Призраки не умеют лгать - Анна Сокол

— Извини, — сказала я.

— Ничего.

Телефонный звонок нарушил тишину машины громкой, похожей на марш мелодией.

— Да, — отрывисто сказал Гош в трубку, и с минуту внимательно слушал. — Что? Да они спятили! — брошенный искоса взгляд был слишком быстрым, но достаточным, чтобы я поняла, о ком говорят. — Демон, ты же знаешь…

— Что случилось?

— Так сделай что-нибудь! — крикнул Гош в трубку и нажал на газ, машина стала набирать скорость. — Мы едем.

— Что происходит? — снова спросила я, когда он бросил телефон. — Атака? Вы же сказали, связка разрушена, ваш профессор сказал.

— Нет, — Гош дотронулся до плеча, но я едва почувствовала прикосновение. — Не атака. Успокойся. Лена, дыши. Слышишь? Не атака!

Последние слова парень выкрикнул, разрываясь между мной и ночной дорогой. Каждая требовала внимания, и если я "всего лишь" сорвусь, то трасса ошибки не простит.

— Тогда что?

— Убийство, — сквозь зубы выплюнул он. — Обычное человеческое убийство.

— Что? Где?

— В Заславле, — Гош мотнул головой.

Перебрав в уме всех знакомых, я всё-таки испугалась. Остался в столице один человек, чья жизнь и смерть мне не безразличны. Лисивин Илья.

— Кто? — сердце снова забилось с перебоями.

— Корсаков Табиур.

— Кто? — переспросила я.

— Оператор телеканала Импер-3, снимал тебя сегодня на открытии. Интервью помнишь?

— Да, но…

— Какое отношение он имеет к нам? — Гош злился. — А такое, что спустя десять минут после нашего отъезда, он скоропостижно скончался, на глазах двух десятков свидетелей и под прицелом кинокамер. Оперативная бригада уже на месте, рабочая версия — отравление.

— Чего ты злишься? — всё случившееся ставило меня в тупик. — Не мы же его убили.

Парень повернулся.

— Свидетели утверждают, что именно ты передала ему бокал с шампанским.

— Это бред, он столько всего съел и выпил.

— Да, но уехали только мы. Других версий нет. Номера машины передали всем постам. В Вороховке нас, скорей всего, встретят. И не оркестром и цветами, а автоматами и наручниками.

Известие было неожиданным, и, как реагировать на него, я не представляла.

— Бежать и прятаться я не собираюсь. Хватит, — сказала я.

— Отлично. Я тоже, — парень то и дело бросал взгляд на зеркало заднего вида, дорога была пустынна. — Демон нас вытащит. Если уж светит ночь в камере, то пусть это будет родная камера службы контроля.

Глава 19. Робин Гуд или благие намерения

— Рассказывайте, — скомандовал Дмитрий сидящей напротив парочке.

Они переглянулись. Их общность вызывала злой протест. Так по одному выражению лица, изгибу бровей, движению губ понимают друг друга близкие люди. Гнев оставлял на языке несмываемую горечь и один — единственный вопрос: как же всё так получилось, как из благих намерений вышло черт знает что?

— Ну, — поторопил псионник.

Гош стал излагать сухим, казённым языком факты и события. Приехали, открыли, дали интервью, уехали.

Ради этих двоих он сунул голову в петлю, влез на чужую территорию. Пока убитый не вернулся, дело должна вести прокуратура, и только при непосредственной угрозе жизни подозреваемого подключается служба контроля. Парни из убойного отдела и так точили на псионников зубы, мол, грязная работа им, а лавры — специалистам. В чем-то, конечно, были правы, Демону легче выследить блуждающего, чем живого, проще собрать энергетические следы, чем материальные. Он мог это сделать, но не отлично. Каждому своё.

Но сейчас он думал не о правилах. Он хотел уберечь тех, кто ему дорог. В ход пошло всё: обещания, посулы, угрозы, связи, даже те, о которых он и не подозревал. Без Лисивина заславские архаровцы не отступились бы. Всё ради них: друга, с которым не мог разговаривать, и Лены.

— Подытожим, — сказал Дмитрий. — Ты ничего не делала, в бокал, чтобы проучить навязчивых журналистов, ничего не подсыпала. Выступила, уехала. Верно?

— Верно, — голос девушки дрогнул, Гош тут же взял её за руку.

Станин едва не выругался вслух. Ревность — вот как это называется. Он ревновал их обоих. Его как друга, к которому мог повернуться спиной. Её как ту, что должна держаться за его руку.

— Гош, ты ничего не почувствовал?

— В смысле?

— В смысле, ты в какой службе работаешь?

— Нет. Ничего.

— Совсем? И ректора тоже пропустил?

— На открытии присутствовало двадцать два псионника, если ты об этом. Никаких следов блуждающих, — помощник улыбнулся, его спокойствие тоже раздражало. — Что дальше? Мы в розыске?

— Нет, — Дмитрий качнулся на стуле. — Вы пойманы. Следующий ход за Заславлем. Посмотрим, что они накопают и к каким выводам придут. Главный вопрос — куда добавили яд? Эксперты могут оправдать вас одним махом.

— Неизвестно, где и чего он нажрался. Почему сразу мы? — помощник встал.

— Я бы тоже хотел знать, кто подкинул оперативникам такую замечательную версию, — Демон вышел из-за стола. — Гош, тебя могу отпустить под честное слово.

— А Лену?

— Увы.

— Тогда я остаюсь.

— Не надо, — девушка встала и положила руки ему на плечи. — За одну ночь ничего не случится. Твоё сидение в соседней камере не поможет ни делу, ни мне.

Они смотрели друг другу в глаза, не замечая всего остального. Мгновенье уместилось в вечности. Дмитрий почувствовал себя лишним.

— Она права, — резче, чем намеревался, сказал Станин. — Подумай об отце. Репортажи из столицы крутят во всех вечерних новостях.

— Я сам знаю, что лучше для отца, — вяло огрызнулся Гош.

Они оба знали, кто уступит. Дело мог исправить телефонный звонок, но сделать его можно и из камеры. То же самое знает и бывший руководитель службы контроля.

— Я быстро, туда и обратно, — пообещал девушке помощник, натягивая куртку. — Демон, если ты…

— Что, — псионник усмехнулся, — устрою здесь филиал пыточной камеры? И что тогда? Набьёшь морду? Напишешь рапорт? Что?

— Не хочу ещё больше разочароваться в тебе, — впервые парень напомнил того, прежнего друга, которого он почти потерял.

Помощник вышел из кабинета, не дав Дмитрию ответить. Больше всего мужчину поразило это "ещё больше". Стало быть, есть ещё куда опускаться. Как не порадоваться.

С той минуты, как ушёл Гош, они с Леной не обменялись и парой слов. Ему предстояло снова запереть её. Дежурного на месте не было. Он сам открыл дверь и сделал приглашающий жест. Вышло издевательски. Случайно или по старой памяти он привёл её в ту же камеру.