям с подозрением. Радоваться за Граса почему-то не хотелось, жаль только, подумать над этим мне не дали.

Зор собирался спровадить меня, под предлогом того, что мне нужно отдохнуть. Яростно запротестовала, и следом за ним и за Гароном отправилась на поляну, где сидели прочие участники.

Спрятанное за кустами и деревьями место, как нельзя лучше подходило для тихих размеренных разговоров. Здесь горели костры, а в больших котлах булькали приготовляемые кушанья. При нашем появлении на поляне стало тихо, и народ повскакивал с мест, чтобы поклониться. Разумеется, одна из кухарок, ту, что я уже видела, медлила, делая вид, что мешает варево. Другая бросилась к Зору, но он отстранил ее.

— Собираемся! — грозно потребовал он. — Если демон ушел, то и нам не следует тут оставаться!

К речам его я не сильно прислушивалась, рассматривая сидящих на поляне людей. Не знаю почему, но все, так называемые, кухарки вызывали у меня отвращение. Неужели ревность? А вот мужчины, их снаряжение заставляли основательно задуматься: «Неужели Зорян готовиться к войне?» Парнишка, который приглянулся мне ранее подошел и протянул кружку:

— Угощайтесь, Ваша милость, — в ней лежали ягоды.

Я приняла подношение и поблагодарила:

— Спасибо.

— Мы с Демором собирали, — он указал на кутающегося в шерстяной плащ разбойника, в котором я узнала второго понравившегося мне парня.

Он подошел, и я, внимательнее приглядевшись, спросила:

— Ты из Ар-де-Мея?

— Да, моя королева, — он склонился в низком поклоне.

— Что же, благодарю и тебя, Демор, и тебя… — красноречиво посмотрела на второго парня.

— Рил, таково мое имя, — улыбнулся он.

— Что же, спасибо еще раз, Рил, — искренне молвила я, замечая, что Зоряну поднесли напиток в чаше.

Он отпил и протянул мне, показывая, что яду тут нет, но я отказалась, все еще рассматривая тех, кто был на поляне. Вскинулась:

— А где Дуг?

— Он… он… — залепетал под моим суровым взором Гарон, — мы решили…

— Где Дуг? — я снова впала в ярость, а коварная Некрита вновь придала мне сил, тех самых, королевских. Шутки, видно, у нее такие, или это был очередной урок?

По коже змеились ледяные узоры, повергая всех в оцепенение, голос звучал громко, и как-то не по-человечески. Все в страхе склонились, только Зорян оставался непоколебимым, пристально рассматривая меня. Сила моя схлынула также внезапно, как и появилась, и я осознала горькую правду. Сейчас я просто упаду, вот и пальцы уже разжимаются, не в состоянии удержать даже кружку.

— Моя королева, позвольте, — Зор проворно подскочил и поднял меня на руки, умудряясь перехватить падающую чашу с ягодами.

— Где? — сумела выговорить я, и он повелительно поинтересовался:

— Где человек? У вас есть доказательства его вины?

— Не такие явные, Ваша милость, — быстро произнес Гарон.

— Проводи нас к нему! — я вновь не узнавала знакомого с детства парня. Его голос был мертвенно-спокоен, голова вздернута, как у хищной птицы, высматривающей добычу, в глазах сверкает непередаваемое бешенство.

Гарон и еще парочка разбойников бросились вперед, я вздрогнула, охваченная ознобом — незнакомец, держащий меня на руках, волен сделать со мной сейчас все, что заблагорассудится.

Зор выдохнул и тихо произнес, идя за своими людьми:

— Ты опять поступила неразумно!

— Ничего не могу поделать, такой уродилась! Ты же знаешь… — в изнеможении прислонилась к его плечу.

— Как никто другой… — вполголоса бросил Зорян и уже строже. — Хотя бы ягоды съешь! Нельзя же игнорировать требования тела, идя на поводу безрассудных велений мозга!

— Съем, если поможешь, — выдохнула я, собираясь силами, которые мне вскоре понадобятся.

Выдержала, отчаянно сражаясь с подступающим забытьем, выслушала Дуга, заступилась, заявив, что избираю его в качестве своей кухарки, вызывая у Зора зубовный скрежет. Отказать мне предводитель разбойников не посмел или, что вернее, не смог, держась также крепко, как и я, за прошлые чувства.

В домике Зорян опустил меня на шкуры, лежащие на полу, и с досадой сказал:

— Крепись! Нам предстоит ночной переход!

Я истерично расхохоталась, не найдя слов для ответа, и он навис надо мной, подавляя своей неукротимой волей, заражая неиссякаемой силой, бросая вызов своей королеве:

— А у тебя нет выхода!

— Как нет? Есть! Ты всегда волен закопать меня в могилу, если тебе так будет проще!

— Чтобы ты преследовала меня до конца дней? Не дождешься! Потому поднимайся!

И я честно постаралась поднять свое измученное тело, получилось сесть, и хмурый Зор вздохнул:

— Поедешь со мной!

— Будто я спорю, — грустно улыбнулась, потому что ничего иного не оставалось.

Пришлось усмирить гнев, прогнать все подозрения, довериться тому, кого в тайне опасалась.

Обнимая Зоряна, трясясь с ним на коне впереди кавалькады разбойников, я проваливалась в полусон, полуявь, где видела лицо Алэра, на котором отражалась мучительная ревность. И глядя в эти пылающие гневом очи, я обнимала Зора, прижимаясь к нему всем телом, и злорадно шептала: