Серебряный ангел - Джоанна Линдсей

— Значит, она не сама придумала это?

— Нет, Джамиль, нет. Вся ответственность лежит на мне…

— А почему она была вне себя, как ты выразился? Только сейчас, когда был задан этот вопрос, Хаджи решился перевести дыхание. Дей отвел от него свой тяжелый, неподвижный сейчас взгляд. Но раздраженное выражение его лица все равно не предвещало ничего хорошего. Главный евнух знал, как скор бывает на расправу Джамиль, когда сердится, а в последнее время его гнев вызывали самые незначительные проступки. Хаджи очень опасался, что как раз ответ на заданный вопрос и станет той каплей, которая переполнит чашу терпения господина.

— Вам не понравится причина, — начал старик, пытаясь хоть этим предупреждением смягчить ожидаемую реакцию.

— А я и не рассчитываю на то, что понравится. Рассказывай тем не менее… Впрочем, погоди. Я и сам могу догадаться.

Он бросил еще один злобный взгляд на девушку и позвал слугу. Тот, к счастью, появился немедленно.

— Принеси коньяка, и побольше. — Заметив удивление, мелькнувшее в глазах Хаджи, Джамиль добавил:

— Мне необходимо немного выпить. — В том, что это ему действительно необходимо, у Дерека не было сомнений.

Боже, расчет на то, что страх сделает Шахар более покладистой, обернулся вовсе неожиданным результатом. А может, она просто больше не боится его? Наверное, ему следовало все-таки просто наказать ее, не очень строго, конечно, а не отпустить тогда в гарем просто так. Не возомнила ли она из-за того, что ей ничего не сделают за сопротивление дею? Но, проклятье, он чувствовал, что вообще не в состоянии отдать распоряжение даже о самом незначительном наказании для нее. Ведь он, если быть справедливым, не имел права винить девушку за ее отвращение к нему: оно было естественным после того, что проделал в ее присутствии Джамиль. То, что с ней встречался не Джамиль, а Дерек, значения не имело — она этого просто не знала.

— Сукин сын! — произнес он неожиданно для самого себя вслух.

— Мой господин?

— О, поднимайся, Хаджи, — стараясь исправить свою оплошность, заговорил Дерек. — Ты уже слишком стар, чтобы елозить по полу на коленях.

Растерянный главный евнух встал, теперь уже совершенно не понимая настроения Джамиля. Ко всему прочему, еще и коньяк. До этого нынешний дей никогда не прикладывался к спиртному. Вот его сводный брат Махмуд грешил этим. Об этом все знают, так же как и то, что под влиянием выпивки он часто приказывал казнить совершенно невинных людей. Мустафа тоже иногда выпивал, когда состарился, но всегда умеренно. Однако сам Джамиль? То, что дей затребовал коньяк в количестве, способном довести его до бессознательного состояния, удивляло даже необычностью самого поступка. Старый евнух опасался, что Джамиль находится на грани нервного срыва, грозящего при его характере самыми непредсказуемыми последствиями. Да и не странно ли услышать от совершенно непьющего человека, что он нуждается в коньяке…

— Позвольте мне привести Шилу, мой господин. Она сможет облегчить…

— Нет, — резко оборвал его Дерек. — Я хочу сейчас только эту. — Он махнул рукой в сторону Шахар. При этом он автоматически взглянул на девушку. Вид ее неподвижного, раскинувшегося на кровати тела вызвал в нем новый приступ злости. — Значит, она даже не смогла дождаться встречи со мной, чтобы продемонстрировать свое глупое упрямство. Хаджи? Ты знал, что англичанки так упрямы? — спросил он, поворачиваясь к главному евнуху, и хрипло рассмеялся, увидев его смущенное лицо. — Ах да, конечно. Я чуть не забыл, что ты все эти годы провел рядом с самой упрямой из англичанок, не так ли?

Защищать Рахин Хаджи не стал, думая совсем о другом.

— Присутствие Шахар раздражает вас, мой господин. Давайте я заберу ее.

— Она останется.

Последние слова были произнесены тоном, не оставляющим возможности возразить.

— Конечно, мой господин.

— А ты можешь идти. Только расскажи мне сначала, что же все-таки натворила моя маленькая икбаль такого, что вы опасались за ее состояние.

Слова дея, из которых выходило, что упрямая англичанка превратилась в фаворитку, обескуражили старого евнуха. Но уточнять, как следует к ним относиться, он не стал. Очевидно было, что Джамилю сейчас не до вопросов. Возникшую в разговоре паузу, к счастью, разрядило появление слуги. Раб внес поднос, на котором стояло несколько бутылок коньяка, ловко наполнил из одной из них имеющийся там же бокал и исчез. Произошедшее в следующий момент совсем удивило Хаджи. Дей мгновенно опустошил содержимое бокала и налил новую порцию.

— Ну так, я жду. Рассказывай. Главный евнух прокашлялся, понимая, что от ответа не отвертеться.

— Она начала прямо-таки драться, когда узнала, что вы призываете ее.

— С кем же она дралась?

— С одним из моих рабов, которого зовут Кадар. На лице бедняги отлично видны следы ее сопротивления. Но клянусь, он сам действовал в отношении нее со всей возможной осторожностью. Практически он просто не позволял ей драться.

— А ты не подумал, что было бы лучше сообщить об этом происшествии мне, а не накачивать ее всякой дрянью? Уж если она решила с кем-то подраться, то противником ее предпочитаю быть я сам.

— Но, мой господин! — воскликнул испуганный Хаджи. — В этом случае мы вынуждены были бы ее наказать…

— Черта с два я ей что-то сделаю! — выпалил забывшийся на мгновение Дерек, затем более спокойно добавил:

— Не обращай внимания, Хаджи, и дай этому Кадару что-нибудь, чтобы он забыл о сегодняшних неприятностях.

— Он ничего не возьмет, мой господин, — удивил его своим возражением старик. — Ему нравится эта девушка.

Дерек не взорвался лишь потому, что успел напомнить себе, что речь идет не о полноценном мужчине, а о евнухе. Но и после этого, к его удивлению, он не мог избавиться от раздражения при мысли о том, что кто-то еще может быть неравнодушен к его Шахар.

— Она ему нравится? — переспросил он и, помолчав с полминуты, приказал:

— Пришли его ко мне, Хаджи.

— Прямо Сейчас, мой господин? — переспросил на всякий случай главный евнух, очень опасаясь, что именно бедный Кадар станет сегодня главным объектом гнева дея.

— Да, прямо сейчас.

— Как прикажете.

Дерек как раз успел опустошить второй бокал коньяка, когда в дверь постучал молодой евнух. Граф приказал войти, и на пороге появился чернокожий гигант. Кадар старательно прятал глаза, но страха в его поведении не чувствовалось. Он поклонился в знак уважения дею, но не распростерся на полу, как сделали бы на его месте многие другие. Впрочем, граф на это особого внимания не обратил. Его сейчас интересовало лицо евнуха.

— Клянусь Аллахом, она прямо маленькая дикая кошка, не так ли? — произнес он, рассмеявшись, чем удивил встретившегося наконец с ним глазами Кадара.