Берег варваров - Норман Мейлер

Маклеод покачал головой.

— Я ничему себя не посвящал. Я тихо-мирно дрейфовал по жизни, стараясь держаться как можно дальше от политической активности какого бы то ни было рода.

— Похоже, Маклеод, вы меня совсем за идиота держите, — со злостью в голосе проговорил Холлингсворт. Затем, придвинув к себе папку, он стал читать вслух то, что было написано на листе бумаги, приколотом к картонной обложке.

В связи с интеграцией рабочего класса в огосударствленную экономику обоих противостоящих друг другу колоссов перспектива наступления эпохи варварства становится все более близкой.

Чтение этого текста явно давалось Холлингсворту с трудом. Порой он делал ненужные паузы и шевелил губами, словно намереваясь произнести очередное мудреное словечко «с разбега», прорепетировав его про себя; в этот момент он напомнил мне школьника, читающего по слогам взрослую книгу и при этом делающего вид, что он в ней все понимает.

Рассуждая о трагедии двадцатого века, историк социалистического будущего сконцентрирует свое внимание на тех нескольких годах после Первой мировой войны, когда революция в странах Западной Европы не состоялась и молодой гигант международного рабочего движения, получив смертельную рану, неизбежно деградировал до состояния предсмертной агонии, коррупции, предательства и поражения.

Холлингсворт оторвал взгляд от бумаги и спросил;

— Продолжать?

— Если это вам нужно.

В настоящее время — в момент приближения третьей мировой войны, — с точки зрения технологии и методологии, варварство подготовлено как нельзя лучше. Говоря о грядущей варварской эпохе, мы мысленно фокусируем наше внимание на панорамах концентрационных лагерей, на отработанных механизмах уничтожения всякой оппозиции силами тайной полиции и на умело прикрываемой пропаганде войны, ведущейся, согласно официальным лозунгам, во имя мира. В свою очередь, перспектива революционного перехода к социализму сводится если не к нулю, то, фигурально выражаясь, к масштабам точки на недостижимой линии политического горизонта. В этих обстоятельствах нельзя забывать о том, что после войны, которая представляется неизбежной, оба изможденных колосса рухнут и погребут друг друга под своими же обломками. При этом возможно возникновение таких условий, при которых мировая пролетарская революция все же одержит победу. Будучи ответственными социалистами, а не прожектерами, мы должны отдавать себе отчет в том, что описанная выше ситуация представляется одной из возможных, не более того.

Холлингсворт оторвал взгляд от текста и с торжествующим видом посмотрел на Маклеода:

— Вы признаете за собой авторство этого текста?

— Нет.

Холлингсворт откашлялся, прикрыв рот сложенным носовым платком.

— Вероятно, вам покажется небезынтересным тот факт, что именно благодаря этой статье мы смогли вычислить ваше местонахождение. Мы, кстати, потратили на это несколько месяцев. Ну, сами понимаете, сколько веревочке ни виться… Ротапринт, бумага, смысловая и стилистическая связь с другими статьями, написанными этим же человеком, знание принципов функционирования нашей организации и наших коллег за океаном — все сложилось в единую картину. — Вынув из портфеля увесистую папку, он протянул ее Маклеоду: — Вот, можете проглядеть, здесь собраны все доказательства.

Маклеод углубился в предложенные ему на рассмотрение бумаги, а Холлингсворт, довольный собой, стал поглаживать лежавший перед ним портфель, ни дать ни взять воспринимая его как ящик Пандоры, из которого он чудесным образом мог извлекать именно то, что требовалось ему для достижения цели в данный момент.

— Ну хорошо, — признался Маклеод, — эту статья написал я.

— А остальные?

Я подался вперед всем телом, с нетерпением ожидая ответа. К моему собственному удивлению, сердце у меня в груди забилось гораздо быстрее и сильнее, чем обычно.

— Я написал их все, — сказал Маклеод, чем вызвал у меня в душе чувство, чем-то напоминающее щенячий восторг. Забыв, что происходит вокруг меня, я торжествующе обернулся к Ленни:

— Ну что, видишь?

Реакция Ленни повергла меня в еще большее изумление.

— Он этого не писал, — заявила она, вскочив на ноги, — он врет.

— Сядь, — негромко, но строго скомандовал ей Холлингсворт.

— Нет, не мог он этого написать. Он обманывает нас всех, он издевается над нами.

Не зная, что еще сказать, Ленни замолчала и так и осталась стоять между столом и стулом — словно окаменевшая. Холлингсворт тоже встал, предложил ей сигарету и, соблюдая все меры предосторожности, дал ей прикурить.

— Я же говорил, что дело будет нелегким — с неожиданными поворотами и ходами, — ровным голосом произнес он.

— Да я понимаю, я все понимаю, — пробормотала она.

Холлингсворт вновь занял свое место за столом.

— Я настаиваю на прекращении несанкционированного вмешательства в разговор, — строго сказал он. — Продолжать эту беседу я готов лишь на том условии, что мистер Ловетт будет хранить молчание. — Не дождавшись ответа, он вежливо улыбнулся мне, словно желая подсластить пилюлю столь суровых слов, и тотчас же продолжил говорить с Маклеодом, как ни в чем не бывало: — Итак, вы утверждаете, что последние несколько лет своей жизни посвятили написанию подобных статей.

— Да, я писал статьи и изучал теорию.

— И ничего больше?

— Ничего.

— Предполагая, что человек, подобный вам, даст на мой вопрос именно такой ответ, я специально подготовил историческую справку по биографиям многих известных революционеров. Так вот, мне не удалось найти ни единого случая, когда партийный деятель, или, используя ваше же выражение, политический бюрократ, ограничивался бы написанием статей и изысканиями по теории большевизма…

— По теории марксизма.

— …после того как провел столько лет в той стране. — В голосе Холлингсворта слышались едва ли не извиняющиеся нотки. — Вот почему у меня вполне логично возникло подозрение, что, быть может, эти занятия являются для вас не целью, а своего рода прикрытием какой-то другой деятельности, если вы, конечно, понимаете, к чему я клоню.

— Не понимаю.

— Вполне вероятно, что вы занимаетесь революционной теорией только для того, чтобы замаскировать тот факт, что вы по-прежнему принадлежите к той самой организации, из которой якобы вышли перед тем, как переехать к нам. В конце концов у стороннего наблюдателя возникает резонный вопрос: почему они от вас не избавились?

— Они меня просто не нашли.

Холлингсворт понюхал свои пальцы и возразил:

— Это маловероятно.

— Лерой, вы утверждаете, что та маленькая вещь находится у меня, так вот, если она у меня, то как я, по-вашему, могу по-прежнему оставаться в рядах…

— Большевиков, — закончил за него Холлингсворт.

— Если бы я принадлежал к этой партии, я бы давно отдал им это сокровище.

Холлингсворт с торжествующим видом захлопнул хитро выстроенную ловушку.

— Но вы ведь утверждаете, что эта маленькая вещь не у вас?

Маклеод только рассмеялся:

— Неплохо сработано, коллега.

— Да, полагаю, что кое-чего добиться нам все же удалось, — вздохнул Холлингсворт, — предлагаю подытожить: либо то, что мы ищем, находится у вас и вы при этом не принадлежите ни к какой организации, либо же этой вещи у вас нет, но вы никогда не нарушали присягу, данную под знаменем враждебного нам государства. В таком случае вы просто пытаетесь заставить нас поверить в то, что мы имеем дело с добропорядочным гражданином, искренне раскаивающимся в своем бурном прошлом. По-моему, в данной ситуации нам приходится выбирать лишь из этих двух вариантов. Можем ли мы продолжить работу над выбором того, который соответствует истине?

— Это будет напрасной тратой времени.

Холлингсворт вынул из кармана перочинный

ножик и стал точить карандаш. Делал он это обстоятельно и не торопясь. Маклеод непроизвольно следил за каждым его движением. Закончив, Холлингсворт сгреб со стола ладонью стружку и ссыпал ее на пол.

— Ой, прошу прощения, — сказал он и растер мусор подошвой.

Маклеод кивнул, не разжимая губ.

— Если бы кто-то из нашей организации решил покинуть ее ряды и заняться теоретическими исследованиями, — стал вслух рассуждать Холлингсворт, — с какой стати ему могла бы потребоваться одна маленькая, но очень ценная вещь?

— Надеюсь, вы ожидаете получить от меня чисто теоретический ответ?

— Ну да, разумеется, о присутствующих речь не идет.

— Видите ли, Лерой, решение и этой задачи целиком и полностью зависит от контекста. На первый взгляд, это было бы со стороны такого человека весьма глупым поступком. Обнаружив пропажу, его бывшие коллеги, несомненно, заподозрят его и рано или поздно найдут, что никак не могло входить в его планы. И все же давайте попытаемся разобраться в тех обстоятельствах, в которых он оказался. Этот человек собирается полностью изменить себя и свою жизнь. Он должен отказаться от всего того, к чему привык за последние десять с лишним лет. Между прочим, следует отметить, что путь назад ему отрезан. Более того, ему заказан путь в любую из политических организаций, программа которых ему, быть может, даже импонирует. В общем, ситуация складывается таким образом, что этот человек обречен на одиночество, и подобная кража может помочь ему наполнить жизнь новым смыслом. Действие всегда наполняет необходимым балластом теорию. Впрочем, есть и другие соображения, которые нам следует принять во внимание. Если отсутствие этого объекта у властей обеих сверхдержав наносит вред им обеим, то лишить их права обладания и пользования этой вещью становится в некотором роде деянием, преисполненным высокого нравственного значения.