Чёрная метка - Инна Зинченко

— Извини.

— Я не поняла, что ты сказал, — продолжала издеваться женщина, — тебе так трудно сделать это по-человечески? Тогда я не понимаю, зачем ты пришёл.

Подавив вспышку гнева, Виктор внятно сказал, как будто плюнул ей под ноги:

— Прости меня. Я был не прав. Обещаю, что больше пальцем тебя не трону. А теперь скажи, ты вернёшься или нет?

Он хотел ещё что-то сказать, но сдержался, но Мила догадалась, что это были за слова. Если она не вернётся к нему, то можно не сомневаться, он ей припомнит это унижение и при случае отыграется. Надо было бы остановиться, но в женщину, словно бес вселился и она решила идти дальше, прекрасно понимая, что второго такого случая больше не будет. Осторожно подбирая слова, чтобы не нарваться на что-то более серьёзное, чем пощёчина, она произнесла тихо:

— У меня есть ещё одно условие.

И вновь его рука скользнула в карман за бумажником. Этот жест вывел Милу из себя. Она больше даже не пыталась контролировать свои слова.

— Повторяю, речь идёт не о деньгах! Ты совсем отвык от нормальных человеческих отношений, Вик! Ты ненормальный. Нельзя всё мерить деньгами. Я вернусь только в том случае, если ты выполнишь все мои требования и они не касаются денег.

— Террористка, — ворчливо заметил Виктор и, устроившись поудобнее в кресле, стал ждать, что же приготовила для него его бывший секретарь. — Ну, говори, чего тебе ещё не хватает.

Всё ещё не решаясь произнести опасную фразу, Мила для начала решила уточнить, с чего это вдруг Виктор так активизировался. Она достаточно хорошо изучила его характер, чтобы понять, что никакие временные неудобства не заставят бывшего шефа идти на уступки. За всем этим стоит что-то другое, куда более важное. И прежде чем сказать то, что она хотела, ей необходимо было выяснить всё досконально. Играть с огнём — это не её методы, здесь она во многом схожа с Виктором — предпочитает действовать наверняка.

— Сначала я хотела бы, чтобы ты мне объяснил, что конкретно тебе от меня нужно. И не юли, Вик, за пятнадцать лет я успела тебя изучить. Ты никогда бы не явился ко мне с этой просьбой, если бы тебя не прижало. Зачем-то тебе нужна именно я, а не кто-нибудь другой.

Взгляд Виктора помрачнел и женщине показалось, что, как она ни старалась, но всё-таки, перегнула палку. Теперь он устроит ей весёлую жизнь! Не надо было так давить на него. Глядя, как он, не спеша, поднимается с кресла и так же медленно идёт к ней, Мила про себя сравнила его с вулканической лавой — движется так же неторопливо, но стоять у неё на пути не рекомендуется. Женщине захотелось убежать из собственного дома, но Вик уже стоял перед ней и путь к спасению был отрезан. Не произнеся ни единого слова, он положил руки ей на плечи и резко надавил на какие-то точки на её шее. С ужасом Мила почувствовала, что тело перестало ей повиноваться. Она бы упала на пол, если бы мужчина предусмотрительно не подхватил её на руки.

Небрежно, бросив неподвижную Милу на диван, Виктор глубоко вздохнул и произнёс весело:

— А вот теперь мы поговорим. Не психуй, это всего лишь временный паралич. Я боялся, что ты можешь наделать глупостей. — Он осмотрелся. — Здесь много тяжёлых предметов и я не хочу рисковать своей головой, — Виктор дотронулся до тонкого бледного шрама, пересекающего его левую бровь. — После смерти я завещаю тебе свой череп и ты сможешь делать с ним всё, что захочешь, хоть орехи им колоть, но не раньше, — он усмехнулся. — Не переживай, скоро всё вернётся на свои места.

— Какая же ты сволочь, Вик, — дрожащим голосом сказала женщина. — Ненавижу тебя!

Она попыталась подвигать рукой, но напрасно, всё её тело стало ватным и чужим. Она даже пальцем пошевелить не могла. Суровый босс, как всегда, удивил её своей непредсказуемостью. Она ожидала чего угодно, но не этого. А ведь он сдержал слово и не стал её бить.

— А теперь слушай меня внимательно, — строго произнёс он, — мы с тобой летим на Тортугу. Рита пропала совсем. От неё нет никаких вестей и я боюсь, что с ней случилось что-то плохое.

— Но ты же говорил, что женщинам нечего делать в этом проклятом месте, — выдавила она из себя. — Или я для тебя уже перестала быть женщиной?

— Ничего с тобой плохого не случится, — усмехнувшись, сказал он, — я позаботился об охране. Это ты виновата, что она туда отправилась.

— Если бы я ей не помогла, то она всё равно это сделала бы, только тогда неизвестно, чем вся эта затея закончилась бы, — попыталась оправдаться Мила. — У неё такой же скверный характер, как и у тебя.

— Да, — довольно ответил он, — моё воспитание. Но дело даже не в этом. Мила, ты единственный человек, которому она доверяет, судя по тому, что именно тебе она доверила свою тайну. Со мной Рита даже не станет разговаривать…

— И правильно сделает, — вырвалось у Милы. — Какой смысл говорить с тобой, если ты никого, кроме себя не слышишь? И вообще, я отказываюсь от дальнейшей беседы, пока ты не приведёшь меня в норму. Я чувствую себя тряпкой, а не живым человеком.

И она замолчала. Виктор уже знал это выражение лица. Теперь из неё слова не вытянешь — закрылась в своей раковине наглухо. Упрямства ей не занимать. Он осторожно сел рядом, положил голову женщины себе на колени и стал массировать те самые точки на шее, с помощью которых ему удалось её обездвижить. Мила почувствовала, как колючие мурашки пробежали у неё по позвоночнику. Чувствительность возвращалась. Она облегчённо вздохнула.

Потом он помог ей сесть и терпеливо ждал ответа. Пока Мила не дала своего согласия, надо быть начеку, кто знает, что сейчас творится у неё в голове. Виктор был вынужден признаться самому себе, что так и не смог понять эту женщину, а, если точнее, то он даже не пытался это сделать. Все эти годы она была для него лишь удобной вещью, безотказной и надёжной. Кто бы мог подумать, что эта «вещь» однажды решит взбунтоваться.

Тут его размышления прервал голос Милы:

— Ты недооцениваешь меня, — глотая слёзы, сказала женщина, — я способна на большее.

— В этом я не сомневаюсь, поэтому мне нужна именно ты, а не какие-то соплячки, которых ты мне присылала. Так ты согласна мне помочь?

Она ещё сомневалась, стоит ли говорить то, что вертелось всё это время у неё на языке, то, что она хотела сказать все эти пятнадцать лет. Если не сейчас, то уже никогда. Надо решаться. Мила усмехнулась и твёрдо произнесла:

— Я готова тебе помочь, но при одном условии.

Виктор напрягся, он не любил неопределённости. Внутреннее чутьё подсказывало ему, что торопиться с согласием не стоит. Но, взглянув на заплаканное, невинное лицо женщины, он прогнал все сомнения и молча кивнул, подкрепив этот кивок словами: