Третий Георг - Виктория Холт

– Сочувствие от товарища по несчастью, – проворчал Питт, бросая взгляд на письмо, которое Нортингтон держал в своих руках и еще не передал ему. – Большое спасибо. Но теперь-то ты не страдаешь!

– Эта старая чертовка-подагра дала мне небольшую передышку, Уильям. Молю Бога, чтобы и с тобой она поступила бы также. Когда ты прочтешь это письмо, ручаюсь, тебе станет лучше.

– От…

– Верно, Уильям. От самого Георга. Он уже не доверяет этой компании во главе с Ротингемом, и я, черт возьми, тоже.

Питт протянул руку за письмом.

«Ричмонд, понедельник, 7 июля 1766 г.

Мистер Питт, Ваше исполненное сознанием долга и прекрасное поведение прошлым летом вызвали у меня желание услышать ваше мнение относительно того, как сформировать дееспособное и достойное уважения правительство. Я прошу вас приехать в город ради этой благотворной цели.

Я не могу закончить свое письмо, не сказав вам о том, насколько мои мысли относительно основы, на которой должно формироваться новое правительство, созвучны идеям, высказанным вами по этому предмету в парламенте за несколько дней до Вашего отъезда в Сомерсетшир.

Передаю это письмо через графа Нортингтона, поскольку в моем окружении кроме него нет человека, на которого я бы мог полностью положиться, и который, как мне известно, абсолютно согласен со мной по содержанию данного письма.

Георг. Король.»

Питт выразительно посмотрел на Нортингтона. Наблюдавшая за ними Эстер перехватила этот взгляд и поняла, что он значит. Казалось, Уильям стал выглядеть лет на пять моложе; следы боли, словно каким-то удивительным образом, стерлись с его лица.

– Надеюсь, тебе все понятно, – обратился он к Эстер и протянул ей письмо.

– Вот именно, разве ты не согласилась бы?

– Георг знает, что не может обойтись без тебя, Уильям, – вставил Нортингтон.

– Но ты же понимаешь, что недостаточно здоров, – сказала Эстер.

– Моя дорогая, я знаю только одно, что это тот случай, когда я не могу устоять.

– Но…

– Послушай, он готов подчиниться мне безоговорочно. Правительство – на моих условиях. Это именно то, чего я всегда добивался. И теперь Георг просит меня сформировать его.

– Георг взрослеет! – заметил Нортингтон. Но во взгляде Эстер читалось беспокойство.

– Не бойся, – сказал ей муж, – это лучший стимул из тех, которые мне могли бы предложить.

– Значит, ты напишешь королю? – спросила Эстер.

– Немедленно.

Он встал с постели, правда прихрамывая, но его состояние поразительно улучшилось.

Это и есть жизнь. Это то, чего он хотел. А теперь – особенно, объяснил он Эстер. Разве она не помнит, что именно он сделал Англию империей? Разве не он прекратил это нелепое растрачивание людских ресурсов и денег в Европе и обратил свое внимание на мир, лежавший за морями? А теперь они могут потерять американские колонии, если во время не вмешаться.

– Это чудовищный гербовый сбор, придуманный твоим братцем, прости меня за эти слова, Эстер, будет началом краха всего того, что я сделал. Я не для того присоединил Америку к нашей империи, чтобы терять ее. Но в Англии у власти стоят дураки, Эстер, вот в чем вся суть.

Питт сел за письменный стол и написал ответ королю; послания его было несколько льстивым, но в этот момент он обожал короля.

«Сир,

Глубоко тронутый бесконечной добротой Вашего Величества ко мне и исполненный чувства долга и горячего желания трудиться ради чести и счастья самого милостивого и снисходительного из монархов, я поспешу прибыть в Лондон так быстро, как только смогу; был бы счастлив сменить свою немощь на стремительные крылья, чтобы поскорее воспользоваться оказанной мне высокой честью положить к стопам Вашего Величества скромное, но искренне предложение ничтожных услуг от самого покорного и самого преданного слуги Вашего Величества.

Уильям Питт.»

Георг прочитал письмо Питта с огромным удовольствием. Питт – величайший политик в стране, но он никогда не забывает проявлять должного уважения к королю.

Бывали времена, когда Георг понимал, что должен учитывать ужасную вероятность нового приступа заболевания, и именно поэтому он стремился сформировать сильное правительство на тот случай, если понадобится ввести регентство.

Углубленное знакомство с государственными документами, осознание того факта, что он все больше и больше разбирается в государственных делах, как и понимание того, что его многочисленные министры недееспособны – все это придавало ему уверенность, что он в состоянии сам управлять страной. Исчезла застенчивость, связанная с его скромным образом жизни в юные годы; он стал упрямым, и если уж он решился признать какую-либо точку зрения, то придерживался ее, несмотря ни на что. И вот теперь он был убежден, что вместе с мистером Питтом и его сторонниками они могут наилучшим образом управлять страной.

Скоро здесь появится мистер Питт, и обсуждая с ним вопрос о новом составе кабинета, он забудет о том страхе, который сидит в нем и причиняет боль, и от которого он пока еще не смог окончательно избавиться. Георг знал, что когда эта болезнь наваливалась на него, он на несколько дней переставал быть самим собой, и это вызывало в нем острое чувство незащищенности. Потом он даже не мог вспомнить, что происходило с ним в то время. Он, король Георг, становился жалким созданием, неспособным контролировать свой собственный разум. Страшно об этом подумать. Но он все предусмотрел на случай регентства. Лучший способ застраховаться от всяких случайностей, это – подготовиться к ним. Порой к нему возвращались мысли о Ханне. Но Ханна умерла. Он больше никогда не должен думать о ней. Его жена – Шарлотта, а она добрая женщина. В сентябре в их семье будет еще один малыш, а во время беременности она едва ли думает о чем-либо другом, кроме будущего ребенка.

Да, Шарлотта оказалась действительно хорошей женой, именно такой, какую он хотел, и ему не на что жаловаться. Она вполне смирилась с тем, что ей приходится жить тихо, в стороне от государственных проблем.

– Женщины не посмеют вмешиваться в мои дела, – пробормотал король, и вдруг подумал о своей матери, которая всегда, насколько он мог вспомнить, только так и поступала.

– Я прекращу это, – вновь сказал он вслух.

Но существовал еще лорд Бьют, которого он удалил от себя, но который через некоторое время непременно объявится вновь; и все это благодаря вдовствующей принцессе. Их любовная связь, на всем ее протяжении имела вполне благопристойный вид, но Георг никогда не одобрит этого. И еще одно сомнение терзало его: он долгие годы считал, что между ними чисто платонические отношения, а все вокруг знали об истинном характере их связи, все – кроме самого Георга.