Прекрасная Катрин - Жюльетта Бенцони

Последнюю загадочную фразу Катрин поняла, только увидев, что Жак Кер залез в камин и повернул бронзовую плиту с лилиями, за которой открылась, словно по волшебству, черная дыра, Маго, взяв в руки свечу, пошла первой. Арно, схватив Катрин за руку, двинулся за старухой.

– Иди! Не бойся!

Но она по-прежнему стучала зубами от холода и страха. Ее грубо вырвали из состояния блаженства и покоя, и теперь ей казалось, что она видит какой-то кошмарный сон. Арно, быстро сорвав с себя колет, накинул его на плечи жены. Колет еще хранил тепло его тела.

– Быстрее! – нетерпеливо произнес Жак. – Внизу вы найдете теплую одежду. На этот раз дело плохо!

В самом деле, дверь уже трещала под ударами солдат. Через минуту они ворвутся в дом. Сара и Готье пролезли в дыру следом за Арно и Катрин. Бронзовая плита, повернувшись, закрылась, и они оказались в полной темноте. Катрин в ужасе уцепилась за руку мужа. Впереди мигал слабенький огонек свечи. Каменные ступеньки, ведущие вниз, были высокими и скользкими, в горле щипало от сильного запаха дыма, однако – странное дело! – сверху до них не доносилось ни единого звука.

– Куда мы идем? – тихо спросил Арно у Маго.

– Хозяин сказал вам. Здесь тайник, где он хранит дорогие меха, которые хочет укрыть от жадных рук главного камергера… сюда же сложены товары для его будущего путешествия на Восток.

– Но почему он не захотел спрятать нас на чердаке? – прошептала Катрин.

Она знала, что в доме Кера, как и в других домах Буржа, тайники устраивались обычно под крышей: именно там меховщик укрывал многих своих гостей, которым незачем было показываться на улицах города.

Старуха Маго ответила не сразу. Они уже спустились по лестнице, и пламя свечи заколебалось в спертом воздухе подвала. Маго зажгла своей свечой подсвечник, стоявший на полу, у подножия круглой массивной колонны, и, не поднимая глаз, сказала:

– Если дом наш вызвал серьезные подозрения – а хозяин думает, что так оно и есть, – солдаты могут поджечь его. Недавно они спалили аптекаря Нобле. Здесь вы будете в полной безопасности, даже если над вами будет бушевать пламя.

Катрин действительно помнила эту гнусную историю с поджогом. На аптекаря донесли, что он скрывает редкие пряности. Всю ночь город был в смятении. Пламя могло перекинуться на соседние дома. С большим трудом удалось отстоять от пожара квартал Нотр-Дам-дю-Фуршо…

Молодой женщине стало не по себе. Какому риску подвергали себя из-за них эти славные великодушные люди! Однако, разглядев странное убранство подвала, она на секунду забыла о своих страхах. Готье, высоко подняв подсвечник, двинулся на середину длинной узкой комнаты со сводчатым потолком из блекло-розовых кирпичей. В стенах через равные промежутки были пробиты продолговатые ниши – пустые или заложенные кирпичами. На последних были изображены какие-то странные рисунки с непонятными надписями. Чаще всего среди рисунков встречалось нечто, напоминающее по форме рыбу. В самой глубине комнаты виднелась низкая узенькая дверь.

Хриплый голос нормандца гулко отозвался под низкими сводами.

– Какое странное место! Ниши выбиты словно для того, чтобы положить человеческое тело…

– Так оно и есть! – сказала Маго, поспешно осенив себя крестом. – Хозяин говорит, что здесь было кладбище. О, это было очень давно… в те времена, когда край наш был совсем диким.

– Когда-то в Италии я видела римские некрополи, – молвила Сара, – очень похожие на этот.

– Может быть! – прервала ее Маго, которой, очевидно, не нравилось это место. – Пойдемте дальше. Больно здесь холодно.

За порогом низенькой дверцы не стало теплее, но следующие две комнаты со стрельчатыми сводами были гораздо просторнее первой. Везде стояли туго набитые мешки и лежали толстые рулоны тканей. Видимо, это и были спрятанные сокровища мэтра Кера. Благодаря им подвал выглядел не таким таинственным, как это показалось сначала. Здесь стоял острый въедливый запах нового полотна, пряностей, мехов. Молодая женщина несколько успокоилась, однако по-прежнему, несмотря на колет Арно, дрожала от холода. Готье, углядев в углу кипу, вытащил широкий суконный плащ, подбитый рыжим лисьим мехом, и протянул его Катрин.

– В нем будет теплее, да и мессиру Арно надо одеться.

Плащ был таким широким и длинным, что Катрин почти исчезла в нем. Но ей действительно стало тепло, и она уселась на рулон, лежавший возле одной из колонн.

Она не заметила, как внезапно помрачнел Арно. Молодой человек надел свой колет, однако сухо отказался от плаща, который Готье извлек из той же кипы. Набычившись, он смотрел, как нормандец, встав на колени, закутывает в полу плаща ноги молодой женщины.

– Вот так, – удовлетворенно произнес Готье, поднимаясь, – теперь вы не будете мерзнуть!

– Из тебя вышла бы превосходная горничная! – саркастически промолвил Арно. – Может, ты научился этому во время ваших совместных странствий? Что же тогда делала Сара?

Цыганка тем временем устраивалась возле Катрин, сжавшись в комочек, чтобы было теплее. Она подняла на Арно недовольный взгляд.

– Пока меня не бросили в подземелье и не приговорили к сожжению на костре, – сказала она с вызовом, – я, как могла, оберегала ее от отчаяния, потому что она могла лишиться рассудка.

Катрин с удивлением слушала эту перепалку. Она не понимала, отчего Арно так рассердился. Сама она настолько привыкла к заботливости великана, что находила его поведение совершенно естественным. Тем не менее она решила вмешаться, чтобы сгладить тяжелое впечатление. Если Арно и Готье начнут ссориться, то это приведет к большой беде. Схватив мужа за руку, она потянула его к себе.

– Иди ко мне… Мне всегда холодно без тебя.

Он тут же успокоился и примостился рядом, у ее ног.

– Прости меня… я бешусь от того, что заперт здесь, как крыса в клетке. А наверху, быть может…

Он не договорил, но все мысленно закончили его фразу. Что происходило там, над их головами? В этом подвале, глухом, как могила, они были отрезаны от внешнего мира. Кто знает, не запылал ли уже дом смелого Жака Кера? Возможно, им не удастся повернуть бронзовую плиту, если ее придавит обломками стен. Тогда, спасшись от мести Ла Тремуйля, они все равно погибнут самым ужасным образом в этом подземелье, надежно спрятанном от людских глаз. При мысли, что они замурованы заживо, Катрин похолодела, и кровь отхлынула от ее сердца. Ей уже казалось, что она задыхается под этими низкими сводами… И, словно подтверждая ее страхи, издалека донесся какой-то глухой звук, как будто что-то обрушилось наверху. Старая Маго боязливо перекрестилась.

– Милосердный Иисус! Неужели…

У всех пятерых мелькнула одна и та же мысль. Сгрудившись вокруг подсвечника, стоявшего на полу, они переглядывались и видели в глазах друг друга один и тот же страх. Тогда они опускали взор, в котором плясали желтые блики пламени, словно стыдясь ужасной мысли, засевшей у них в мозгу. Никто не смел высказать ее вслух. Молчание становилось невыносимым, и Арно, сжав кулаки, вскочил, стал метаться по подвалу, как зверь в клетке. Катрин не решилась остановить его. Впрочем, хотя это кружение действовало ей на нервы, давящая мертвенная тишина была еще хуже. Все-таки звук шагов напоминал о жизни, как и испуганный взгляд Маго, которая переводила взор с одного на другого, будто надеялась обрести поддержку. Старуха вытащила из кармана фартука самшитовые четки и, шевеля губами, стала перебирать деревянные бусинки, отполированные до блеска за долгие годы молений. С тяжкой медлительностью текли минуты, и с каждой секундой нарастал страх. Катрин с трудом удерживалась, чтобы не закричать в голос.