Стратегии выдающихся личностей - Валентин Бадрак

– создание постоянно действующих очагов напоминания об имени и идее (например, музея или отчеканенной монеты, медали, символа).

Николай и Елена Рерихи совершили подлинные чудеса в области распространения влияния собственного учения и напоминания об имени Рериха, которое постепенно превратилось в символ. Сначала появилось «Общество Агни-йоги» для распространения учения Живой Этики, потом Институт объединенных искусств в Нью-Йорке, затем музей Рериха в США, еще позже – собственный журнал «Урусвати» и одноименный Институт гималайских исследований в Кулу. Это влияние и разрастающийся авторитет, естественно, вполне органично дополнялись публикациями книг, неутомимым созданием полотен, распространением философских формулировок. В значительной степени, как на уровне идей, так и на уровне их реализации, эти проекты явились воплощением «двойной» мудрости. Елена стала автором «Агни-йоги», распространителем Живой Этики и создателем ряда новых форм влияния на современный социум в виде обществ содействия, музеев, форумов. Неслучайно ее называли «Матерью Агни-йоги», а еще позже санскритско-мистическим именем Урусвати (Утренней зарей, или Светом утренней звезды – этим именем впоследствии был назван и основанный Рерихами Институт гималайских исследований). Эта неординарная и на редкость сильная духом женщина даже вела личную переписку с президентом Соединенных Штатов. Она вдохновила мужа на рискованный (в силу очевидности блефа) и вместе с тем многозначительный шаг – передачу от таинственных и неведомых «учителей» ларца с землей Гималаев «на могилу Ленину». И конечно же, знаменитое общественно-политическое заявление Рериха – Пакт мира – было сделано не без ее влияния. К этому «двойному портрету» не лишним будет добавить еще и то, что вещание осуществлялось из далекого, почти недостижимого для большинства людей места на географической карте мира – это придавало миссии особый блеск и сакрально-мистическую ауру. Особенно, если упомянуть в связи с этим и некую связь с учением Блаватской, как и само использование имени Елены Петровны в качестве авторитетного, объединяющего символа. Кстати, нельзя оставить без внимания и такие дополнительные элементы, как знак Рерихов – внушенная сыновьям необходимость несения идеи семьи после ухода в мир иной самих основателей миссии.

Об использовании технологии вспышек Фрейда или Ленина ходят легенды, каждый из них создал подлинное течение с последователями, собственную организацию, множество рупоров и т. д. Можно лишь добавить, что добавление Лениным к технологии сугубо деструктивных черт, к примеру создание образа врага и организация террора, создала предпосылки для гигантского масштаба действия его идеи. Через годы его путем пошел еще более деструктивный и психически ущербный тип Адольф Гитлер, придав идее негативно окрашенные элементы мистики и размашистую бутафорию. Что касается Фрейда, то, имея все признаки и атрибуты классически примененной технологии информационных вспышек, он с заслуживающей внимания агрессивностью повел непримиримую борьбу со своим учеником Карлом Юнгом за географические сферы влияния. А вот Елена Блаватская использовала мистику в позитивных целях: свои уникальные способности медиума она поставила на службу идее, так же как и успешную борьбу с Церковью. В создании сообществ последователей и почитателей как очагов поддержки она преуспела невероятно – на момент ее смерти в мире насчитывалось не менее двух сотен таких узлов теософского общества, распространяющих позитивную информацию о своей создательнице. Отношения Блаватской с прессой – особая история. Начав с воздействия на редактора авторитетной газеты «Пайонир» в Индии, она так разошлась, что пресса непостижимым образом всегда была осведомлена о ее миссионерских вояжах. Она же, кажется, не отказала в интервью ни одному изданию. Естественно, были созданы и «свои» рупоры: сначала журнал организации «Теософист», а затем журнал «Люцифер». Определенно преуспела в создании собственной школы танцев (фактически с функциями организации) и Айседора Дункан.

Еще более широким диапазоном воздействия на массы «грешит» индивидуальная форма применения этой технологии у Мэри Беккер-Эдди. Как и другие оформители своих учений, необразованная женщина догадалась позаботиться о звучных названиях и учения, и организации. На начальных порах она распространяла идею посредством курсов и книги, которые сделала доступными, обеспечила им «удел массового фабриката». Учению она придала черты религии, с тем, чтобы ее саму – «Божью вестницу» – начали обожествлять. Разумеется, религии с большей охотой поклоняются, чем чему-то сугубо человеческому, пусть и филигранно исполненному. «Никогда бы я не осмелилась утверждать, что книга написана мною», – в этом заявлении Мэри Беккер-Эдди очень схожа со своей современницей госпожой Блаватской. Небезынтересной покажется и история трансформации названий у этой уникальной наставницы. Когда она перебралась из маленького городка Линна в громадный Бостон, то и школа «христианской науки» мгновенно выросла до целого института, получив завораживающее название «Массачусетсский метафизический колледж». «В кратчайший срок, с чисто американской поспешностью подпольная учительница превратилась в доцента университета, докторское ремесло стало профессурой, и ускоренные «духовные» курсы – утвержденною государством «высшею» якобы научною школою», – со смесью восхищения и ужаса сообщает Стефан Цвейг. Надо ли говорить, что сама Мэри Беккер-Эдди в свои шестьдесят один год совершила внезапное превращение. Она преобразилась, стала надменной и отстраненной леди, одинокой и неприступной королевой в созданном своими руками королевстве непонятной и малодоступной науки. Маленькое, душное помещение она сменила на хоромы «трехэтажного, гранитного дома» «с приемными помещениями, картинами, коврами и красивым салоном».

В этой истории с Мэри Беккер-Эдди мы становимся свидетелями применения действенной технологии, предначертанной для внедрения идеи в коллективное сознание социума. Для своего продвижения по лестнице восприятия социальным окружением фанатичная женщина использовала идеи переезда – всякий раз при осуществлении превращений необходим эффект нового. Смена названия, декораций, логотипа, нашивок, модернизация идеологии вместе с главной вывеской – и масштаб деятельности удесятеряется, сила проповеди увеличивается на порядок. Секрет психологического воздействия заключается в том, что на человеческое сознание в равной степени действуют и магические слова, и загадочные символы. Кстати, очень важно, что Мэри Беккер-Эдди интуитивно вплела в свое учение слово «наука», ибо научная платформа вызывает гораздо больше доверия у приверженцев материализма. В то время как магия божественного (использование слова «христианская» в подаче учения) отнесена к области неведомого и опирается на людей, склонных во всем видеть лик высшей силы и тень провидения. У непосвященных это призвано было вызывать благоговение. Таким образом, название и контуры учения Мэри Беккер-Эдди впитали в себя славные черты и науки, и непостижимой святости, создав безупречный симбиоз активно воздействующей химеры. Всю эту уникальную мануфактуру шаманства дополняла книга самой авторитетной «ученой», которая тиражировалась с максимально возможным темпом и передавалась из рук в руки. Даже факт употребления слов «наставница», «учительница» является немаловажным, ибо лексика и обозначения неизменно служат инструментами воздействия на податливую психику учеников-прихожан. Естественно, она создала средства пропаганды – свой журнал, а потом и собственную газету. Но в своем неуемном желании затмить всех Мэри Беккер-Эдди пошла намного дальше, оставив позади крупные патентованные, признанные всем миром, фигуры подлинно великих творцов. Она построила церковь, на фронтоне которой (там, «где обычно высекаются надписи о посвящении Богу или какому-нибудь святому») впервые была размещена ода частному лицу – ей самой! Наконец, она даже написала гимн, который исполнялся на каждом крупном публичном мероприятии. Создается впечатление, что если бы эта отважная и нахватавшаяся беспорядочных знаний прорицательница имела системное образование, она бы если не затмила своей фигурой весь мир, то дотянулась бы по влиянию до таких обладателей лавровых венков, как Карл Густав Юнг или Роберт Дилтс. Но даже при общей необразованности этой женщины ей не откажешь в отсутствии вкуса и предусмотрительности. В целом ее странная община, более всего походящая на секту, стала конгломератом религиозного прихода и элитной школы, что, в общем, принесло создательнице немеркнущую славу женщины-пророка и скромный сопутствующий гонорар в несколько миллионов долларов. Вступивший с нею в остро-язвительную полемику Марк Твен только усилил внимание к женщине-демону, еще никогда не поднимавшейся на американском континенте столь высоко в глазах завороженных соотечественников. Жизненный опыт этой беспокойной искательницы успеха является ярким свидетельством того, что при умелом использовании технологии фантомы обретают даже большую силу, чем реальные творения великих творцов. Людям необходимы интерпретации и схематичные объяснения, и тогда они готовы поклоняться хоть даже Мэри Беккер-Эдди.